Анатолий Рыбин - Рубеж

• Название: Рубеж
• Автор: Анатолий Рыбин
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1988
• ISBN: 5-7688-0042-5

В романе оренбургского прозаика рассказывается о современной Советской Армии, о ее выходе на новый рубеж в овладении современными системами вооружения, в совершенствовании боевой готовности. Автор показывает, как молодые офицеры, пришедшие в войска в послевоенный период, достойно принимают боевую эстафету от старших товарищей — участников Великой Отечественной войны.

---

— Потом, Сережа, потом.

Преодолевая слабость, Наталья Мироновна встала с тахты, но, не сделав и шага, села снова, положила на язык таблетку резерпина. Мельников испуганно посмотрел на жену.

— Ничего, мне уже лучше. — Наталья Мироновна явно храбрилась. — А ты, Сережа, принеси мое салатовое платье с белым воротником. Оно в шифоньере, в левой стороне. Ну чего же ты медлишь, Сережа?

Мельников хотя и без энтузиазма, но просьбу выполнил.

Пришла Ольга Борисовна, слегка располневшая, но все еще не утратившая стройности, с высоким узлом волос, сколотых на затылке широким гребнем.

Узнав о том, что произошло с ее подругой в Москве, Ольга Борисовна возмущенно сказала:

— Подумаешь, Мишутин! А ты видела, что о тебе в местной прессе написали?

— В прессе, обо мне? — Наталья Мироновна ничего не понимала. — Когда? Кто написал?

Мельников тоже недоуменно пожал плечами.

— А я как знала, что удивлю обоих. Припасла. — Гостья вынула из сумочки областную газету, проворно развернула, показала на фотоснимок, помещенный на второй полосе сверху. — Узнаете?

— Ух ты! — смешавшись, воскликнула Наталья Мироновна. — Это корреспондент подловил меня у чабанов.

В газете под снимком было напечатано:

«Врач-терапевт Наталья Мироновна Мельникова в дальнем казахском селении оказывает срочную помощь больному чабану. После трудной песчаной дороги, изнуряющей жары она отказалась от отдыха, потому что другой тяжелобольной ожидал ее в это время в соседнем селении. Сейчас Наталья Мироновна — одна из достойных представительниц нашей области на медицинской конференции в Москве».

— Ничего себе «достойная», — грустно вздохнула Наталья Мироновна.

Гостья возразила:

— А что, разве Мишутин все знает о тебе? Чепуха! Я уверена, что он через год сам поздравит тебя с успешным завершением исследования. Да еще извинится за свою опрометчивость.

— Точно, — сказал Мельников и подумал, как все же хорошо, что пришло ему в голову пригласить Ольгу Борисовну. Тут же он шутливо пообещал ей: — А мужу вашему объявим выговор. Как это он мог убежать от вас? Прямо из рук, можно сказать, выпустили.

— А меня, знаете, соседка отвлекла, — пожаловалась Ольга Борисовна. — У нее сын — фельдшер. Где-то в сельской больнице работает. А ей перевести его поближе хочется. Уж какой день толкует об этом.

— Но чем ты поможешь ей? — спросила Наталья Мироновна.

— С тобой просит поговорить. На твои связи надеется.

— Ох уж эти связи! Ты скажи ей, Оленька, что у Мельниковых у самих сын в дальнюю экспедицию зачислен.

— Володя? В экспедицию? — Ольга Борисовна всплеснула руками. — Он же и так на Севере. А теперь куда? Ну, Володя! Ну, отчаянный! Это что ж, окончательно решено?

— А вот почитай. — Наталья Мироновна развернула письмо и положила на стол, пригладив ладонью.

— Смотрите-ка! — удивилась Ольга Борисовна, читая. — А ведь, кажется, совсем недавно был такой застенчивый мальчик. Не мог даже осмелиться пригласить на танцы мою Танечку. Ты помнишь?

— Помню, как же. Но я не думала никогда, что он такой скрытный будет.

— Мужчина, — сказал Мельников одобряюще, хотя ему тоже не нравилось, что сын сделал из своей поездки какую-то тайну. Уж с ним-то, отцом, мог посоветоваться. И Мельников придумал утешающее объяснение: «Не хотел, видно, чтобы мать перед поездкой в Москву нервничала и от работы своей отвлекалась».

Наталья Мироновна, собравшись с силами, принялась выставлять на стол все, что положила ей в чемодан дочь.

За чаем опять разговор зашел о Володе. Ольга Борисовна посоветовала:

— Может,следует обратиться в Министерство здравоохранения, уж там-то наверняка должны знать и о цели экспедиции, и о том, где она сейчас находится.

Мельников подошел к стоящему на тумбочке телефону и позвонил на квартиру заместителю командующего Павлову.

Наталья Мироновна обрадованно прижала руки к груди, воскликнула:

— Сережа! Как хорошо ты придумал! А мне и на ум не пришло обратиться к Кириллу Макаровичу.

Генерал-полковник Павлов, давно знавший Володю, отнесся к просьбе участливо. Спросил Мельникова:

— А вы помните, как ваш Володя ответил нам когда-то на вопрос, кем хочет быть после учебы?

