Дмитрий Мамин-Сибиряк - Слёзы Царицы

• Название: Слёзы Царицы
• Автор: Дмитрий Мамин-Сибиряк
• Жанр: Русская классическая проза

Легенда.

---

Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк Слёзы Царицы

I

Старый Узун-хан заскучал. Не утешали его больше ни зелёные сады, окружавшие дворец, ни журчавшие фонтаны, ни победы его войска, ни первый ханский советник Джучи-Катэм, которого старый хан называл "лучшим из двух моих глаз", ни сказки хитрой ханской смотрительницы садов Алтын-Тюлгю ("золотая лисица"), ни наконец, учёные рассуждения и стихи придворного поэта и учёного Уучи-Буш ("горсть его пуста"). Цветущий Зелёный Город, в котором были собраны сокровища десяти разорённых Узун-ханом соседних государств, затих в ожидании, чем разрешится тоска хана: может быть, будет объявлена война, или начнутся казни томившихся по клоповникам врагов, или хан развеселится и задаст один из тех пиров, на которых веселились десятки тысяч народа. Но в ханском дворце было тихо, как в могиле; а старый Узун-хан, качая своею дряхлою, трясущеюся головой, говорил Алтын-Тюлгю:

– - Алтын-Тюлгю, не повесить ли мне тебя для развлечения, а чтобы тебе одной не скучно было висеть, не вздёрнуть ли рядом с тобою самого учёного человека в свете, Уучи-Буш?

– - Солнце не будет светлее, если погасить две жалких, чадящих плошки, -- отвечала хитрая Алтын-Тюлгю. -- А ханское сердце, как море без берегов: в нём утонет каждый, кто осмелится заглянуть на дно…

Голова у старого Узун-хана тряслась уже давно, а лицо было страшно-жёлтое, сморщенное, с беззубым ртом, отвисшею нижнею челюстью и мутными слезившимися глазами. Это внешнее безобразие скрывалось под дорогим шёлком, редкими мехами, золотом и драгоценными камнями, так что подданные хана, которые видели его издали, считали его по-прежнему, самым могучим, сильным и мудрым из земных царей. Дети тоже не видели близко старого хана, а у него семья была порядочная: сто сыновей и двести дочерей. Одни приближённые знали, что такое Узун-хан, когда-то знаменитый завоеватель, заливший кровью целые государства, разрушивший десятки цветущих городов и обезлюдивший многие соседние области.

Одна надежда оставалась у Алтын-Тюлгю, которая до сих пор не обманывала её: скучавший Узун-хан обыкновенно кончал тем, что утешался в своих придворных садах, в которых собраны были красавицы со всего Востока. Один сад назывался Летафет-Намех (книга прелести), а другой -- Баги-Дигишт (ханское небо). Много было собрано в этих садах ханских жён, наложниц и просто "аячек" (женская прислуга), ждавших по целым годам, на которую из них падёт ласковый ханский взгляд, -- так цветы ждут ночной росы и сохнут, если небо затворится, как затворилось старое ханское сердце. Но ханское сердце было шире моря и от его взгляда не ускользала ни одна красивая женщина в целом государстве, а первый ханский советник Джучи-Катэм особенно был почтён за свои заслуги, Узун-ханом: повелитель отнял у него мать, жену и дочь. Джучи-Катэм принял эти милости хана с весёлым лицом и, кланяясь в землю, повторял:

– - Одно солнце на небе, один Узун-хан на земле и одна голова у ничтожного Джучи-Катэма, которая думает только об одном, как угодить солнцу мира…

– - О, Джучи-Катэм, лучший из двух моих глаз, чем я могу наградить тебя достаточно? -- спрашивал Узун-хан, тряся своею седою головой. -- Одна у меня Алтын-Тюлгю, и когда у ней во рту останется всего один зуб, я отдам её тебе…

Джучи-Катэм и Алтын-Тюлгю ненавидели друг друга, как собака и кошка, связанные хвостами вместе, потому что никак не могли разделить ханскую любовь пополам. Узун-хан наслаждался их ссорами и заставлял Уучи-Буш мирить их, -- великий учёный умел смотреть на всё ханскими глазами и слушать ханскими ушами.

Итак, Узун-хан скучал… Безмолвно стояли ханские сады, как две зелёные могилы, напрасно слонялся по дворцу Уучи-Буш, изобретая новое развлечение для хана, а хитрая Алтын-Тюлгю всё думала и думала, и мысли в её голове метались, как летучие мыши в старой развалине. Весь Зелёный Город не мог придумать больше, чем хитрая старуха. Наконец, она придумала… О, как заиграло её старое сердце, когда счастливая мысль была поймана, и сам учёный Уучи-Буш, тайный её советник и поверенный, сказал ей:

– - Алтын-Тюлгю, все учёные всего мира не стоят одной твоей пуговицы, и если бы я был ханом, то велел бы вызолотить тебя… И хан будет рад твоей выдумке, и Джучи-Катэм выпьет чашу испытаний до дна.

