Сандра Мэй - Ничего личного

• Название: Ничего личного
• Автор: Сандра Мэй
• Издательство: Издательский Дом «Панорама»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-7024-2064-0

Белинда и Мэтью принадлежат к разным кругам. Но однажды они оба оказываются гостями на празднике, где все равны. И на целых пять дней, сказочно прекрасных, наполненных удивительными событиями и любовью, скромная служащая Белинда становится Прекрасной Бель, а глава крупной фирмы Мэтью Карлайл — ее возлюбленным Мэтом. И лишь одна мысль омрачает счастье Белинды: что ожидает ее, когда праздник закончится?..

---

Сандра Мэй Ничего личного

1

Господи, как же не хочется идти на работу — в эту стеклянную махину, набитую людьми, словно муравейник — муравьями! Когда поднимаешься на лифте, кажется, что весь огромный город Чикаго заглядывает тебе под юбку.

Ой, была охота ему туда заглядывать! Чего там интересного-то?

Если же совсем по порядку, то тяжело на душе становится гораздо раньше. Когда своими руками закрываешь дверь крошечного домика под красной черепичной крышей, поворачиваешься и близоруко щуришься с крыльца на улицу. И в этот момент обычно подвертывается нога или чулок зацепляется за неведомо откуда взявшуюся занозу в пластиковой двери…

Затем ненавистный, ненавистный, ненавистный автобус. Запах чеснока и одеколона, запах немытого тела — хоть одно немытое тело в утреннем автобусе есть всегда!

Потом выходишь из автобуса — и падаешь в преисподнюю подземки. Там все зыбко и смутно, лица у людей землистые, подсвеченные неоном, озабоченные и злые. И хотя вентиляция дует так, что остатки шпилек и заколок немедленно вываливаются из прически, становится душно, невыносимо, отвратительно душно, ломит виски, а потом и переносицу, ну а если на пересечении Восемнадцатой и Парк-авеню поезд задержится, пропуская встречный… Тогда наваливается еще и страх. Панический, липкий, с щупальцами, ползающими по спине. После всего этого кошмара ты выбираешься на свет Божий, мокрая от пота, растрепанная и запыхавшаяся, вливаешься в поток на удивление свежих и бодрых служащих и входишь в огромное стеклянное здание, где тебе и начинает казаться, что весь огромный город Чикаго заглядывает тебе под юбку.

Однако самое трудное испытание впереди. Лифт выплюнет тебя на восемнадцатом этаже, где какой-то негодяй, постелил синтетический ковер с ворсом длиной сантиметров в шесть. Жалкая пародия на каблуки, которую ты приобрела лет десять назад из-за «удобной колодки», немедленно начнет путаться в синтетической шерсти, отчего твоя походка, становится похожей на субботние виражи Эдны Дайк, твоей соседки-алкоголички. На подламывающихся ногах ты входишь в офис — стеклянный аквариум с белокурыми пираньями. И вот тут-то и начинается самое отвратительное.

Потому, что эта белобрысая выдра наверняка опять сидит на твоем столе! И ты опять ничего ей не скажешь! Наверняка.

Сэнди Хоук, хорошенькая блондинка с голубыми глазами и идеальной фигуркой, которую лишь в самых стратегически важных местах прикрывал, но как бы и не прикрывал так называемый офисный костюм — пиджак на голое тело, застегнутый на две пуговицы, и юбка на два сантиметра длиннее трусиков — устроилась поудобнее на столе, закинула одну нескончаемую ногу на другую и подмигнула щедро накрашенным глазом хихикающим девочкам из машинописного.

— Держу пари, сейчас Тумба откроет дверь и споткнется на пороге.

— Хи-хи-хи!

— Сэнди, да брось ты. Она уже старуха, чего ты к ней привязалась.

Хорошенький носик Сэнди воинственно вздернулся.

— Она позорит весь женский род. Существо женского пола просто не может ТАК выглядеть в наши дни. Бет с пятнадцатого сказала, что она носит панталоны — представляете?

— Кто — Бет?!

— Да не Бет, а Тумба! Бет видела в дамской комнате.

— Она что, за Тумбой подглядывала?

— Не зли меня, Марго! Кто в здравом уме будет подглядывать за Тумбой! Просто Бет там пудрила нос, а эта вышла из кабинки и пошла к двери, а юбка у нее задралась. Жаль, кто-то ей сказал, а то была бы потеха.

— Тихо! Идет!

Рывками открылась стеклянная дверь офиса, и через порог, едва не падая, влетела та, кого так плотоядно ожидала Сэнди Хоук.

Тумба.

Белинда Карр.

Бросив по сторонам отчаянный и смущенный взгляд, поправив нелепые очки, она подошла к своему столу, на котором и восседала Сэнди, и теперь неловко топталась рядом, прижимая к груди потрепанную кожаную сумку. Сэнди же повернулась к ней спиной и оживленно рассказывала что-то подружкам, словно не замечая появления хозяйки стола. Выдержав достаточно долгую паузу, Сэнди обернулась и расплылась в сладчайшей улыбке.