— Врачом-десантником.

— Вот он и начинает десантировать. Идет, как говорят авиаторы, к намеченной цели. Ну что ж, радиолокационные точки у нас надежные. Пусть Наталья Мироновна не сомневается, обнаружим быстро. — Павлов секунду-другую помолчал, спросил: — А что у вас лично, Сергей Иванович? Претензий по службе нет? Тут, понимаете ли, из Министерства обороны уже дважды интересовались, не заскучал ли генерал-майор Мельников на своей дивизии.

— Но я же сам просил их дать мне возможность именно здесь, в дивизии, завершить свою новую работу о взаимодействии войск и рапорт на имя министра писал. Вы-то, Кирилл Макарович, знаете.

— Знаю, конечно, — охотно подтвердил Павлов. — А товарищи из министерства почему-то уверены, что работа ваша уже близка к завершению.

— Близка-то близка, но не закончена.

— Вот и я сказал им это. Но тем не менее будьте готовы, Сергей Иванович, к серьезному разговору с кадровиками после больших учений. А работу свою давайте на рассмотрение нам. У нас пишете, у нас и разговаривать будем.

— Спасибо за внимание, Кирилл Макарович.

— Ну с этим вы пока не торопитесь, мы еще посмотрим, кто спасибо заработает. Словом, дела покажут. А насчет экспедиции наведу справки и сегодня же вам позвоню.

3

Ракетчики возвратились с полигонов еще до захода солнца. А когда городок окутали сумерки и на темном небе появились первые звезды, пусковые установки уже стояли в парке, тщательно вычищенные и заботливо укрытые брезентом.

Подполковника Нечаева встретил дежурный офицер, доложил, что командир все еще находится в своей служебной комнате на втором этаже казармы.

В комнате был полумрак, горела только настольная лампа под зеленым низким абажуром, освещая густо заполненные цифрами листки и логарифмическую линейку. Майор не сразу заметил начальника политотдела и оторвался от расчетов, лишь когда Нечаев подошел вплотную к столу и спросил с укором:

— Значит, ракетчики все еще трудятся?

— Извините, товарищ подполковник. — Жогин встал, не выпуская из рук логарифмической линейки, выпрямился. — Проверяю работу операторов.

— Вижу, вижу. А я проверить жалобу пришел.

— Какую жалобу? — Жогин удивленно посмотрел на подполковника.

— А дочь ваша, Машенька, пожаловалась. С полигона, говорит, папка вернулся, а домой не идет.

— Э-э-э, неправда, товарищ подполковник, — заулыбался Жогин. — Я раньше всех дома побывал, сразу, как технику в парк поставили.

— Мало побывали, значит. Надо было с дочкой в кино сходить, с женой погулять под звездами. Вечер-то какой!

— Не до этого, Геннадий Максимович. — Жогин тягостно вздохнул. — Я сейчас вроде провинившегося школьника. Того и гляди, в угол поставят.

— За что?

— Не догадываетесь? Ладно, скажу. Как раз сегодня на полигоне я понял, что не за тот гуж мы тянули. Оно, конечно, установленные нормы перекрыли, и командующий похвалил нас. Но это все лишь секунды... секунды... — Жогин разочарованно развел руками. — А хочется большего. И ведь есть такая возможность, есть! Только заходить нужно с другого фланга. Прибор наведения меня беспокоит. Именно в нем скрыты резервы ускорения подготовки точных данных.

— Интересно. Но ведь это, как я представляю, уже область большой рационализации. Вы с полковником Осокиным советовались?

— Пока в общих чертах.

— Помощь обещает?

— Не очень. Ему сейчас, после замечаний командующего, не до рационализации.

— Ну как бы там ни было, а он непосредственный начальник ваш. К тому же за всю рационализацию в дивизии в ответе. А вы, значит, за этот прибор уже всерьез взялись? И как... проясняется что-нибудь?

— Одна идея уже в руках вроде. Но времени маловато. Урывками работаю.

— Что ж, тогда не буду мешать, Григорий Павлович. Работайте. Только не забывайте, что и отдыхать нужно.

Жогин улыбнулся.

— Спасибо, товарищ подполковник.

Внизу Нечаева опять встретил дежурный офицер, проводил в ленинскую комнату, где солдаты читали газеты, писали письма или тихо разговаривали, разделившись на маленькие группки.

— Скучновато у вас что-то, — сказал Нечаев, присаживаясь к столу, заполненному подшивками газет и журналов. — Устали вы, похоже, основательно.

— Не в том дело, товарищ подполковник, — заговорил было ефрейтор Машкин и вдруг замялся, умолк.

Нечаев знал ефрейтора как хорошего оператора, веселого, артельного товарища и как самого голосистого запевалу в гарнизоне. Месяца два назад после соревнования на лучшее исполнение строевых песен он сам вручал ему приз с шутливой надписью: «Волжанину, земляку Шаляпина, ефрейтору Машкину Константину Степановичу с благодарностью от командования».