Ирина Павлова - Механизм сталинской власти: становление и функционирование. 1917-1941

• Название: Механизм сталинской власти: становление и функционирование. 1917-1941
• Автор: Ирина Павлова
• Жанр: История

Эта книга – исправленная и дополненная версия двух предыдущих книг автора, изданных в России крошечным тиражом: «Сталинизм: становление механизма власти» (Новосибирск: Сибирский хронограф, 1993. 250 с. Тираж 500 экз.) и «Механизм власти и строительство сталинского социализма» (Новосибирск: издательство СО РАН, 2001. 460 с. Тираж 300 экз.). Новая версия подготовлена в 2002 г.

В книге рассматривается процесс становления механизма сталинской власти наряду с перерождением большевистской партии и формированием внутри нее партии аппарата. Этот механизм был отлажен в  результате секретной партийно-государственной реформы 1922–1923 гг., включавшей в себя создание номенклатуры, подчинение Советов партийным комитетам и оформление системы секретного делопроизводства. Особое внимание уделяется процессу укрепления сталинского механизма власти в ходе политических кампаний 1920- х гг. таких, как отстранение Ленина от руководства партией и воссоздание империи, внутрипартийная борьба и зажим новой экономической политики.

На основе анализа документов высших партийных органов – Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК РКП/ВКП(б) -  и их секретной переписки с местными партийными и государственными органами раскрывается конспиративный характер сталинской власти. В книге доказывается, что именно тайный механизм принятия решений позволил скрыть действительный смысл кардинальных социально-экономических преобразований 1930-х гг. По мнению автора, этот смысл заключался в создании системы государственного крепостничества в Советском Союзе и милитаризации страны. Специальная глава книги посвящена агрессивным замыслам Сталина и его конспирации в подготовке к войне.

Книга острополемична и направлена против современной апологии сталинского великодержавия и исторического оправдания советской модернизации 1930-х гг.

---

Литерная корреспонденция серии «А» (срочно - секретно) и серии «В» (секретно, но не срочно) составляла строго секретную и секретную переписку государственных органов, пользовавшихся фельдсвязью ОГПУ.

Как видим, реальная власть в стране оградила себя непроницаемой завесой секретности. Немногие (кроме тех, кто имел непосредственное отношение к секретным документам) догадывались о действительном положении дел и уж тем более представляли себе, как и во имя чего делается реальная политика и что скрывается на самом деле за «диктатурой пролетариата», а затем и «народовластием», о которых постоянно твердила официальная пропаганда. Круг замкнулся уже в 1925 г., когда Спецотдел ОГПУ, руководствуясь партийной директивой, разослал всем наркоматам и центральным учреждениям, а затем и на места циркуляр, по которому с этого времени «посылка их секретных изданий в Центральную Книжную Палату отменялась и при отделе Политконтроля ОГПУ организовывалось центральное хранилище для всех секретных изданий. Впредь предлагалось высылать в этот отдел по экземпляру всех изданий   совершенно секретных, секретных и не подлежащих оглашению»[266]95.

8 июля 1926 г. СНК СССР принял специальное постановление «О порядке снабжения государственных книгохранилищ секретными изданиями», которое тоже стоит процитировать:

«Не подлежат присылке в книгохранилища:

  материалы, касающиеся шифровального и секретного делопроизводства, как-то: шифры, коды и т. п.;

  материалы, хранение которых производится наравне с шифром;

  отдельные и в сборниках секретные приказы, циркуляры, инструкции, положения и прочие издаваемые ведомствами руководящие материалы;

  стенографические секретные отчеты и протоколы съездов, совещаний, комиссий и т. п.;

  обзор работы и отчеты государственных учреждений в части выполнения ими тех или иных секретных функций»[267]96.

В конце 1920-х гг. страна уже жила в обстановке всепроникающей и всеохватывающей лжи. Вся информация, которая предлагалась народу, была строго отобрана и сфальсифицирована. В конце 1926 г. от имени ЦК во все партийные, советские и другие организации было разослано постановление, запрещавшее самостоятельную подписку на белоэмигрантскую печать, из которой думающие люди могли получить хоть какую-то правдивую информацию о положении дел в своей стране. С этого времени в местные партийные органы стали поступать только сводки материалов из зарубежной печати, подготовленные в Секретариате ЦК[268]97. А 7 января 1927 г. Секретариат принял постановление «О руководстве радиовещанием», через три дня одобренное Оргбюро ЦК[269]98. Это постановление очень знаменательно, так как касалось повседневной жизни каждого советского человека, получавшего информацию главным образом через радио. В постановлении говорилось:

«Предложить всем парткомитетам, на территории которых имеются радио-телефонные станции, взять под непосредственное руководство работу этих станций, максимально используя их в агитационных и просветительных целях. Для обеспечения политической выдержанности материалов, передаваемых по радио, и систематического партийного руководства работой радиостанции парткомитетам необходимо:

1. Выделить ответственного партийного товарища в качестве руководителя радиовещанием, отвечающего за организацию дела и содержание всех передающихся по радио материалов непосредственно перед соответствующим партийным комитетом.

2. Установить обязательный и предварительный просмотр парткомитетами планов и программ всех радиопередач.

3. Тщательно подбирать докладчиков и лекторов, принимающих участие в радиоагитации, обеспечив политически грамотный и выдержанный состав.

