Василий Сахаров - Булавин 1-2(СИ)

• Название: Булавин 1-2(СИ)
• Автор: Василий Сахаров
• Жанр: Альтернативная история

Человек из нашего времени попадает в 1707-й год. Восстание донских казаков. Взгляд на эпоху глазами сына атамана Булавина.

---

  - А случилось это, в правление московского царя - Ивана Третьего, - говорил Сафонов. - Разгневался как-то государь на молодечество рязанских казаков и пригрозил им наказанием, а казаки Червленного Яра поднялись всей станицей, сели на струги с семьями-хозяйством и выплыли весенним половодьем на Дон. С Тихого Дона перешли на Волгу, и уже по ней, по матушке, добрались на Терек. В этих краях уже тогда существовало местечко Тюмень, где люди нашего корня жили. Они помогли нашим прадедам устроиться и с тех пор мы здесь живем, а называть нас стали гребенскими, то есть горными казаками. Потом на Москве стал править Иван Четвертый, по прозванию Грозный - могучий и великий государь. И видя, что Москва в силе, царь грузинский попросил царя о помощи. Да кабардинцы - союзники верные, о принятии их под руку государя просили. Царь даже на их княжне Марии Темрюковне женился, а как случилось это, то и про нас вспомнил. И были наши старики гребенские на Москве у царя, и пожаловал он нас рекой Тереком навечно.

  - А я песню, про это знаю, - откликнулся один из слушателей, чернявый и верткий паренек лет десяти. - Можно спою?

  Сафонов одобрительно кивнул и паренек, приосанившись, вышел в круг, и своим ломким детским голосом запел песню, которую больше пристало петь в мужском кругу и сильными басистыми голосами:

   "Не серые гуси в поле гогочут,

  Не серые орлы в поднебесьи клекочут,

  То гребенские казаки перед царем гуторят,

  Перед грозным царем Иваном Васильевичем.

  Они самому царю-надеже говорят:

  "Ой, ты батюшка наш православный царь,

  Чем ты нас подаришь, чем пожалуешь?"

  "Одарю я вас, казаченьки, да пожалую,

  Рекой вольной, Тереком-Горынычем,

  Что от самого гребня до синя моря,

  До синего моря, до Каспийского".

  Смущенный паренек закончил петь и скрылся среди сверстников, а Сафонов продолжил:

  - Вот после этого, поставлена была Терская крепость, и стали мы нести службу государеву, да беречь вотчины кабардинские. В 1579 году три атамана донских и волжских казаков, навлекли на себя царскую опалу и собрались в низовье Волги на совет, где им укрыться от царского гнева. Старший из них, Ермак Тимофеевич, повел свою ватагу на север, к именитым людям Строгановым, и сделался завоевателем царства Сибирского, а остальное казачество выплыло в море и, разбившись на два товарищества, прибыло к нам на Терек. Так опять у нас народу прибыло, а пришедшие в то время казаки построили свой трехстенный городок, названный Терки, куда и стали собирать к себе кабардинцев, чеченцев, кумыков и даже черкесов. В 1586 году появились на Москве послы иверийского царя Александра и били челом государю спасти их тело и душу. И весной 1594 года русское войско, собранное в Астрахани в числе двух тысяч пятисот человек, под начальством воеводы Хворостина двинулось на Терек и, усилившись здесь нашими терскими и гребенскими казаками, пошло на реку Койсу для соединения с иверийским войском.

  Писарь прервался, взглядом пересчитал детей, мало ли что, вдруг сбежит какой непоседа на стену и, убедившись, что все на месте, продолжил:

  - Шамхал с тарковцами, кумыками и ногайцами встретил наших воинов на реке Койсу, но не удержал переправы и отступил к Таркам. Город наши взяли сходу, но обманули нас грузины, не пришли на помощь, и пришлось стрельцам московским да казакам терским со всеми племенами в одиночку воевать. После тяжкой осады хотели отступить воины православные назад к дому, но настигнуты были конниками шамхалы. Надвинулась на воинов воеводы Хворостина вся сила басурманская. Наши построились "кольцом" и все же прорубились через толпы врагов. Но только четверть всех казаков вернулась тогда на Терек, и долгое время враги осаждали наши городки.

  Кто-то из детей ахнул, и в наступившей тишине спросил:

  - Как сейчас?

