Ирина Павлова - Механизм сталинской власти: становление и функционирование. 1917-1941

• Название: Механизм сталинской власти: становление и функционирование. 1917-1941
• Автор: Ирина Павлова
• Жанр: История

Эта книга – исправленная и дополненная версия двух предыдущих книг автора, изданных в России крошечным тиражом: «Сталинизм: становление механизма власти» (Новосибирск: Сибирский хронограф, 1993. 250 с. Тираж 500 экз.) и «Механизм власти и строительство сталинского социализма» (Новосибирск: издательство СО РАН, 2001. 460 с. Тираж 300 экз.). Новая версия подготовлена в 2002 г.

В книге рассматривается процесс становления механизма сталинской власти наряду с перерождением большевистской партии и формированием внутри нее партии аппарата. Этот механизм был отлажен в  результате секретной партийно-государственной реформы 1922–1923 гг., включавшей в себя создание номенклатуры, подчинение Советов партийным комитетам и оформление системы секретного делопроизводства. Особое внимание уделяется процессу укрепления сталинского механизма власти в ходе политических кампаний 1920- х гг. таких, как отстранение Ленина от руководства партией и воссоздание империи, внутрипартийная борьба и зажим новой экономической политики.

На основе анализа документов высших партийных органов – Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК РКП/ВКП(б) -  и их секретной переписки с местными партийными и государственными органами раскрывается конспиративный характер сталинской власти. В книге доказывается, что именно тайный механизм принятия решений позволил скрыть действительный смысл кардинальных социально-экономических преобразований 1930-х гг. По мнению автора, этот смысл заключался в создании системы государственного крепостничества в Советском Союзе и милитаризации страны. Специальная глава книги посвящена агрессивным замыслам Сталина и его конспирации в подготовке к войне.

Книга острополемична и направлена против современной апологии сталинского великодержавия и исторического оправдания советской модернизации 1930-х гг.

---

Репрессии обеспечили возможность быстрой ротации кадров. Место репрессированных «буржуазных» специалистов занимали молодые выдвиженцы, так называемый молодняк, не рассуждавшие и не сомневавшиеся исполнители. «Говорят, что невозможно коммунистам, особенно же рабочим коммунистам-хозяйственникам, – рассуждал Сталин на апрельском 1928 г. пленуме ЦК, – овладеть химическими формулами и вообще техническими знаниями. Это неверно, товарищи. Нет в мире таких крепостей, которых не могли бы взять трудящиеся, большевики. Не такие крепости мы брали в своей борьбе с буржуазией. Все дело в том, чтобы иметь желание овладеть техническими знаниями и вооружиться настойчивостью и большевистским терпением»[1051]53. Одним словом, «рабочий класс должен создать себе свою производственно-техническую интеллигенцию». Ключевым в этой сталинской фразе является слово «своя». Для решения поставленных задач действительно требовалось «выковать новые кадры большевиков – специалистов по всем отраслям знаний»[1052]54. И это были уже свои, угодные власти специалисты.

Однако и так называемых буржуазных специалистов и вредителей власть заставила работать на себя на ее условиях, в строгой изоляции. Циркуляр ВСНХ и ОГПУ «Об использовании на производствах специалистов, осужденных за вредительство» от 15 мая 1930 г. подписан председателем ВСНХ Куйбышевым и заместителем председателя ОГПУ Ягодой. В преамбуле этого документа говорилось: «За последние два-три года органами ОГПУ раскрыты контрреволюционные вредительские организации в ряде отраслей нашего хозяйства. Вредителям удалось проникнуть даже в ВСНХ, Госплан, заводоуправления и цеха... Ликвидация последствий вредительства должна стать ударной задачей нашей промышленности....

В этом деле должны быть использованы инженеры-вредители, осужденные ОГПУ... Использование вредителей следует организовать таким образом, чтобы работа их проходила главным образом в помещении органов ОГПУ...

Для этого отбирать заслуживающих доверия специалистов. Оказывать им содействие в деле постановки опытных работ...»[1053]55. Этот приказ ознаменовал появление «особых мест заключения» для осужденных специалистов, получивших название «шарашка». Жизнь в одной из таких шарашек «Марфино» под Москвой в послевоенные годы описана в известном романе А.И. Солженицына «В круге первом»[1054]56.

Репрессии канализировали недовольство масс, направляя его против «кулаков», «вредителей», «врагов народа», на которых перекладывалась вся ответственность за неудачи и срывы на пути строительства социализма. В результате репрессии способствовали укреплению сталинской власти, еще большему ее отчуждению и сакрализации. Все достижения в СССР связывались с именем Сталина, а неудачи с происками врагов социалистического строительства.

Репрессии ликвидировали остатки оппозиции и способствовали укреплению единоличной власти Сталина. Как говорил Молотов, «после войны нет никаких оппозиционных групп, это такое облегчение, которое многому помогло дать правильное, хорошее направление, а если бы большинство этих людей осталось бы живо, не знаю, устояли бы мы крепко на ногах»[1055]57.

Репрессии нивелировали общество посредством страха, который вошел в подсознание каждого советского человека настолько, что стал частью его генетической природы. Этому способствовал и волнообразный характер репрессий – наступление – отступление – и вновь наступление, что не позволяло людям расслабиться и держало их в постоянном ожидании и страхе.

