Рома Тирн - Москит

• Название: Москит
• Автор: Рома Тирн
• Издательство: Фантом Пресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-86471-484-3

Поэтичная история любви и потерь на фоне гражданской войны, разворачивающаяся на райском острове. Писатель Тео, пережив смерть жены, возвращается на родную Шри-Ланку в надежде обрести среди прекрасных пейзажей давно утраченный покой. Все глубже погружаясь в жизнь истерзанной страны, Тео влюбляется в родной остров, проникается его покойной и одновременно наэлектризованной атмосферой. Прогуливаясь по пустынному пляжу, он встречает совсем еще юную девушку. Нулани, на глазах которой заживо сожгли отца, в деревне считается немой, она предпочитает общаться с миром посредством рисунков. Потрясенный даром девушки, Тео решает помочь ей вырваться из страны, пораженной проказой войны. Но вместе с сезоном дождей идиллический остров накрывает новая волна насилия, разлучая героев.

Мощный, утонченный, печальный и мерцающий надеждой роман британской писательницы и художницы Ромы Тирн — это плотное, искрящееся красками полотно, в котором завораживающая красота Шри-Ланки и человеческая любовь вплетены в трагическую, но полную оптимизма историю. Роман номинировался на престижную литературную премию Costa.

---

— Я ведь гораздо старше тебя, девочка. Ничего удивительного, что я больше путешествовал. Ты тоже везде побываешь, поверь мне. Я покажу тебе все эти города.

Нулани молчала, глядя мимо него вдаль, на синеющую за окном полоску моря. Бесстрастно, словно жизнь утекла из нее. Тео невольно вспомнился мистер Мендис — он ведь бросил девочку, пусть не желая того, но все же бросил. Тео посмотрел на часы: минут через сорок он уже будет в поезде на Коломбо. Надо успеть поговорить с Нулани. Он прислушался: Суджи возился на кухне.

— Пойдем на наш катамаран, — быстро произнес Тео.

Утренний туман еще не совсем рассеялся, рваными лоскутами белея над безлюдным берегом. «Сначала отец, — думал Тео, — потом брат, а теперь вот и я. Но я вернусь».

Он медлил, не зная, с чего начать. В бледном свете раннего утра Нулани выглядела уставшей и напуганной.

— Посмотри на меня. — Тео вздохнул. — Послушай, Нулани… ты ведь знаешь, я не хочу уезжать, но… не надо бояться, прошу тебя. Шесть недель пролетят быстро.

Он снова помедлил.

— А когда я вернусь… Хочу кое о чем с тобой поговорить. Хочу попросить тебя.

Время, время! Он опаздывал. Нельзя упустить поезд — другого сегодня не будет. Но сказать непременно нужно.

— Пожалуйста, Нулани, посмотри на меня! Ты слушаешь? Я хочу, чтобы мы поженились. А ты этого хочешь? Знаю, это безумие, но, может, ты готова его совершить? Со мной, Нулани?

Тео улыбался, скрывая отчаянное желание услышать ее ответ, и понимая, что она готова расплакаться, и зная, что не может ей позволить. Потому что, увидев ее слезы, он точно никуда не поедет.

Когда Нулани наконец заговорила, ветер подхватил звуки ее голоса и унес вдаль, вверх по холму, и развеял в свисте пронесшегося мимо поезда. Сквозь дымку тумана пробивалось солнце, рыбаки возвращались с уловом. Вдохнув соленый воздух, Тео поцеловал ее.

— Да, — чуть слышно отозвалась Нулани. — Я тоже этого хочу.

Суджи выжал лайм, перелил сок в высокий бокал и отнес на веранду, где рисовала Нулани. Почти четыре дня прошло с момента отъезда Тео, и его отсутствие пропастью зияло между Суджи и девушкой. Они сказали ему несколько слов по телефону, но связь была ужасной, мало что слышно сквозь треск.

— Не волнуйтесь, если я долго не буду звонить! — прокричал Тео. — Значит, просто не могу связаться!

А они прокричали в ответ, что все в порядке и пусть не беспокоится.

— Мисс Нулани все время здесь, сэр. — Суджи ухмыльнулся. — Приглядывает за мной в обмен на свежий лаймовый сок. Так что не беспокойтесь. Главное — берегите себя.

— И поскорее возвращайся, — добавила Нулани. — Я рисую тебя по памяти, но ты возвращайся, пожалуйста.

Потом она затосковала. Суджи не знал, что делать. Девушка замолчала, замкнулась в себе, как раньше. Суджи просил ее вести себя так же, как при Тео.

— Каждое утро ты должна приходить в свою студию и рисовать. Обязательно. Побольше рисуй. Вот сэр удивится, когда приедет! И шесть недель пролетят — даже не заметишь, — пообещал он.

И Нулани послушалась. Каждое утро помогала матери и бежала в дом на берегу. Миссис Мендис перестала укорять дочь, что той постоянно нет. Миссис Мендис тоже сникла. Жизнь нанесла ей слишком тяжелый удар. Когда она хоть что-нибудь узнает о сыне? Телефона у них нет, и письма не приходят, хотя Нулани написала брату. Джим Мендис пропал. Для миссис Мендис он навсегда исчез в небе. Зачем ей жизнь без сына? Цели нет — и будущего нет. Нулани бросила школу. Ее ровесницы готовились к замужеству; кто мог себе это позволить — покидали остров, кто всерьез решил учиться — уехали в Коломбо. А Нулани могла лишь рисовать. Дни тянулись нескончаемой строчкой, нацарапанной уродливым почерком. Прошла неделя. Осталось пять.