  Писарь только кивнул и повел речь далее:

  - А потом правил царь Борис и в 1604 году, он вновь двинул на Терек сильные полки из Казани и Астрахани с воеводами Бутурлиным и Плещеевым. Опять было условлено с иверийским царем, чтобы его грузинская рать была выслана на соединение с русской для совместного действия. И опять грузины не пришли, потому что были взяты шахом персидским на его "кизилбашскую службу". И вновь наши казаки бились вместе с русскими стрельцами против басурман, и вновь побеждали их, но слишком неравны были силы. Султан-Мут, шамхал тарковский, на Коране клялся, что выпустит наше войско, если русские с казаками город оставят и ничего разрушать не станут. Воеводы поверили такой клятве, и вышли безбоязненно походным строем в сторону дома. Однако преждевременно радовались наши воины, и выпили в тот день зелена вина, а у басурман был великий праздник байрам и имамы мусульманские освободили Султан-Мута от клятвы, которую тот неверным дал. В спину ударил шамхал, и двадцать тысяч воинов было у него, и половину из них он потерял, потому что не сдавались наши и стояли крепко. Один из десяти казаков тогда на Терек вернулся, а стрельцы почти все легли, да обоих воевод потеряли. Осиротело много детей, и стали они общими для всех терцев, а дабы помнили они своих отцов, называли их по именам родителя: Демушкин, Петров, Михайлов, Степанов, Федюшкин, Гришечкин и Кириллов.

  - А дальше что?

  - На Руси наступила смута, на Украине ляхи в наступление перешли, донцы против крымчаков рубились, и помощи нам совсем не стало. Правда, когда Разин Степан Тимофеевич на Персию шел, приплыл в наши края на своих стругах и три дня разорял владения шамхальские. Однако и он отступил, так как лучшей доли искал. С тех пор живем мы здесь и ни пяди земли, которая полита кровью наших предков, не уступаем.

  Поняв, что сказка на ночь окончена, дети начали расходиться спать, а Стрелков, подойдя к Сафонову, спросил:

  - Ты меня искал, что случилось?

  Сафонов всплеснул руками:

  - Вот же, старость, не в радость, совсем забыл. Голубь почтовый из Червленского городка прилетел. Пишут, что вернулся с Дона Алексей Семушкин с посланием от донских казаков. Донцы от царя отойти хотят и нас за собой зовут.

  Атаман невесело усмехнулся и сказал:

  - Нашли время, когда восстание поднимать. Лучше бы помощь прислали, а то завтра сметут нас, вот и вся недолга.

  - Не скажи, атаман. В письме написано, что Семушкин завтра с Каиб-султаном встречается, и договариваться с ним станет. Поэтому надо войско, что нас осадило, предупредить о перемирии, а то по незнанию крови много прольем, и мириться трудней будет.

  - Ладно, - пробурчал атаман и направился к воротам.

  Поутру закубанцы сами выслали переговорщиков, которые уже знали о временном перемирии, а через три дня воины Каиб-султана снялись со своих стоянок и отправились домой.

  Алексей Семушкин, один из посланцев атамана Булавина, все-таки сговорился с Каиб-султаном Кубинским. Угрозами заиметь кровников в лице всех казачьих войск, он изрядно припугнул вождя закубанцев, который осознал, что может быть, если он все же разрушит терские городки, а народ вырежет, как собирался. А дабы гордый потомок самого Чингиз-хана не потерял лицо, ему было обещано пятнадцать тысяч золотых червонцев, полученных от гетмана Мазепы, и тысяча племенных кобылиц.

  Войска Каиб-султана покидали владения Терского Войска. Казаки провожали закубанцев недобрыми взглядами, а один старый дед, сгорбленный и припадающий на левую ногу, будто пророчествуя, сказал:

  - Ничо, у нас теперь сила будет. Как разберемся с царем, так десятикратно все вернешь, Каиб-султан Кубинский.

Войско Донское. Черкасск. 18.09.1707.

  Перед тем как казнить, бывшего войскового атамана Лукьяна Максимова сотоварищи секли плетьми и допытывались, где находятся сворованные ими деньги. Однако Максимов молчал. Понял, что его близким ничего худого не сделают, и упирался до самого конца. А вот провинившиеся старшины, почти все, за исключением пары человек, рассказали настолько много, что писцы полковника Лоскута эту информацию записывать не успевали. Тут тебе и воровство, и приписки, и сговор с царскими чиновниками, и выдача беглых крестьян, а так же распродажа общественных земель и угодий российским помещикам. И еще они своих подельников сдавали, которых оказалось очень даже немало.

  В общем, если бы имелся интерес устроить чистку рядов, то с Максимовым заодно можно было еще сотни две зажиточных людей Войска Донского на колени поставить, да бошки им срубать. Но, пока столь суровые меры не требовались и никто из предводителей восстания, включая отца и полковника Лоскута, о массовых репрессиях не задумывался. Наверное, по той простой причине, что у каждого были грешки, а родственные узы и кумовство, как паутина опутывали всю верхушку донского общества. Тронешь одного, а он твой сват, другого, и окажется, что троюродного брата прессуешь. И в итоге, после того как Максимова с изменниками казнили, бумаги с показаниями старшин легли на дно прочного сундука, который находился в комнате войскового писаря и главного донского разведчика полковника Лоскута.