Митрополит Евлогий Георгиевский - Путь моей жизни. Воспоминания Митрополита Евлогия(Георгиевского), изложенные по его рассказам Т.Манухиной

• Название: Путь моей жизни. Воспоминания Митрополита Евлогия(Георгиевского), изложенные по его рассказам Т.Манухиной
• Автор: Митрополит Евлогий Георгиевский
• Издательство: YMCA-PRESS
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1947

Аннотация

Высокопреосвященнейший Митрополит Евлогий (Георгиевский) (1868–1948) — выдающийся церковный деятель, богослов, жизненный путь которого от обучения в духовной школе до Митрополита, Предстоятеля Православных Русских Церквей в Западной Европе, свидетельствует о его глубокой преданности Церкви и Отечеству.

В своей книге Митрополит рассказывает о жизни русского духовенства дореволюционной поры, II и III Государственной думе, своем участии в работе Св. Синода, революциях 1905 и 1917 гг., 1-й мировой и гражданской войнах, пребывании в петлюровском плену, русском религиозном возрождении за границей и становлении зарубежной церковной жизни.

Много страниц уделяется в книге жизни Святейшего Патриарха Тихона, работе Поместного Собора 1917–1918 гг., взаимоотношениям с Патриархом Сергием, митрополитом Антонием (Храповицким) и многим важнейшим событиям религиозной и общественной жизни конца XIX — первой трети XX столетия.

В России книга издается впервые.

---

На Соборе состоялось постановление о снятии с меня запрещения и о восстановлении молитвенного общения, но этот акт был составлен в унизительных для меня формах, а именно, что "я сам осудил свой поступок", "сам просил простить меня" и что лишь "по снисхождению к моим просьбам и ради пользы Церкви" Собор постановил вернуть мне право священнослужения, т. е. канонически правонарушителем являюсь я, а вовсе не Собор, незаконно меня осудивший.

Это побудило меня обратиться к пастве с посланием, в котором я постарался еще раз разъяснить правду и освободить ее от кривотолков. Я свидетельствовал о незаконности наложенного на меня запрещения; если я стремился к тому, чтобы оно было снято, то лишь желая успокоить взволнованные церковной смутой умы нашей паствы и дать Синоду случай загладить вину неосмотрительности и отсутствия братолюбия, которые довели его до неканоничного постановления относительно меня. Чисто моральный акт нашего с митрополитом Антонием примирения, когда мы взаимно испрашивали друг у друга прощения и когда дыхание благодатного Божьего мира повеяло над нами, — этот трогательный момент Карловацкий Собор использовал как формально юридическое обоснование, якобы подтверждающее мою вину…

Несмотря на мое примирение с митрополитом Антонием, несмотря на постановление Собора, о котором я только что рассказал, — духом мира в наших отношениях с "карловчанами" по-прежнему не веяло. Усилилась против меня агитация в Германии Тихона Берлинского; карловацкие архиереи стали предъявлять мне настойчивые требования покинуть юрисдикцию Вселенского Патриарха. В своем послании от 8 октября (1934 г.) архиепископ Серафим без обиняков, демагогически, заявил, что я "отошел от Русской Церкви, отторг паству от Матери Церкви, что я больше не русский, а греческий епископ", тогда как греки якобы враги нашей Русской Церкви… И это послание последовало в ответ на просьбу одного из наших прихожан (князя Козловского) о допущении к совместному служению нашего и карловацкого духовенства при венчании его дочери. Архиепископ Анастасий — после перемирия! — объезжал города вверенной мне епархии, служил только в своих церквах, нарочито подчеркивая наше церковное разделение, т. е. его закреплял, а не сглаживал.

Особенно тяжелое впечатление произвел образ действий этого иерарха в Брюсселе при закладке там Карловацкого храма. Закладка эта была обставлена торжественно. Кроме архиепископа Анастасия на торжество прибыли митрополит Загребский Досифей и архиепископ Серафим из Парижа, а также были приглашены посланники — представители православных держав; но не был приглашен наш Бельгийский архиепископ Александр. Такое грубое пренебрежительное отношение к нашему святителю вызвало всеобщее возмущение, тем более что сам архиепископ Александр ответил на это с удивительным и, по-моему, даже с чрезмерным благородством. Приехавшие архиереи не хотели проявить самого элементарного акта вежливости — не сделали визита архиепископу Александру и только по настоянию митрополита Досифея поехали к нему, но, не желая встречи, выбрали преднамеренно такое время, когда он служил Литургию. Владыка, увидев архиереев в храме, прервал богослужение и провозгласил им многолетие, а после обедни поехал их провожать на вокзал. Когда из Брюсселя архиепископ Анастасий прибыл в Париж и заехал ко мне, я с горечью поведал ему, какое тяжелое впечатление произвел на меня брюссельский инцидент. Он не без смущения оправдывался тем, что уступил настойчивой воле непримиримых прихожан… Я ответил ему, что из-за этого инцидента я лишен возможности пригласить его на сослужение со мною в нашем кафедральном храме. Так "карловчане" отвечали на мои попытки к примирению!

