Митрополит Евлогий Георгиевский - Путь моей жизни. Воспоминания Митрополита Евлогия(Георгиевского), изложенные по его рассказам Т.Манухиной

• Название: Путь моей жизни. Воспоминания Митрополита Евлогия(Георгиевского), изложенные по его рассказам Т.Манухиной
• Автор: Митрополит Евлогий Георгиевский
• Издательство: YMCA-PRESS
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1947

Аннотация

Высокопреосвященнейший Митрополит Евлогий (Георгиевский) (1868–1948) — выдающийся церковный деятель, богослов, жизненный путь которого от обучения в духовной школе до Митрополита, Предстоятеля Православных Русских Церквей в Западной Европе, свидетельствует о его глубокой преданности Церкви и Отечеству.

В своей книге Митрополит рассказывает о жизни русского духовенства дореволюционной поры, II и III Государственной думе, своем участии в работе Св. Синода, революциях 1905 и 1917 гг., 1-й мировой и гражданской войнах, пребывании в петлюровском плену, русском религиозном возрождении за границей и становлении зарубежной церковной жизни.

Много страниц уделяется в книге жизни Святейшего Патриарха Тихона, работе Поместного Собора 1917–1918 гг., взаимоотношениям с Патриархом Сергием, митрополитом Антонием (Храповицким) и многим важнейшим событиям религиозной и общественной жизни конца XIX — первой трети XX столетия.

В России книга издается впервые.

---

В Лурде у вокзала ожидал меня экипаж епископа. Подъезжаем к его дому — он меня встречает в окружении нескольких прелатов. Не зная французского языка, я был встречею смущен, но о. Антоний оказался отличным переводчиком. Мне было предложено отдохнуть, а потом пожаловать к "чаю".

В Лурд я попал совсем для себя неожиданно в канун праздника "Непорочного Зачатия". Паломников к этому празднику наезжает десятки тысяч; прибывают они не только целыми семьями, но громадными епархиальными паломническими объединениями во главе со своими епископами.

К вечеру предложили пойти к базилике. Я увидал величественную картину, о которой храню светлое, прекрасное воспоминание.

Несметные толпы паломников со знаменами, со свечами-факелами, под предводительством духовенства, процессией спускаются с вершины холма на площадь перед базиликой. Золотое мерцание бесчисленных огоньков, восторженное пение гимна Деве Марии… Вот уже вся площадь — море огней. Раздается мощное пение. Поет тысячеустая толпа, поет в пламенном религиозном подъеме, в каком-то святом восторге… Духовенство во главе с епископом Тарбским столпилось на одной из террас базилики (меня провели на эту террасу). Когда голоса смолкли, епископ благословил народ.

Во время ужина у епископа я поделился с присутствующими своими впечатлениями.

Наутро, часов в семь, я пошел к гроту. В гроте устроен маленький алтарь. Одна месса следует за другой, причастников тысячи… Благоговение народа трогательно: смиренно стоят у решетки на коленях, чувствуется жажда Хлеба Жизни Вечной… Больные, немощные, калеки, лежа на своих тележках, на носилках, стараются приподняться, лишь бы увидать возносимые Святые Дары… Мессы длились до полудня.

К завтраку я вернулся домой, а потом секретарь епископа показывал мне разные учреждения Лурда.

Я побывал в местном издательстве религиозно-просветительной литературы. Оно выпускает в несметном количестве листки, брошюры, религиозно-назидательные картинки… Мне вспомнилась издательская деятельность Киево-Печерской Лавры.

Потом мы посетили купальни. Сколько несчастных людей, чающих исцеления! Язвы, струпья, нарывы, изуродованные тела и лица… Санитарные обязанности несут не профессионалы, а добровольцы из представителей великосветской Франции. Это старая традиция во французских аристократических семьях: молодые люди должны съездить в Лурд и добровольно потрудиться, оказывая помощь больным и убогим "младшим братьям".

Побывал я и в бюро регистрации исцелений. На двери надпись, приглашающая врачей всех национальностей, верующих и неверующих, принять участие в констатировании чудес. В бюро ведутся в медицинских терминах подробные записи, в каком состоянии больные в Лурд прибыли и какие произошли изменения, дающие право зарегистрировать их, как чудо исцеления. Мне показали громадные альбомы. Каких только там болезней нет! Не регистрирует бюро только исцеления нервных болезней: скептики могут их объяснить влиянием религиозного подъема. Мне довелось видеть в бюро исцеленную молодую девушку. На ее лице застыло счастливо-блаженное выражение… Весть о чуде разнеслась по всему Лурду, и за паломницей ходила толпа любопытных; потом ее нарядили сестрой милосердия, чтобы труднее было ее узнать.

Посещение Лурда привело меня к убеждению, что, действительно, это место благодатное, избранное Матерью Божией для благодеяний бедному человеческому роду. Светлое впечатление произвели на меня и толпы паломников; я понял, что Франция в глубине народной жизни не безбожная, не материалистическая страна, что французы верующий, христианский народ. О своем впечатлении я сказал епископу. "Да, вы правы, — ответил он, — по Парижу судить нельзя, это было бы односторонне…"

Одно из самых светлых впечатлений осталось у меня от двукратной встречи со знаменитым примасом Бельгии — кардиналом Мерсье.

