Клер Уиллис - Полночный поцелуй

• Название: Полночный поцелуй
• Автор: Клер Уиллис
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-074915-7

Энджи Маккафри — современная деловая женщина без предрассудков. Она никогда не поверит, что такой обаятельный мужчина, как Эрик Тейлор, может быть «ночным охотником».

От него буквально кружится голова. Устоять перед ним невозможно, не стоит и пытаться. Есть лишь одна маленькая проблема: после его страстного поцелуя Энджи вдруг перестала выносить солнечный свет и пристрастилась к бифштексу с кровью. Неужели она теперь тоже вампир?..

---

Я помолчала, пытаясь решить, как ответить на этот вопрос. Лучшим показался самый очевидный ответ.

— Я не хочу умирать.

— Разве на свете нет того, ради чего стоит умереть? — Николай взял одно из чучел, белый маленький пушистый комок, видимо, бывший когда-то голубкой. Он погладил ее по шейке и посмотрел на меня. Его темные глаза поблескивали, как обсидиан. — Анджела, я происхожу из рода вампиров. Первым в документальных записях упоминается Владимир Блалок, родившийся в 1437 году в Карпатах, в Румынии. — Я вскинула брови, и он кивнул: — Да, Трансильвания.

Он посмотрел себе на руки, испачканные черной автомобильной смазкой. Один длинный ноготь сломался.

— Я проследил свое генеалогическое древо до этого предка. Могущество они потеряли где-то в восемнадцатом веке вместе с деньгами. Мне не удалось найти свидетельств истинных вампирических способностей в последних шести поколениях, включая мое собственное. Похоже, ген исчез. — Он придвинулся ближе ко мне. — Анджела, возьмите меня за руку.

Я поколебалась, но все же взяла его холодную руку, стараясь не отшатнуться от прикосновения этих грязных острых ногтей.

— Я знаю, что у вас есть способности к телепатии. Прошу вас, прочтите мои мысли.

Я закрыла глаза. Сначала ничего не получалось, потом послышалось негромкое жужжание, как статичный фон в телефоне, а следом — вспышка света. В сознании возникло зернистое изображение: крохотная кухонька в обветшалом послевоенном многоквартирномдоме. Из грязного окна открывается вид на ряд одинаковых зданий, уходящих в бесконечность. Женщина с прилизанными седыми волосами сидит на пластиковом стуле и курит. Маленький мальчик лет четырех в посеревшей нижней рубашонке и грязных шортах сидит на полу, бесцельно тыча пальцем в жестяной грузовик с тремя колесами. Я ощущала его голод, его усталость, его отчаяние. И убрала руку.

— Скажите, Анджела вы что-нибудь видели или слышали? Хоть что-нибудь?

Я не могла смотреть в его жаждущие глаза.

— Нет, Николай, ничего. Извините.

Он отодвинул кресло. Его лицо разочарованно обмякло.

— Вы не знаете, чего хотите, — негромко произнесла я.

— А вы не знаете, от чего отказываетесь! — закричал Николай и вскочил так стремительно, что столкнул один из стеклянных колпаков. — Вы пытаетесь затолкать джинна обратно в бутылку!

Он упал передо мной на колени.

— Анджела, после того как вампир закончит ваше превращение, вы сможете превратить меня, я знаю, что это возможно! — Он говорил низким молящим голосом. — Я научу вас, как ускользнуть от Эрика. Мы с можем работать вместе. Мы используем наши способности и добьемся такого богатства и могущества, что нам будет доступна любая цель! Подумайте об этом, Анджела! Все, что вы только захотите! На веки вечные!

Я сидела смирно, сильно стиснув руки, и ждала, когда Николай успокоится. Мне казалось, что меня засасывают зыбучие пески и если я не вырвусь прямо сейчас, будет слишком поздно.

— Может, вам ваша жизнь и не нравится, Николай, но по крайней мере она у вас есть.

— Может быть, вы не умрете!

Я наклонилась к нему, и теперь наши лица разделяли какие-то несколько дюймов.

— Зато вы умрете, Николай, даже если вас превратить. Вы умрете и попадете в ад, где проведете остаток вечности. Я не могу вам помочь. Я не могу вернуть вам то, что вы утратили. И Эрик не даст вам то, что потеряла ваша семья. Зато вы можете помочь мне.

— Нет, не могу!

— Придется. Мы не можем позволить ему и дальше убивать людей!

И тут я сломалась. Истерически рыдая, я упала на диван и свернулась в комок, вцепившись обеими руками себе в волосы. Николай сидел рядом со мной на полу и похлопывал меня по спине, а потом запел что-то, скорее всего румынскую колыбельную. Песня была милая и нежная, но печальная и полная утрат, как старые ирландские песни, которые пела мне мама. Они пришли к нам из тех времен, когда многие младенцы не доживали и до года.

После того как я немного успокоилась, Николай встал и, двигаясь скованно, как старик, вышел из комнаты. Вернулся он с прямоугольной деревянной шкатулкой, потрескавшейся от времени, с вырезанными на ней охотниками и собаками. Держа шкатулку аккуратно, как бутылку редкого вина, он открыл ее. На истлевшем куске бархата лежал кинжал.