— О, мисс Карр, простите меня, тысячу раз простите. Вы так тихо и незаметно вошли, а я — вечно эта моя дурацкая привычка сидеть на столе.

— Н-ничего…

— Надеюсь, вы не устали стоять? В вашем возрасте нельзя перетруждать вены. Варикоз, знаете ли.

— У меня нет варикоза, Сэнди.

— Правда? Как я рада! Моя бабушка всегда говорит, что в этом возрасте радуешься даже отсутствию насморка, потому, что остальных болячек и без того хватает.

— Хи-хи-хи…

Белинда Карр с тоской смотрела в хорошенькое и наглое личико белобрысой выдры. Она прекрасно знала, что через пару часов ей в голову придет не меньше четырех вариантов убийственно остроумных ответов, но к тому времени будет поздно, чертовски поздно.

Сэнди лениво и грациозно соскользнула со стола, еще больше обнажив идеальную ножку, а потом пошла прочь, покачивая бедрами. Белинда мрачно посмотрела ей вслед, а потом торопливо села за свой стол. Низенькая перегородка создавала иллюзию уединенности, но, к сожалению, не была звуконепроницаемой. До Белинды донеслись обрывки фраз:

— … Тумба!

— … колготки винтом и еще дырища…

— … не виновата, что родилась таким чучелом…

Белинде захотелось плакать. Впрочем, как всегда.

Она родилась вовсе не чучелом. Она родилась прелестным белокурым ребенком, и у нее были перевязочки на ручках и ножках, и ее звали уж конечно не Тумбой, а Тыковкой и Розанчиком, и у нее были красивые платьица и куклы, похожие на Сэнди Хоук.

К сожалению, это было тридцать восемь лет назад. Вот и весь ее грех. Она слишком старая для этого офиса, слишком нелепая, и здесь нет ни одной ее ровесницы, а для девчонок вроде Сэнди, она — архаизм. Хотя… они вряд ли знают значение этого сложного слова.

Старая развалина — так будет вернее.

Белинде Карр тридцать восемь лет. Она высока ростом, но в силу стеснительности и близорукости сутулится, стремясь показаться ниже ростом и меньше объемом, что, как всегда и бывает в подобных случаях, приводит к обратному эффекту. Ее считают толстухой, хотя на самом деле у нее всего лишь пара-тройка лишних килограммов. Просто она, как говорится, крупная женщина.

Волосы у Белинды с годами из соломенно-золотистых превратились в темно-русые. Если бы она почаще ходила в парикмахерскую, то все окружающие увидели бы, что у нее крупные шелковистые локоны, густые и здоровые. В повседневной жизни Белинда немилосердно стягивает их канцелярской резинкой в конский хвост, а непослушные пряди на висках закалывает невидимками.

Лицо у Белинды совершенно обычное, миловидное, с высоковатыми скулами и нежным румянцем. Косметикой она пользовалась от силы раза три в жизни, благодаря чему у нее изумительно здоровый цвет лица, но он, как известно, в больших городах давно вышел из моды. Что в лице Белинды по-настоящему привлекает, так это глаза. Огромные, серые, с янтарными крапинками вокруг зрачка, они смотрят на мир с детским любопытством и детским же ужасом. Прибавьте сюда очки в громоздкой темной оправе — и вы получите потрясающе трогательный и беззащитный взгляд.

У нее хорошие зубы, но она редко улыбается на людях, вернее сказать, пытается улыбаться, растягивая губы в тонкую линию и отчаянно гримасничая. Некоторые сослуживцы уверены, что у нее тик.

Грудь — для современных стандартов великовата. Талия — могла бы быть и тоньше, бедра — бедра крепкие, округлые, и никакие резиновые шорты и оборачивания целлофановыми пакетами с этой округлостью справиться не могут. Да, да, Белинда пыталась заняться фигурой! Свелось все к тому, что она незаметно для себя втянулась в занятия дыхательной гимнастикой и каждое утро по привычке делает двадцать приседаний. Ноги… Ноги, как ноги. Сильные, крепкие, с тонкими изящными щиколотками. Положительный внешний эффект от ног сводится на нет, размером обуви. Он у Белинды тридцать девятый.

Наконец, одежда. Покойная мать приучала дочку к тому, что внешняя, так сказать, упаковка совершенно не важна, более того, ярко и вызывающе одеваются только те пустоголовые самочки, чья единственная цель в жизни — завлечь мужчину. Думающая девушка должна заботиться о своем внутреннем мире. Именно этим Белинда и занимается, по сей день. Девушка она тоже по сей день.

Она была поздним и единственным ребенком в семье учителей. Отец умер совсем давно, когда девочке было пять, мама — шесть лет назад. Оставленного ими небольшого наследства хватило на содержание крошечного домика в пригороде. Последние годы мама сильно болела, почти не выходила на улицу, и Белинда, с детства привыкшая к одиночеству, окончательно смирилась с тем, что остаток дней ей предстоит провести наедине со своим богатым внутренним миром.