Первую встречу устроил наш священник в Брюсселе о. Петр Извольский; у него установились с кардиналом самые добрые, доверчивые отношения. Имя знаменитого кардинала было окружено общим и заслуженным почитанием. Во время нашествия германцев на Брюссель он своего поста не покинул, но, как истинно добрый пастырь, остался со своей паствой и все время держал себя с таким авторитетом и достоинством, что заслужил уважение даже у своих врагов. По окончании войны он посвятил себя подвигам любви и милосердия по отношению к жертвам войны, не только своим соотечественникам, но и ко всем, кто входил с ними в соприкосновение. Широко открыл он свое христианское сердце и несчастным русским беженцам, особенно обездоленным войною детям. Он покрыл Бельгию сетью приютов, где воспитывались дети русских эмигрантов; благодаря его содействию многие русские студенты-беженцы получили стипендии в Лувенском университете, где они могли бесплатно учиться и пользоваться полным содержанием. Все это делалось не для того, чтобы вести пропаганду; он только берег юные души от соблазнов и учил этому своих подчиненных. Естественно, по приезде в Бельгию у меня явилось желание посетить великого кардинала и поблагодарить его за все благодеяния, оказываемые нашим студентам и детям.

Бельгийский примас жил в небольшом городе Малине, около часу езды от Брюсселя. От города Малина получил свое название "малиновый звон": колокола на колокольне при резиденции кардинала на весь мир славятся своим изумительным музыкальным звоном. Кардинал встретил меня приветливо; он принял меня в комнате, обставленной с простотой и скромностью монашеской кельи, да и сам он — высокий, худой, аскетического вида старец, в смиренной рясе — не походил на величественного князя Церкви, а напоминал христианского подвижника. Чувствовалось, что эта простота прикрывает подлинное величие духа. Я сердечно поблагодарил его за заботы о наших детях, а он выразил сочувствие страждущей нашей Церкви. По русскому обычаю он угостил нас чаем. Заметив, что скромная обстановка его приемной меня удивила, он улыбнулся и пошутил: "Не правда ли, комната, где я вас принимаю, напоминает вам ту келью в монастыре, где вы сидели в заточении?" С большим интересом слушал он мою информацию о положении Русской Церкви, а также о моих скитаниях в плену вместе с другими архиереями. Глубокое, неизгладимое впечатление оставил в моей душе этот величественный старец-святитель…

Года через два, будучи в Брюсселе, я снова, также вместе с протоиереем П.Извольским, посетил кардинала Мерсье. Он очень изменился по внешности; видно было, что его светлая жизнь догорает. Однако он бодро поддерживал беседу и даже предложил мне послушать знаменитый "малиновый звон". К сожалению, время было позднее, когда по местным правилам колокольня уже заперта. Беседа велась главным образом об организации приютов и школ для бедных русских детей. И было удивительно, с каким интересом больной, изнемогающий старец входил во все обстоятельства этого дела…

Года через два, будучи в Брюсселе, я снова, также вместе с народом, служил о нем торжественную панихиду и в своей речи старался начертать его светлый образ и выяснить великое значение его христианской личности и деятельности. За эту "молитву за инославного" я получил замечание Карловацкого Синода, хоть это не помешало митрополиту Антонию поехать в католический костел в Белграде и там поставить свечу за почившего кардинала. Как будто это не была "молитва за инославного"!..

Была у меня еще одна встреча, о которой я сохранил приятное воспоминание.

Года три тому назад, на праздник Покрова, я был в Лионе и познакомился с аббатом Кутюрье, дружественно относившимся к нашему лионскому священнику. О.Кутюрье выстоял в нашей церкви всю службу, а потом за обедом мы с ним беседовали. Он предложил мне вместе с ним съездить в тот город, где когда-то подвизался кюрэ д'Арс. "Это наш преподобный Серафим Саровский…" — сказал аббат. "Вы разве слышали о нашем преподобном Серафиме?" — удивился я. "Как же его не знать!.." — ответил мой собеседник. Из нашей дальнейшей беседы выяснилось, что такие католики, как аббат Кутюрье, почитают некоторых наших святых наравне со своими. И думается мне, что преподобный Серафим или святой Франциск Ассизский и другие великие угодники Божии в своем жизненном подвиге уже осуществили идею соединения Церквей; это святые граждане единой Вселенской Церкви, в известном смысле, в высших небесных сферах, уже преодолевшие вероисповедные разделения; на высоте своих святых душ они разрушили те перегородки, о которых говорил некогда митрополит Киевский Платон… Мы съездили к кюрэ д'Арс, а потом осматривали раскопки римского цирка в Лионе; на его арене были растерзаны зверями первые христианские мученики во Франции. Раскопки восстановили все: арену, столбы, скамьи амфитеатра, даже отверстия, через которые выпускали зверей и выводили мучеников. Удивительное впечатление производит реставрированная темница, где томились Лионские мученики: святой епископ Пофин, святой епископ Ириней, мученица Бландина (показывают колонну с кольцом, к которому она была привязана за волосы) и др.