Капра Фритьоф - Уроки мудрости

• Название: Уроки мудрости
• Автор: Капра Фритьоф
• Издательство: София
• Жанр: Философия
• Год: 2004

Книга является уникальным путеводителем по науке будущего, контуры которой выстраиваются через беседы автора с рядом влиятельных мыслителей нашего века — В.Гейзенбергом, Дж. Кришнамурти, Г.Бэйтсоном, С.Грофом, А.Уотсом, Р.-Д.Лэйнгом и других. Следуя за Капрой, мы оказываемся на передовом рубеже таких разных дисциплин, как физика, медицина, футурология, психиатрия, семейная терапия.

---

После чая мы прошли в кабинет Шумахера, чтобы поговорить предметно. Я начал беседу, изложив основную идею моей новой книги примернотеми же словами, что и Р.Д.Лэйнгу несколько дней спустя. Я начал сзамечания, что социальные институты неспособны решить основные проблемы нашего времени, потому что они придерживаются концепций устаревшеговзгляда на мир, механистического взгляда науки XVII века. Естественныенауки, так же как и гуманитарные и социальные, смоделированы по принципу классической ньютоновской физики, и ограничения ньютоно-картезианского мировоззрения очевидны сейчас во многихобластяхглобальногокризиса."В то время как ньютоновская модель все еще является доминирующей парадигмой в наших академических учреждениях и в большейчастиобщества, — продолжал я, — физики уже пошли дальше этого". Я описалновое мировоззрение, которое по моему мнению, порождено новой физикой — с ее акцентом на взаимосвязанность, взаимозависимость, динамическиемодели и постоянное изменение и трансформацию — ивыразилнадежду, чтодругие науки в конце концов вынуждены будут изменить лежащую в ихоснове философию с тем, чтобы соответствовать этому новому видению реальности. Я утверждал, что такие радикальные изменения составляют также единственный путь решения насущных экономических, социальных и экологических проблем.

Я очень аккуратно и полно изложил свой тезис и, когда я закончил, ожидал, что Шумахер согласится со мной по основным вопросам. Он выражал подобные взгляды в своей книге, и я был убежден, чтоон поможет мне сформулировать мой тезис более конкретно. Шумахер взглянул на меня дружелюбным взглядом и медленносказал: "Мыдолжны быть очень осторожны, чтобы избежатьпрямого столкновения".Я был ошеломлен его замечанием. Увидевмойсмущенный взгляд, он улыбнулся."Я одобряю ваш призыв ккультурнойтрансформации, — сказал он. — Примерно то же я часто говорил себе.

Некая эпоха движется к завершению; необходимы фундаментальныеперемены. Но я не думаю, что физика может быть нашим проводником в этом деле". Шумахер продолжал, указывая на разницу междутем, что он назвал "наукой для понимания",и "манипулятивнойнаукой".Он пояснил, что первую раньшечастоназывалмудростью. Ее цель — просвещение и освобождение человека, в товремя как цель второй — власть. Вовремянаучнойреволюции XVII века, как считает Шумахер, цель науки сместилась от мудрости к власти."Знание — сила", — сказал он, цитируя Френсиса Бэкона. Он отметил, что начинаяс тех самых времен термин "наука" прочно закрепился за манипулятивнойнаукой."Постепенное устранение мудрости превратилобыстрое накопление знаний в наиболее серьезную угрозу, — заявил Шумахер. — Западная цивилизация зиждется на том философс-ком заблуждении, что манипулятивная наука несет истину. Физикаявилась причинойэтой ошибки, физика же ее и увековечила. Физика ввергла нас в ту путаницу, в которой мы сегодня находимся. Великий космос представлялся ничем иным, как нагромождением частиц без цели или значения, и последствия этого материалистического подхода чувствуются везде. Наука имеет, в основном, дело со знанием, которое полезно для манипуляций, а манипуляции с природой почти неизбежно приводят к манипуляциям с людьми".

"Нет, — заключил Шумахер с печальной улыбкой. — Я неверю, чтофизика может помочь нам в решении наших сегодняшних проблем".Я был глубокопораженстрастнымидоводамиШумахера.

Впервыея услышал о роли Бэкона в смещении цели науки от мудрости к манипуляции. Несколько месяцев спустя мневстретилсяподробныйфеминистский анализ этой драматической метафоры, афакт присвоенияучеными функцийуправления стал одной из главных тем в моих беседах сЛэйнгом. Тем не менее, в тот момент, когда я сидел напротив Фрица Шумахера в его кабинете в Катерхэме, я не придавал большого внимания еговысказываниям. Я только очень глубоко почувствовал, что наукой можнозаниматься очень по-разному, что физика, в частности, может быть "духовным путем",что я и утверждал во вступительной главе к "Даофизики".

Защищая свою точку зрения, я указал Шумахеру, что физики сегоднябольше не верят в то, что они имеют дело с абсолютной истиной.

