Георгий Осипов - «Все объекты разбомбили мы дотла!» Летчик-бомбардировщик вспоминает

• Название: «Все объекты разбомбили мы дотла!» Летчик-бомбардировщик вспоминает
• Автор: Георгий Осипов
• Издательство: ООО «Издательство «Яуза», ООО «Издательство «Эксмо»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-45014-5

Приняв боевое крещение еще над Халхин-Голом, в годы Великой Отечественной Георгий Осипов совершил 124 боевых вылета в качестве ведущего эскадрильи и полка — сначала на отечественном бомбардировщике СБ, затем на ленд-лизовском Douglas А-20 «Бостон». Таких, как он — прошедших всю войну «от звонка до звонка», с лета 1941 года до Дня Победы, — среди летчиков-бомбардировщиков выжили единицы: «Оглядываюсь и вижу, как все девять самолетов второй эскадрильи летят в четком строю и горят. Так, горящие, они дошли до цели, сбросили бомбы по фашистским танкам — и только после этого боевой порядок нарушился, бомбардировщики стали отворачивать влево и вправо, а экипажи прыгать с парашютами…» «Очередь хлестнула по моему самолету. Разбита приборная доска. Брызги стекол от боковой форточки кабины осыпали лицо. Запахло спиртом. Жданов доложил, что огнем истребителя разворотило левый бок фюзеляжа, пробита гидросистема, затем выстрелил еще несколько очередей и сообщил, что патроны кончились…»

---

— Привез из боевого вылета на Миллеровский аэродром, увидев, как над целью взорвался самолет Щеголева и как его пылающие обломки падали на землю. Никто не успел даже воспользоваться парашютом. Их уже нет, а мы ужинаем.

— Ты сошел с ума, потому что увидел эту смерть. Мне это чувство знакомо. Я пережил подобное, когда все девять бомбардировщиков нашей эскадрильи подожгли «мессера» над Ельней и я, выбросившись из горящего самолета, висел на парашюте. А теперь привык. Забудешь об этом и ты. Нам, Чижиков, предстоит долго воевать, и мы встретим еще кое-что пострашнее сегодняшнего. Смотри, не скажи этого еще кому-нибудь.

— Командир, я ведь и хотел сказать, что нам надо жить, чтобы победить, — оправдывался Чижиков.

— Это другое дело.

Первая действительная встреча с опасностью, когда на глазах у тебя сбивают соседние самолеты, конечно, производила впечатление. После такой встречи некоторые задавали себе фатальный вопрос: «Что же будет со мной?»

В этих условиях поддержкой каждого была целеустремленность на защиту Родины и на выполнение своего воинского долга. Каждый из нас в эскадрилье и полку знал, за что и во имя чего он воюет. Это было главной духовной поддержкой в трудную минуту.

18 декабря утром, когда самолеты на аэродроме еще были окутаны туманом, нашей эскадрилье поставили задачу уничтожить немецкие транспортные самолеты на аэродроме Глубокой. Вместе с нашими четырьмя самолетами в общей группе должны были лететь и три бомбардировщика второй эскадрильи. Действовать предстояло без прикрытия истребителей. Ветер сдул туман, и по небу клочьями пены неслись низкие облака.

Построив боевой порядок в колонну звеньев, мы взяли курс на цель. За Доном облачность разорвалась до 6–7 баллов.

Выйдя на аэродром противника у Глубокой, мы обнаружили, что самолетов на нем нет, а на железнодорожной станции стоит эшелон и скопилось до шестидесяти автомашин и несколько танков. Передаю по радио о том, что будем бомбить запасную цель, и захожу на железнодорожную станцию с юга.

— Бомбы сброшены, горят восемь машин. Несколько бомб попали в эшелон и железнодорожные пути, — докладывает Желонкин.

Беру курс на свой аэродром, и без всякого противодействия мы возвращаемся. Но облачность уплотнилась и еще больше понизилась. Заход на посадку выполняем на высоте сто метров.

Не успели мы закончить доклад о результатах удара, как командир полка поставил задачу немедленно по готовности самолетов нанести удар по скоплению войск противника в Дегтево, расположенном на реке Калитва в пятидесяти километрах северо-восточнее Миллерово. К цели летели на высоте сто-двести метров. В Дегтево севернее и западнее населенного пункта на большой площади скопилось много артиллерии, войск, автомашин и повозок.

Было видно, что противник отступает и уже начался беспорядок. Но бомбить с высоты двести метров было невозможно из-за опасности подорваться на собственных бомбах. Поэтому, зайдя с юга вдоль реки, мы набрали высоту в рваных облаках до пятисот метров и нанесли удар по скоплению войск.

Доложив о выполнении боевой задачи начальнику штаба полка, я зашел в землянку.

Комиссар эскадрильи Калашников зачитывал личному составу последнюю сводку Совинформбюро. Рассказывая об успехах наших войск под Сталинградом, на Среднем Дону и о результатах выполнения боевых заданий экипажами нашей и соседней эскадрилий, Калашников воодушевлял летчиков, штурманов, стрелков, техников и механиков на лучшую подготовку бомбардировщиков к боевым вылетам и на эффективное выполнение боевых задач.