Одновременно с этим велась у меня тягостная переписка с Синодом по поводу сочинений о. Сергия Булгакова. Митрополит Антоний выражал неудовольствие Синода, зачем я назначил свою комиссию для разбора учения о Софии, которое уже осуждено Карловацким Собором и признано еретическим; в этом смысле нужно сделать протоиерею С.Булгакову публичное увещание.

Такое настроение или, лучше сказать, нестроение вносило смущение в паству. Мир, который поначалу многие искренно приветствовали, оказывался пустым словом, лишь прикрывавшим прежний раздор… Моя паства искренно, горячо желала умиротворенной церковной жизни. Необходимо было продолжать попытки к восстановлению действительного, не фиктивного, мира.

Я обратился с письмом к митрополиту Антонию (от 18 июня 1935 г., № 1288), в котором пожаловался на поведение карловацких иерархов в Брюсселе и изложил соображения о принятии практических мер, дабы разруха не шла дальше. Я предлагал проект организации Управления Зарубежной Церковью, оговариваясь, однако, что он может войти в жизнь лишь с канонического благословения Вселенского Патриарха и всей Православной Церкви, т. е. новоорганизованное Управление должно быть признано всеми автокефальными Церквами. "Только после такого благословения можно с чистой совестью строить корабль церковный и он будет тогда крепким и спасающим; тогда отпадет нужда в моем экзархате, который мне нужен для общения со Вселенской Церковью", — писал я.

В основных линиях мой проект повторял мою прежнюю схему управления Русской Церковью за границей: автономные округа (4) и периодически созыв Соборов.

Летом 1935 года я получил приглашение от Патриарха Варнавы прибыть в Карловцы на особое совещание иерархов, представителей четырех главных частей зарубежной Русской Церкви, для окончательного разрешения всех наших церковных нестроений. Совещание предполагалось под его председательством. Я запросил Патриарха Фотия, могу ли поехать в Карловцы для означенной цели. В ответ получил грамоту с благословением на поездку. Вот текст грамоты:

Фотий, Божией Милостью, Архиепископ Константинопольский — Нового Рима и Вселенский Патриарх

№ 1489.

Преосвященнейший Кир Евлогий, наш Патриарший Экзарх православных русских приходов в Европе, во Святом Духе возлюбленный брат и сослужитель нашей мерности, да будет с Вашим Преосвященством благодать и мир от Бога.

Мы получили письмо Вашего возлюбленного Преосвященства от 3 числа истекающего месяца, с приложениями, в которых сообщается нам о бывшем Вам от Блаженнейшего Патриарха Сербского Кир Варнавы приглашении прибыть к нему для особого, под его председательством, совещания по вопросу о соглашении между собою и объединении находящихся за границей преосвященных русских архиереев и русских церквей и приходов в рассеянии, с изложением Вашего мнения о необходимости сделать, последуя этому приглашению, еще одну последнюю попытку для умиротворения и объединения всех, на основании строгих канонических начал, на которых утверждается временная Патриаршая Экзархия под водительством Вашего Преосвященства и испрашивается благословение на путешествие Ваше в Югославию для означенной цели.

Всегда глубоко удрученный, как знает Ваше Преосвященство и все, скорбью о несчастьи Святейшей Сестры Церкви Российской и чувствуя, что эта скорбь еще возросла от печального зрелища, которое к умалению силы и славы Святейшей Российской Церкви являют пред лицом, как православного, так и всего христианского мира, взаимные ссоры и разделения ее иерархов, наносящие ущерб и присущему Святой Православной Церкви обаянию, мы не можем не благословить от души всякое стремление, направляемое к восстановлению мира и единства, и не присоединить нашей молитвы ко Господу, оказывая и наше к тому содействие.

Вследствие этого, с радостью обильно преподаем Вашему возлюбленному Преосвященству, по синодальному определению, наше благословение на путешествие в Югославию для указанной святой цели.

И не только это, но одновременно поручаем Вашему Преосвященству, чтобы Вы при этом столь удобном случае, передавая по приезде Вашем туда, прежде всего наше братское о Господе целование с любовью почитаемому нами брату во Христе Блаженнейшему Патриарху Кир Варнаве, равно как и всем возлюбленным во Христе братиям преосвященнейшим русским архиереям, имеющим присутствовать и принимать участие в предстоящем под председательством Его Блаженства совещании в целях достижения мира и любви, принесли этим последним, с нашей стороны и со стороны Матери Великой Церкви Христовой, особое теплейшее настояние и увещание, чтобы все во имя их любви к Спасителю Христу и ради забот и попечения о своей Матери, а также в сознании ответственности, которую они несут перед нею и перед всей нашей Святой Православной Церковью, показали и проявили на деле всяческое доброе расположение и стремление к тому, чтобы был положен конец неуместным взаимным спорам и разделениям, не имеющим реального основания и смысла.

И поелику, несомненно, в рассуждении этого объединения будет речь и о существе и природе временного восприятия под каноническое покровительство Матери нашей Великой Церкви Христовой заграничных православных приходов, о чем было высказано и написано немало неосновательного и неправильного, к соблазну многих, то Ваше возлюбленное Преосвященство, уже давшее по этому вопросу приличествующий ответ в письме своем к преосвященнейшему Митрополиту Антонию от 17 июля 1935 года, не преминет, конечно, дать и по предмету вышеуказанного объединения всяческое необходимое разъяснение к освещению истины.