Глава 20

Он был примерно с фут длиной, рукоятка усыпана красными камешками. Лезвие изогнутое, в форме вытянутой буквы «S». Николай провел пальцем по лезвию, и на пальце появилось ожерелье из бусинок крови. Он сунул палец в рот и с мечтательным видом начал сосать кровь.

— Этот кинжал передавался в моей семье из поколения в поколение. Согласно легенде, им воспользовались, чтобы убить одного из моих предков, местное проклятие, долгие годы охотившегося на жителей деревни Сигеша. Он из чистого серебра, и предку пронзили сердце, пока он спал. Жена предка вытащила его из тела и спрятала, чтобы больше никто не смог им воспользоваться. — Он поднял нож вверх, и лезвие словно загорелось отраженным пламенем свечи.

Интересно, а как физически можно вонзить лезвие такой формы в человека? И тут я содрогнулась от собственной мысли.

Николай протянул мне кинжал с покорным видом, как актер, который шел за премией «Оскар», а оказалось, что его пригласили, чтобы вручить ее кому-то другому.

Я прошептала:

— Их пронзают во сне? Прямо в сердце? Как в книгах?

— Пронзить можно в любое время, но когда они спят — это единственная возможность, что они вас не заметят и не убьют первыми. Мой дед сделал для него эту прелестную шкатулку. К тому времени в рассказы уже никто не верил, и кинжал стал просто привлекательной фамильной ценностью.

Щурясь от солнца рядом с домом Николая, я искала солнечные очки, и меня чуть не сшиб с ног пробегавший мимо человек. Без машины добираться до родительского дома мне придется не меньше получаса, причем в горку. Взяв шкатулку с кинжалом под мышку, я зашагала вперед, представляя себе, как сижу на коленях у мамы, а она говорит, что все это — просто дурной сон.

Открыв дверь ключом, всегда лежавшим под ковриком, я подумала, что мамы нет дома, потому что музыка не играла. Я все равно вошла и стала подниматься вверх по лестнице в свою прежнюю комнату. Теперь она стала гостевой, но там все еще стояла моя кровать, накрытая одеялом из розовых и зеленых лоскутов; мама сшила его для меня, когда мне было три года. Я хотела только одного — забраться под это одеяло и спать, спать, пока все мои проблемы не исчезнут. Но тут из спальни родителей послышались какие-то звуки.

Мама сидела в кресле-качалке, в котором когда-то убаюкивала нас, и смотрела в окно. Она вытерла лицо, но недостаточно быстро. Я заметила следы слез и отказалась от идеи забраться к ней на колени.

— Мама? — Это получилось шепотом.

— Я получила результаты биопсии. Положительно, и уже есть метастазы в лимфоузлах.

Я видела, что она изо всех сил старается говорить спокойно.

— А папе ты сказала?

Она покачала головой.

— Собираюсь взять трубку и тут же думаю: «Ну почему не подождать еще час, еще день?» Жаль, что доктор не подождал, а сразу позвонил мне. Такой прекрасный день, ну зачем его портить?

Мы одновременно посмотрели в окно, на наш маленький дворик и отцовские кусты роз. Алые лужицы лепестков окружали каждый куст — последние цветы долгого калифорнийского сезона.

Я опустилась перед мамой на колени, обняла ее, прижалась лицом к шее. Ее пульс бился прямо под моими губами. Что я готова отдать, чтобы спасти жизнь матери?

Мои безнадежные размышления прервал мамин голос:

— Между прочим, Энджи, сейчас понедельник, три часа дня. Что ты здесь делаешь?

— Просто хотела поговорить с тобой.

— О чем?

— А, не важно.

Она приподняла мое лицо и пригладила мне волосы.

— Ну давай, выкладывай, милая. Я хочу это услышать.

Я села на пятки и посмотрела в окно.

— Какое самое трудное решение в жизни тебе пришлось принимать?

Мама глубоко вздохнула:

— Ну ладно, расскажу. Я полюбила другого мужчину.

— Что? Правда? Когда?

— Лет двадцать назад, когда вы все еще были маленькими.

— И кто он?

— Не скажу. Ты его знаешь.

— И ты… — Я не смогла заставить себя спросить мою маму, спала ли она с другим мужчиной.

— Нет. Но мы разговаривали. Он испытывал те же чувства. — Она запустила пальцы в свои красивые белокурые волосы. — Понимаешь, Энджи, мы с твоим отцом поженились слишком рано. Мы были детьми, а откуда детям знать, чего они хотят на всю свою жизнь?

— Но почему ты не развелась? Полно людей разводились. И разводятся.

— Это затронуло бы судьбы других людей. Сердца других людей. Я сделала то, что считала правильным, Энджи, и не жалею об этом. Я прожила чудесную жизнь с твоим отцом и с вами, моими детьми… — Ее голос дрогнул, она заплакала.