Умберто Матурана - Биология познания

• Название: Биология познания
• Автор: Умберто Матурана
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Психология
• Год: 1996

Таким образом, суть познания в качестве биологической функции такова, что ответ на вопрос «Что есть познание?» должен возникнуть из понимания знания и познающего субъекта, возникающего из способности последнего к познанию. К такому пониманию я и стремлюсь. ЭПИСТЕМОЛОГИЯ

---

(vii) Когнитивная область наблюдателя конечна, но беспредельна. Он может рекурсивным образом без всяких ограничений взаимодействовать с репрезентациями своих взаимодействий и порождать благодаря своему участию в этих взаимодействиях отношения между областями, которые в остальном независимы друг от друга. Каждое такое отношение представляет собой нечто новое. Эффективность этого нового, возникающего через посредство наблюдателя, совпадает с эффективностью его поведения (и никак не меньше последней). Таким образом, он одновременно создает (изобретает) отношения и порождает (специфицирует) мир (область взаимодействий), в котором он живет, путем непрерывного расширения собственной когнитивной области через посредство рекурсивных описаний и репрезентаций своих взаимодействий. Следовательно, новое является необходимым результатом того, что организация наблюдателя по своей природе исторична; благодаря ей каждое достигнутое состояние оказывается исходным пунктом для спецификации следующего состояния, которое поэтому не может быть строгим повторением предыдущего состояния. Эта неизбежная особенность наблюдателя проявляет себя в культуре как творчестве.

(viii) Логика описания, а следовательно, иповедения вообще представляет собой по необходимости логику описывающей системы. Если поведение — это референтная и детерминистическая последовательность состояний нервной активности, в которой каждое состояние детерминирует следующее состояние в рамках той же системы отсчета, тогда до тех пор, пока система отсчета не изменится под влиянием каких-либо взаимодействий, создающих разрыв, в поведении не может возникнуть никаких противоречий. Если смена системы отсчета происходит при разворачивании какого-либо данного поведения, тогда возникает новое поведение, причем состояния, следующие за изменением, детерминированы по отношению к новому поведению. Если наблюдателю кажется, что новая последовательность состояний (поведение) находится в противоречии с предыдущими состояниями, то это происходит потому, что он пользуется независимой и постоянной системой отсчета, относительно которой последовательности состояний, сменяющие друг друга, оказываются противоречивыми. Однако это противоречие принадлежит исключительно когнитивной области наблюдателя или чего-то, что обеспечивает независимую постоянную систему отсчета.

Таким образом, противоречия (несоответствия inconsistencies) возникают не в процессе порождения поведения, они относятся к области, в которой различные актыповедения обретают свою значимость в результате их широкой конфронтации с более замкнутой системой отсчета, происходящей путем взаимодействия организма. Поэтому мышление и дискурс как способы поведения в своем порождении оказываются по необходимости логически непротиворечивыми. То, что наблюдатель выделяет в них в качестве рационального, поскольку они предстают как сцепления непротиворечивых описаний, зависящих от последовательности, частью которой они являются, оказывается выражением этой необходимой логической непротиворечивости. Отсюда следует, что логические несоответствия (иррациональности) в мышлении и дискурсе, как они воспринимаются наблюдателем, возникают вследствие изменений в контексте порождающих их обстоятельств, тогда как независимая система отсчета, которой пользуется наблюдатель, остается без изменений.

(ix) Ввиду такой природы когнитивного процесса и функции языковых взаимодействий мы ничего не можем сказать о том, что не зависит от нас и с чем мы не можем взаимодействовать. Для этого потребовалось бы какое-то описание, а описание как способ поведения дает репрезентации только таких отношений, которые даны во взаимодействиях. Поскольку логика описания совпадает с логикой описывающей системы, мы можем утверждать, что с эпистемологической точки зрения для того, чтобы взаимодействия имели место, необходим некоторый субстрат. Но дать характеристику этого субстрата в терминах свойств, не зависящих от наблюдателя, мы не можем. Отсюда следует, что реальность, понимаемая как вселенная, состоящая из независимых сущностей, о которых мы можем вести речь, — это по необходимости фикция, принадлежащая чисто описательной области, и что фактически понятие реальности мы должны применять по отношению именно к этой области описаний, в которой мы как описывающая система взаимодействуем с нашими описаниями, как если бы они были независимыми сущностями. Это изменение в представлениях о реальности следует понять правильно. Мы привыкли вести речь о реальности, ориентируя друг друга путем языковых взаимодействий на, как нам кажется, сенсорные переживания конкретных сущностей, которые, однако, как это видно на примере мыслей и описаний, представляют собой состояния относительной активности между нейронами, порождающие новые описания. Вопрос «Что является объектом познания?» становится бессмысленным. Никакого объекта познания нет. Знать — значит уметь вести себя адекватным образом в ситуациях, связанных с индивидуальными актами или ко-оперативными взаимодействиями. Мы не можем говорить о субстрате, в котором имеет место наше когнитивное поведение, а о том, о чем мы не можем говорить, о том мы должны молчать, на что в свое время указал Витгенштейн. Однако это молчание не означает, что мы впадаем в солипсизм или какую-либо разновидность метафизического идеализма. Его смысл заключен в признании того, что мы как мыслящие системы живем в области описаний (на что указывал уже Беркли) и что благодаря описаниям мы можем до бесконечности усложнять свою когнитивную область. Соответствующим образом должен измениться и наш взгляд на вселенную и на поставленные нами вопросы. Это новое представление о реальности как области описаний не вступает в противоречие ни с детерминизмом, ни с понятиями предсказуемости в различных областях взаимодействий. Напротив, оно дает им новое обоснование, ибо показывает, что они представляют собой необходимое следствие изоморфизма логики описания и логики описывающей системы. Оно же свидетельствует и о том, что детерминизм и предсказуемость действительны только внутри поля этого изоморфизма, то есть они действительны лишь для взаимодействий, которые определяют некоторую область.