"Мы стали более сдержанными в своих подходах, — пояснил я. — Мы знаем, что, чтобы мы ни говорили о природе, все это будет выражено в терминах ограниченных и приблизительных моделей, и частьюэтогоновогопонимания является признание того, что новая физика — это всего лишьчасть нового видения реальности, которое сейчас появляется вомногихобластях.

Я закончил свою мысль соображением, что физики, тем не менее, могут быть все же полезными для других ученых, которые часто сопротивляются восприятию целостной экологической концепции из-за страха ненаучности. Новейшиеисследованияв области физики могут убедить такихученых, что такой подход отнюдь не является ненаучным. Наоборот, онсогласуется с самыми передовыми научными теориями физической реальности.

Шумахер возразил, что, хотяон и признает пользу акцента навзаимосвязанность и динамическое мышление в новой физике, но он не видитместакатегории качества в науке, построенной на математическихмоделях. "Само понятие математической модели сомнительно, — настаивалон. — Ценой за построение такого рода моделей является потеря качества, того, что имеет первостепенное значение".

Три года спустя, в Сарагоссе, подобный же аргумент лег в основу страстного выступления Лэйнга за новую физику. К тому времени я ужевпиталв себя идеи Бэйтсона, Грофа и других ученых, которые глубокопроанализировали роль качества, опыта и сознательности всовременнойнауке. Поэтомуябылне в силах дать обоснованный ответ на критикуЛэйнга. В моих же беседах с Шумахером у меня намечались лишь элементытакого ответа.

Я указал на то, что количественные подсчеты, контроль и манипулирование, представляют лишь один из аспектов современной науки. Янастаивал, что другим ее менее важным аспектом является оценкамоделей. Новаяфизика, вчастности, уходитот принципа изолированныхструктур в сторону моделирования взаимных связей."Этот принцип моделирования взаимосвязанности, — рассуждал я, — кажется, как-то приближается к идее качества. И мне кажется, что наука, имеющая дело исключительно с системами взаимозависимых динамических моделей, еще болееблизка к тому, что вы называете "наукой для познания".

Шумахер ответил мне не сразу. Казалось, он на некоторое времяушел в свои размышления, и наконец взглянул на меня с доброй улыбкой.

"Знаете, — сказал он, — у нас в семье есть физик, и у меня с ним было много подобных бесед".Я ожидал услышать о каком-нибудь племянникеиликузене, который изучал физику, но до того, как я успел сделатьвежливое замечание по этому поводу, Шумахер поразил меня, назвав имямоего кумира: "Вернер Гейзенберг. Он женат на моей сестре". Я совершенно не подозревал о близких семейных узах между этимидвумянезаурядными и влиятельными мыслителями. Я рассказал Шумахеру, как сильноповлиял на меня Гейзенберг, и вспомнил наши встречи и беседы с нимвпредыдущие годы.

Тогда Шумахер стал объяснять мне суть своих расхождений с Гейзенбергом и выразил не согласие с моей позицией."Ту поддержку, которая нам нужна для решения проблем сегодняшнего дня, нельзя найти в науке, — начал он. — Физика не несет никакого философского заряда, потому что не в силах обеспечить верхний и нижний уровеньличностикачественным познанием. С утверждением Эйнштейна, что все относительно, из науки исчезло вертикальное измерение, а вместе с ним какая-либо необходимость в абсолютных категориях добра и зла".

Затем началась долгая беседа. Шумахер поведал о своей веревфундаментальный иерархический порядок, включающий четыре уровня бытия: минерал, растение, животное, человек; с соответствующими характернымиэлементами: материя, жизнь, сознание, самоосознание. Каждый из этихуровней обладает не только своим характерным элементом, но такжеиэлементами всех нижних уровней. Это, конечно, древняя идея о Великойцепочке бытия, пересказанная Шумахером современным языком и снезаурядным изяществом. Тем не менее, он утверждал, что существование этихэлементов остается необъяснимой и неразгаданной тайной и чторазличиемеждунимипредставляютсобойфундаментальные скачки по вертикали,"онтологические прерывистости", как он их определил. "Вот почему физика не может нести философского заряда, — повторил он. — Она не трактует целое; она имеет дело только с низшим уровнем".

Здесь действительнокрылосьпринципиальноеразличие в нашихвзглядах на реальность. И хотя я согласился с тем, что физика ограниченаопределеннымуровнемизучаемых явлений, я не видел абсолютнойразницы между различными уровнями. Я возражал, говоря, что эти уровнихарактерны, восновном, различнойстепенью сложности и не являютсяизолированными, но взаимосвязаны и взаимозависимы. Более того, я заметил, следуя моим учителям Гейзенбергу и Чу, что способ, посредствомкоторого мы делим реальность на объекты, уровни или другиесущности, во многом зависит от наших методов наблюдения. То, что мы видим, зависит от того, как мы смотрим; модели материи отражаютмоделинашегомышления.