Сталинская власть не только не знала, но и не умела решать социальные и экономические проблемы другими способами, кроме как насилием над отдельными социальными группами или обществом в целом. В ответ на рост детской преступности в 1930-е гг., которая явилась прямым следствием преобразовательных действий власти, спровоцировавших массовое появление беспризорных детей, было принято постановление ЦИК и СНК от 7 апреля 1935 г. «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних», согласно которому «несовершеннолетних, начиная с 12-летнего возраста, уличенных в совершении краж, в причинении насилия, телесных повреждений, увечий, в убийстве или в попытках к убийству, привлекать к уголовному суду с применением всех мер уголовного наказания». 20 апреля 1935 г. Политбюро утвердило секретную инструкцию органам суда и прокуратуры, в которой разъяснялось, что «к числу мер уголовного наказания, предусмотренных ст. 1 указанного постановления, относится также и высшая мера уголовного наказания (расстрел)», которая до этого применялась только к лицам, достигшим 18-летнего возраста. И хотя о приговорах такого рода прокурорские и судебные органы должны были предварительно сообщать Прокурору Союза и Председателю Верхсуда СССР, эти дела рассматривались в краевых (областных) судах в общем порядке[1056]58.

Такой же характер имели действия власти даже в такой деликатной области человеческой жизни, как планирование семьи. В 1930-е гг., стремясь повысить рождаемость в стране, власть не нашла ничего лучшего, как принять специальное постановление ЦИК и СНК СССР от 27 июня 1936 г. «О запрещении абортов, увеличении материальной помощи роженицам, установлении государственной помощи многосемейным, расширении сети родильных домов, детских яслей и детских садов, усилении уголовного наказания за неплатеж алиментов и о некоторых изменениях в законодательстве о разводах». В литературе уже отмечалось, что вторая часть постановления фактически была декларацией, так как пособия в размере двух тыс. руб. в год (месячная зарплата первого секретаря Московского и Ленинградского областных комитетов партии – И.П.} назначались тем женщинам, которые уже имели шестерых детей, при рождении седьмого ребенка[1057]59. В этом случае женщина приобретала статус матери-героини. Однако, чтобы получить государственное пособие, требовалось приложить не менее героические усилия по сбору необходимых протоколов и справок согласно соответствующей инструкции. Кроме того, при получении личной книжки мать была обязана «дать подписку о том, что все ее дети, принятые в расчет при назначении пособия, к моменту получения этой книжки находятся в живых и что она предупреждена об ответственности за дачу неправильных сведений... При получении государственного пособия за второй и следующие годы многодетная мать должна вновь представить в городской или районный финансовый отдел справку районного или городского бюро ЗАГСа о том, что все ее дети, принятые в расчет при назначении пособия, находятся в живых»[1058]60 и т.д. и т.п.

Вместе с тем, 1930-е гг. закрепились в сознании большинства народа как годы энтузиазма, устремленности в будущее. Как писал драматург В.В. Вишневский, это было «десятилетие бешеного напора, труда, драк, мук и побед...»[1059]61. Многие до сих пор не могут совместить в своем сознании темные и светлые стороны сталинского периода и проповедуют подход «с одной стороны... с другой стороны».

Причиной этого является начавшаяся тогда же, в конце 1920-х гг. крутая ломка сознания народа, которая происходила под постоянный идеологический аккомпанемент лжи о строительстве нового, самого справедливого общества на земле – надо только немного потерпеть. Унифицированное образование, унифицированное и строго ограниченное знание о ситуации в стране и мире, которое предлагали все средства массовой информации, полная закрытость советского общества делали сталинскую ложь результативной. Только немногие оставшиеся в живых представители старой интеллектуальной элиты воспринимали навязываемую «сверху» информацию так, как воспринимал ее, к примеру, писатель М.М. Пришвин, который записал в своем дневнике 1 ноября 1937 г.: «...больше всего ненавижу газету "Правда" как олицетворение самой наглой лжи, какая когда-либо была на земле»[1060]62.

Однако одной идеологической обработки населения было бы недостаточно. Преобразование общества по-сталински стало возможным потому, что Сталину удалось втянуть в свои действия широкие массы народа. Здесь огромную роль сыграли шумные популистские меры, которые достаточно виртуозно использовались властью. Среди таких мер – лозунги самокритики и критики начальников всех уровней, периодически пускавшиеся в ход, разоблачение «вредителей» и их наказание, прославление ударничества и стахановского движения, целенаправленное создание символов, героев и мифов сталинской эпохи.

Широко практиковались массовые награждения отличившихся работников. Так, 25 декабря 1935 г. Политбюро утвердило постановление ЦИК о награждении передовых колхозников и колхозниц Узбекской, Туркменской, Таджикской ССР, Казахской и Кара-Калпакской АССР за трудовой героизм и превышение на 100 - 400 % установленной урожайности по хлопку – орденом Ленина были награждены 96 человек, орденом Трудового Красного Знамени – 34, орденом «Знак Почета» – 78[1061]63. 8 мая 1940 г. в «Правде» был напечатан утвержденный Политбюро указ Президиума Верховного Совета СССР «О награждении орденами и медалями СССР начальствующего и рядового состава Красной Армии» сразу численностью в 1746 человек[1062]64. Такой же эффект имели факты повышения зарплаты во время Большого террора, на которых акцентировали внимание все советские газеты. Постановлением СНК, утвержденным Политбюро 1 ноября 1937 г., была повышена заработная плата низкооплачиваемым рабочим и служащим фабрично-заводской промышленности и транспорта[1063]65. Решением Политбюро от 9 декабря 1937 г. повышалась заработная плата медсестрам, санитарам и санитаркам[1064]66. Как правило, мероприятиями такого рода сталинская власть приобретала многочисленных сторонников среди низкооплачиваемых слоев населения.