(х) Принято считать, что генетическая и нервная системы кодируют информацию об окружающей среде, и эта информация представлена их функциональной организацией. Это мнение не выдерживает критики. Генетическая и нервная системы кодируют процессы, специфицирующие процессы преобразований, начиная с исходных состояний, и декодироваться они могут лишь посредством актуализации последних, а не посредством описаний окружающей среды, выполненных наблюдателем и принадлежащих исключительно его когнитивной области (Beriral, 1965). Иллюстрацией данного вывода служит приводимый ниже пример.

Предположим, что нам надо построить два дома. С этой целью мы нанимаем две группы рабочих по тринадцать человек в каждой. Одного из рабочих первой группы мы назначаем руководителем и даем ему книгу, в которой содержатся все планы дома со стандартными схемами расположения стен, водопроводных труб, электрических проводов, окон и т. д., а, кроме того, несколько изображений дома в перспективе. Рабочие изучают эти планы и по указаниям руководителя строят дом, непрерывно приближаясь к конечному состоянию, которое определено описанием. Во второй группе руководителя мы не назначаем, а расставляем рабочих, определяя для каждого исходное положение на рабочем участке, и даем каждому из них одинаковую книгу, в которой содержатся указания относительно ближайшего пространства вокруг него. В этих указаниях нет таких слов, как дом, трубы, окна, в них нет также ни планов, ни чертежей дома, который предстоит построить. Это указания, касающиеся только того, что рабочий должен делать, находясь в различных положениях и в различных отношениях, в которых он, оказывается, по мере того, как его положение и отношения изменяются.

Хотя все книги одинаковы, рабочие вычитывают из них и применяют различные указания потому, что они начинают свою работу, находясь в разных положениях, и движутся после этого по разных траекториям изменения. Конечный результат в обоих случаях будет один и тот же, а именно — дом. Однако рабочие первой группы строят такой дом, окончательный вид которого известен с самого начала, тогда как рабочие второй группы не располагают видимым образом того, что они строят, и, возможно, этот образ не возникнет у них даже тогда, когда они закончат свою работу. С точки зрения наблюдателя, обе группы строят дом, и ему об этом известно с самого начала. Однако дом, который строит вторая группа, принадлежит только когнитивной области наблюдателя, тогда как дом, который строят рабочие первой группы, принадлежит также и когнитивным областям каждого из рабочих. Кодирование в этих двух случаях, очевидно, разное. Ясно, что указания, содержащиеся в первой книге, фактически кодируют дом так, как его описывал бы наблюдатель. Задача рабочих по декодированию заключается в целенаправленном осуществлении действий, которые аппроксимируют конструирование предписанного конечного состояния. Именно поэтому дом должен присутствовать в их когнитивной области. Во втором случае в указаниях, содержащихся в каждой из тринадцати одинаковых книг, не закодирован никакой дом. Эти указания являются кодом процесса, конституирующего траекторию-изменяющихся взаимоотношений, которые, будучи осуществлены при определенных условиях, приводят к появлению системы, обладающей такой областью взаимодействий, которая не связана с наблюдателем никакими обязательными отношениями. То, что наблюдатель называет эту систему домом, составляет особенность его когнитивной области, а не самой системы. В первом случае кодирование изоморфно описанию дома, выполненному наблюдателем, и образует собой фактически репрезентацию последнего. Во втором случае это не так. Первый случай типичен для способа, посредством которого наблюдатель кодирует создаваемые им системы. Второй присущ способу, посредством которого геном и нервная система образуют собой коды для организма и нервной системы соответственно. При этом никто и никогда не сумеет отыскать в этих кодах изоморфизма с описанием системы, которое могло бы быть сделано самим наблюдателем, системы, с которой наблюдатель взаимодействует. В каком же тогда смысле можно утверждать, что генетическая и нервная системы кодируют информацию об окружающей среде? Понятие информации относится к степени неуверенности наблюдателя в своем поведении в области определенных им самим альтернатив, в связи с чем понятие информации может применяться только внутри его когнитивной области. Соответственно можно сказать лишь, что генетическая и нервная системы порождают информацию посредством самоспецификации, которая воспринимается наблюдателем как самодекодирование генетической и нервной систем в процессах роста и поведения.