Однажды Нулани появилась позже обычного. Мать решила повидать кого-то из знакомых в соседней деревне, и девочка была свободна до следующего дня. Но ей не работалось.

— Свет плохой, — пожаловалась она. — И альбом испорчен, — добавила грустно, показав Суджи слипшиеся страницы. — В море уронила. Теперь все рисунки пропали. И вообще я, наверное, не умею рисовать.

Суджи заглянул ей в лицо: похоже, долго плакала. Осунулась, темные круги вокруг глаз. Он поспешил принести творог, и фрукты, и пальмовый сахар. Поставил перед ней поднос и, присев рядом на ступеньке веранды, попробовал развлечь историей из своей жизни.

Когда-то очень давно Суджи захотелось попасть в Америку. Один-единственный раз его соблазнила мечта о неоновой жизни, пепси-коле и сверкающих машинах.

— В юности я одно время работал в Коломбо, в отеле «Маунт Лавиния». Таскал багаж пассажиров, которые приплывали на лодках с кораблей в гавани. В те дни блеск Америки слепил мне глаза, женщины казались такими уверенными, красивыми. У них был такой здоровый вид. Зубы крупные, белые, улыбки счастливые.

Он влюбился в одну из таких женщин. Ее звали Сэнди. Кажется, она была старше Суджи, в Германии ее ждал жених. В отеле Сэнди прожила почти три месяца, ожидая рейс на Европу.

— За все это время мы только четыре раза поговорили… — Суджи мечтательно улыбнулся, уйдя в воспоминания. — Первый раз — когда я понес багаж в ее номер. Я глянул на бирки на чемоданах и узнал, что ее зовут мисс Флеминг, она из Буффало. Помню, я еще пытался представить, что за Буффало такое. А она заметила, что я бирку разглядываю, и улыбнулась.

Зубы у мисс Сэнди были ровные-ровные, а улыбка уверенная. Даже немножко слишком уверенная. Это пугало, но и восхищало одновременно. Девушка поблагодарила Суджи и дала на чай. В следующий раз они встретились через несколько дней. Мисс Сэнди изучала карту города и, увидев Суджи, попросила объяснить, как ей добраться до нужного места, мол, все эти карты такие запутанные. Она снова улыбнулась, и тогда Суджи обратил внимание на ее глаза.

— Глаза — как шарики из зеленого мрамора, — сказал Суджи.

Он до сих пор помнил эти глаза.

Захваченный врасплох, Суджи улыбнулся в ответ, а мисс Сэнди Флеминг, прикоснувшись к его руке, посетовала — как жаль, что он не может сопровождать ее в прогулке по городу. Суджи придержал для нее дверь и, когда она мимо него шагнула в солнечный день, вдохнул ее аромат. А она, обернувшись, легко провела пальцем по его щеке.

— Я тогда думал о ней все время! — признался Суджи. — Хотя не видел ее, кажется, тысячу лет — меня перевели работать на кухню.

По окончании смены он частенько околачивался в коридоре, как можно ближе к номеру мисс Сэнди, но ее все не было.

— А спустя недель шесть, — продолжал Суджи, — меня отправили в ресторан, потому что официантов не хватало.

После обеда большинство постояльцев укрылось в номерах, пережидать самое пекло под вентиляторами. Море в тот день было синим-синим, песок — белым-белым. Снаружи все плавилось от жары, даже ветерок не помогал. Только безумец мог рискнуть выйти, и все же мисс Сэнди устроилась на веранде, пряча лицо от палящего солнца под желтой соломенной шляпой.

— Я вышел на веранду, чтобы предложить ей что-нибудь из напитков. Сок лайма или, может, джин-тоник. Я уже знал, что американцы обожают всякие напитки.

На самом-то деле больше всего на свете ему хотелось поговорить с ней. Выйдя на веранду, весь в белом, с серебряным подносом в руках, Суджи увидел, что она плачет. Опустив глаза, он собирался тут же улизнуть, чтобы не показаться назойливым, но не успел. Мисс Сэнди Флеминг глянула в его сторону и заговорила, словно продолжая только что начатую беседу.

— Она сказала, что ее жених разорвал помолвку. Сказала, что влюбилась в немца. «Можешь себе такое представить?» — спросила меня. Я не знал, что тут ответить, поэтому промолчал.

У нее тушь расплылась вокруг глаз, что были зеленее самоцветов Ратнапуры.

— Оказывается, он предпочитает немок! — Мисс Сэнди рассмеялась, но ее смех был пропитан горечью.

Потом она спросила, есть ли у Суджи девушка. И добавила, что наверняка должна быть — он ведь такой симпатичный.

— А если у тебя все-таки нет девушки, то ты мне скажи. Такой красавчик не должен зря пропадать.

Суджи понял, что она пьяна.

Глубоким вечером, укладываясь спать в своей комнатушке на этаже для прислуги, он думал о мисс Сэнди и жалел, что от смущения лишился дара речи.

— Но странно: я не удивился, чего такая девушка, как она, хочет от такого, как я…

Суджи не видел ее ни на следующий день, ни через день, хотя искал повсюду. Даже справился у горничной, не уехала ли американская мисс из отеля, и услышал в ответ, что американка еще здесь, но ее постель вот уже две ночи не тронута. «Тебе-то зачем?» — спросила горничная.

— Я придумал, будто нашел брошку американской мисс и хочу отдать, но горничная была не такая глупая. Велела, коли нашел, отнести брошь управляющему, а с американкой не связываться.

«Пропащая она женщина. Совсем пропащая!» — Горничная осклабилась, открыв темные от бетеля зубы.