Экипажей и самолетов в полку и эскадрильях становилось все меньше, а боевых задач сверху нам ставили все больше. Так, с утра 19 декабря нам поставили задачи: произвести воздушную разведку направлений движения и состава войск противника, отходящих под ударами наших соединений, успешно наступавших на Среднем Дону и от Боковской, уничтожать отходящие войска противника на дороге Кружилин — Грачев и подвижной состав на железнодорожной станции Глубокой. Последнюю задачу приказали выполнять экипажам второй эскадрильи.

Задачу произвести разведку я поставил экипажу Ширана, разрешив ему самостоятельно выбрать цель для бомбардировочного удара попутно с разведкой, а уничтожать отступающие войска противника решил своим экипажем и экипажем Черепнова. Так как облачность была всего на высоте триста-шестьсот метров, решил удары наносить одиночными экипажами. На дороге от Кружилина на Грачев двигалось около ста пятидесяти автомашин с войсками и много артиллерийских орудий. Выбрав наиболее плотный участок колонны, мы нанесли бомбовый удар с высоты шестьсот метров и уничтожили две автомашины. Затем, снизившись до бреющего полета, я проштурмовал колонну из передних пулеметов до полного израсходования боеприпасов и зажег еще одну автомашину[109]. Немецкие солдаты спрыгивали с автомашин и разбегались в стороны от дороги. На третьем заходе я приказал стрелкам проштурмовать из пулеметов вражескую колонну. Экипаж Черепнова уничтожил две автомашины противника около Грачева.

С задания не вернулся экипаж командира звена Ширана со штурманом лейтенантом Ильиным, стрелком-радистом Ганиным и воздушным стрелком Больфосовым.

В середине февраля техники, ездившие в Глубокую для эвакуации сбитого самолета Рудя, обнаружили самолет Ширана по номеру на хвосте в пятнадцати километрах северо-восточнее Миллерово. Самолет лежал на фюзеляже в четырехстах метрах от дороги. Жители Дегтева рассказали, что этот самолет несколько раз бомбил и обстреливал отходящую колонну итальянских войск и был сбит зенитным огнем. Летчик посадил самолет рядом с дорогой на фюзеляж, но, когда солдаты к нему подбежали и открыли кабину, летчик скончался от смертельного ранения.

Наступление наших войск на Среднем Дону развивалось успешно. В последующую декаду погода в районе боевых действий была не такая хорошая, чтобы можно было наносить удары эскадрильями, но и не такая плохая, чтобы сидеть на аэродроме. Войска, прорвавшие оборону на Среднем Дону, требовали поддержки. Летный состав стремился оказать содействие своим наступающим войскам. В этих условиях, наряду с ударами всем составом эскадрильи, мы выполняли боевые задачи одиночными экипажами и звеньями. Очень пригодилась подготовка экипажей к боевым действиям в сложных метеорологических условиях.

Уточняя линию фронта перед боевым вылетом 20 декабря, мы отметили, что наши танковые части овладели Кантемировкой, Маньково-Калитвенской, Нутейниковым, Кашарами и Мешковым[110]. Это было продвижение от Дона на 40–55 километров. Весь летный состав радовался успехам наших войск и рвался в бой.

В этот день с утра с целью задержки продвижения резервов к Миллерово экипажи полка при низкой облачности и плохой видимости нанесли удар по железнодорожному эшелону на станции Глубокой и взорвали три вагона[111].

Во втором вылете в этот день полк нанес бомбардировочный удар по колонне артиллерии и автомашин с пехотой, отходящей от Кашары на Миллерово. Экипажи Гладкова, Черкасова, Погудина и Архангельского в этом вылете уничтожили тринадцать автомашин и дезорганизовали движение отходящих войск[112].

21 декабря мы снова задерживали выдвижение резервов противника на восток ударами по железнодорожным эшелонам на участке дороги станция Лихая — Морозовск.

Так как на аэродроме стояла низкая облачность, местами переходящая в туман, а в районе целей стоял туман с большими разрывами, задачу было приказано выполнять одиночно экипажами-охотниками.

При постановке боевой задачи экипажам я рекомендовал им стараться найти и разбомбить эшелон на станции, а не на перегоне, с тем чтобы еще разрушать станционные пути.

Наш экипаж взлетел первым и взял курс на Лихую. На участке маршрута от Поповки до Криворожья наблюдаем две колонны отходящих войск противника.

— Командир, смотри, как немцы драпают! Какие заманчивые цели! — радостно кричит мне Желонкин.

Отвечаю ему, что отвлекаться на эти цели нельзя, надо выполнять боевую задачу. Выйдя на железную дорогу, взяли курс на восток и вскоре обнаружили эшелон противника на разъезде Жирнов. Снизившись на высоту шестьсот метров, нанесли бомбовый удар, взорвав один вагон. Экипажи Черкасова, Архангельского и Муратова бомбили два эшелона на станции Ковылкин. На контрольном фотоснимке экипажа Черкасова было зафиксировано пять попаданий в железнодорожные эшелоны и три попадания бомб в станционные пути. Экипаж Погудина разбомбил эшелон на станции Вальково, а Девиченко — на станции Тацинской[113].

На свой аэродром я вернулся первым и, зарулив на стоянку, стал ожидать посадки остальных экипажей.

Самолеты возвращались на аэродром на малой высоте поодиночке. После посадки и осмотра всех самолетов оказалось, что три повреждены огнем зенитной артиллерии.