4. Принять меры к обеспечению охраны микрофонов с тем, чтобы всякая передача по радио происходила только с ведома и согласия ответственного руководителя…».

Только в такой обстановке непроницаемой секретности и лжи могла существовать и действовать коммунистическая власть. Ядро этой власти скрывалось под несколькими напластованиями. Можно выделить их, по крайней мере, три. Первый слой – это внешняя форма власти. В СССР, стране классического сталинизма, как и в нормальном правовом государстве с гражданским обществом, имелись политическая партия и своеобразный парламент – Верховный Совет, существовали Советы на всех уровнях (от республики до поселка), проходили выборы, созывались съезды Советов и партийные съезды, проходили многочисленные собрания партийных, комсомольских, профсоюзных организаций. Но все это было лишь бутафорией, создававшей у населения иллюзию участия в политической жизни, а в мире – имидж страны, строящей социализм. Сталинизм, будучи идеократической партийно-государственной диктатурой, прикрывался социализмом как религией – все в СССР делалось ради социализма, во имя социализма и для блага трудящихся масс. Маскировка реальной власти под идеократической оболочкой социализма таким образом не только породила ложь и двоемыслие в государственной политике страны, но и пропитала ими образ жизни ее населения.

В действительности, уже в 1920-е гг. не было никакой самостоятельности в принятии решений не только партийными, но и любыми другими съездами и конференциями. Все они предварительно согласовывались с ЦК партии[270]99. Однако иллюзия деятельного участия трудящихся в политической жизни страны существовала и многократно усиливалась массированной пропагандой идеократического характера. Эта пропаганда велась не только через средства массовой информации, находившиеся под жестким контролем партийного руководства, но и через школу, армию, комсомол, вуз.

Второй слой власти – это власть партийно-государственной бюрократии, проводившей в жизнь от своего имени директивы высших партийных органов. В этом отношении никакой самостоятельности не было ни у губкома, ни у ЦК компартии национальной республики. Все они в равной степени зависели от Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК партии. Руководствуясь правилом, введенным ноябрьским 1922 г. циркуляром ЦК за подписью Молотова и Кагановича, секретарь ЦК компартии национальной республики, крайкома или обкома ВКП(б), получив из Центра партийную директиву,  аналогичным образом действовал по отношению к нижестоящим партийным комитетам. Вот один из типичных примеров более позднего времени: 2 октября 1937 г. «всем секретарям обкомов, крайкомов и ЦК нацкомпартий, всем председателям СНК, крайисполкомов и облисполкомов» была разослана шифротелеграмма за подписями Председателя СНК Молотова и Секретаря ЦК ВКП(б) Сталина о проведении «по каждой республике, краю, области от 3 до 6 открытых показательных процессов с привлечением крестьянских масс и широким освещением процесса в печати, приговорив осужденных к высшей мере наказания в связи с вредительством и бактериологическими диверсиями в животноводстве, приведшими к массовому падежу скота»[271]100. Следуя этой директиве, 5 октября 1937 г. Бюро Запсибкрайкома, согласовав конкретные вопросы с начальником краевого Управления НКВД Г.Ф. Горбачом и прокурором Западно-Сибирского края И.И. Барковым, приняло соответствующее постановление, разосланное затем местным райкомам партии: «Во исполнение директивы ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 2 октября принять предложение Горбача и Баркова о проведении в Ояшинском, Искитимском, Куйбышевском, Купинском, Венгеровском и Чановском районах открытых судебных процессов над врагами народа, вредителями в области развития животноводства. Установить срок проведения этих процессов 15–20 дней...»[272]101.

Был установлен также незыблемый порядок исполнения партийных директив государственными органами. Партийная директива – решение вышестоящего партийного комитета – поступала в секретную часть государственного органа, занимавшего место, соответствующее по уровню в иерархии месту партийного комитета, передавшего директиву. Заведующий секретной частью знакомил с ней руководителя своего ведомства, который, исходя из полученной директивы, принимал соответствующее постановление уже от своего имени и далее действовал как высшая власть в системе государственных органов, спуская свое постановление нижестоящим инстанциям. С середины 1920-х гг. Политбюро не просто руководило работой всех центральных учреждений (СНК, СТО, Президиум ВЦИК, Госплан и др.), но и утверждало их постановления, и заставляло «в советском порядке», т.е. от имени Советов проводить в жизнь партийные решения. Это было закреплено постановлением Политбюро от 15 октября 1925 г.[273]102

Ни в одном официальном протоколе или приказе государственных органов не должно было быть ссылки на постановление высших партийных органов. Партаппарат стремился сохранить анонимность своей власти и поддерживать имидж партии как общественно-политической организации. Поэтому вся переписка с партийными органами по вопросам директивного характера, постановления и выписки из постановлений Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК, Президиума ЦКК, а также переписка, содержащая указания на директивные постановления партии, шла под грифом «секретно». Эти материалы не следовало проводить по журналам входящих и исходящих бумаг, и никем, кроме руководителя учреждения, они не могли вскрываться. Хранить их следовало также в секретном отделе. Лишь в тех случаях, когда партийные органы обращались к советским учреждениям за содействием или присылкой необходимых сведений просто как общественная организация, документация проходила в официальном порядке. Таким образом, в общей канцелярии не должно было оставаться никаких следов директивной деятельности партии.