Никто в Зелёном Городе не знал о выдумке Алтын-Тюлгю, и только жемчужные фонтаны плакали и жаловались в ночной тиши, когда тихо спал в ханских садах рой красавиц, а соловей громко пел о любви, счастье и вечной радости. Алтын-Тюлгю каждый вечер являлась к Узун-хану и рассказывала ему свои сказки, пока обессиленный старик не засыпал тревожным, старческим сном.

II

Узун-хан призывает к себе рано утром верного своего раба Джучи-Катэм и говорит ему:

– - Лучший из двух моих глаз, я много думал всю эту ночь… Всё моё государство спало мёртвым сном, начиная от нищих, погонщиков ослов, странствующих дервишей и кончая военною стражей, приставленной оберегать мой дворец, -- да, все спали, и только старый хан не спал. Он думал, что живёт несправедливо, и пролил много напрасных слёз. Хан такой же человек, как и другие, -- у него не десять желудков, как у верблюда, не тысяча глаз, как у дракона, и всего одно сердце. Не так ли, великий учёный Уучи-Буш?..

Великий учёный только закрыл глаза от умиления и приложил руки к сердцу; а в другой комнате, спрятавшись за занавеской, радовалась Алтын-Тюлгю. Конечно, Узун-хан стар, и ему тяжело носить своё собственное тело, но ум у него всё такой же острый, как и раньше, -- самой Алтын-Тюлгю не сказать так, как скажет Узун-хан.

– - Справедливо ли, если один человек возьмёт себе тысячу молодых и красивых женщин? -- продолжал хан, тряся головой. -- Он походит на того безумца, который, чтобы утолить жажду, не напьётся досыта из одной реки, а бежит к следующей реке с новою жаждой и так далее, пока не падёт в изнеможении. Наш придворный учёный Уучи-Буш, рискуя потерять свою мудрую голову, именно так и заявил: "это несправедливо". Он не побоялся даже ханского гнева и сказал прямо: "ты, Узун-хан, стар и тебе необходимо подумать о твоих заблуждениях, чтобы исправиться хоть под конец жизни". Уучи-Буш сказал правду, и я награжу его по-царски за его смелость. Да, я был не прав… И всего больше я был не прав пред тобой, Джучи-Катэм, лучший из двух моих глаз, потому что обесчестил твою мать, отнял жену и опозорил дочь. Теперь я стар и хочу исправиться… Взгляни на голубей, на лебедя, на соловья, на медведя, на льва, как они живут? Самая кроткая птица, самая белая птица и самая сладкозвучная птица живут парами, как велел им Бог. Царь пустыни -- лев тоже живёт с одною подругой, потому что он должен служить всем другим зверям примером. Я хочу сделать тоже, Джучи-Катэм, и выбираю тебя своим помощником… Ты знаешь, что каждую весну мои приставники объезжали всё государство и выбирали для моих садов самых красивых девушек, другие приставники отправлялись в другие государства и покупали лучших невольниц, -- я ничего не жалел, чтобы лучшие розы цвели в Баги-Дигишт и в Летафет-Намех. Но мои приставники обманывали меня: моё сердце оставалось холодно, потому что они не могли найти именно той девушки, которая сделала бы меня счастливым. Ты, лучший из двух моих глаз, сделаешь это, и великий мудрец Уучи-Буш уже предсказал тебе полный успех… Иди и найди ту, которая возвратит мне мою молодость, счастье и веселье. Обманывавших меня приставников я велю повесить, а тебе отдам в награду всё их имущество, жён и детей. Твоим помощником будет ученейший Уучи-Буш…

Джучи-Катэм поклонился хану в землю и вышел. Он не верил ни одному слову хитрого старика, -- под каждым ласковым словом Узун-хана скрывалась ядовитая змея. Перед казнью он ласкал своих врагов и наслаждался их доверчивостью, а тех, кто ему был полезен, преследовал утончёнными пытками, как было с ним, Джучи-Катэм.

Как сказал хан, так и сделал. Вечером Джучи-Катэм получил пять мешков с головами казнённых приставников и живого Уучи-Буш, который был глуп, как семь баранов вместе. Весть о желании хана отыскать себе жену уже облетела Зелёный Город, и в ханских садах произошёл страшный переполох. Это был не обычный весенний набор ханских невольниц, а что-то новое, что заставило задуматься старых ханских жён и всех матерей ханских жён и всех матерей ханских детей. Что-то будет, когда явится эта одна девушка! Стоны и плач поднялись в ханских садах, где томились ханские красавицы, и только громко распевал невидимый ни для кого соловей, напрасно утешавший сгоравшие от любви розы.

А Джучи-Катэм уже принялся за дело. В его распоряжение были отданы все войска, стоявшие по областям. Из тысяченачальников и сотников образовалась громадная свита, обязанная повиноваться каждому его взгляду. Народ привык к подобного рода зрелищам, и чадолюбивые родители с завистью думали о той счастливице, которая войдёт царицей в Зелёный Город. Тысячи девушек в возрасте от четырнадцати до шестнадцати лет ждали, как праздника, появления Джучи-Катэма: каждая мечтала быть ханшей. Все были довольны, и только один Джучи-Катэм ехал такой грустный и задумчивый, -- его беспокоило предчувствие чего-то нехорошего. Когда подчинённые обращались к нему за чем-нибудь, он хмурился и говорил: