Кристиан Бэд - История одного имени

• Название: История одного имени
• Автор: Кристиан Бэд
• Жанр: Фэнтези

---

Его заметили. Думая, что патроны у Лайтмена кончились, начали подниматься, нацеливая узи и акамы. Ланс машинально пересчитал автоматы. Похоже, русских и американских спекулянтов, снабжавших оружием камбоджийцев, было примерно поровну.

— Эй, выходить! — заголосили кхмеры на ломаном английском.

Конечно, они не ожидали, что Ланс прыгнет с высоты третьего этажа, и первые очереди ушли в воздух.

Лайтмен убил одного кхмера прикладом винтовки, бросил за спину зажигательную бомбу и исчез в ослепительном, снежном блеске парализующих кристаллов.

Уцелевшие кхмеры дружно кинулись за ним. Он предполагал это. А потому и не убегал никуда, просто засел в кустах в 10 шагах от дерева и спокойно уложил еще троих.

Теперь следовало затаиться. Лайт безуспешно сканировал джунгли в поисках спокойного места. Морщась от головной боли, вызванной перенапряжением, он выбрал, наконец, направление, и через минуту, проскользнув в траве, как змея, оказался лицом к лицу с последней в его списке ракетной установкой. Он замешкался ровно на секунду — но! Один не совсем сонный патрульный успел поднять свой узи, и Лайт рухнул с пулей в боку. На выстрел прибежала такая толпа солдат, что хватило бы и на десяток раненых Лайтменов.

Кхмеры, конечно, милостиво привязали Ланса прямо к заднему колесу вездехода. Они хотели допросить его, поэтому даже дали воды. Но Лайтмен не мог пить, один запах узкоглазых заставлял его желудок подпрыгивать до горла.

Ночь он провел там же, у колева. Слава богу, ночью пошел душный тропический дождь, и стало чуть прохладнее. Ланс немного отдохнул, напился, гипнозом заставил сторожа освободить его от веревок. Сторож уснул, а Лайтмен вырезал пулю и перевязал рану. Потом вкатил себе дозу наркотика, и, пристроив веревки на место, уснул, как младенец. Рана должна была к утру зажить, а всё остальное было делом погоды и техники.

На утро для допроса пленника приехал какой-то важный узкоглазый чин и с ним метис-переводчик. Штатского Ланс заставил застрелиться на глазах у всей узкоглазой братии. Потом ему (Лансу) пришлось совершить самый гигантский в своей жизни прыжок, потому что взорвалась ракетная установка. (Бомбу он заложил еще ночью.) В общем, все кончилось нормально, не считая раны, которая чесалась потом дня три — хорошо всё-таки саданули, сволочи.

Вернувшись в Голливуд, Лайтмен обнаружил, что в 2-х камерах что-то разладилось, и теперь для фильма не хватает крупных планов. Назад в Камбоджу ему не хотелось жутко, и он решил слетать в Ирак. Булли заодно навесил ему посылочку для своего агента.

Мотаясь по столичным улицам в поисках связного, Ланс вдруг понял, что именно он должен доснять. Набив рот мятными таблетками, Лайт позволил задержать себя патрулю. Эти ребята подозрительно смотрели на всех белых, а Лайтмен на вопрос о целях, с которыми американский гражданин шатается по городу, с удовольствием ответил, что подрабатывает шпионажем.

Кретины изъяли один из дюжины лансячьих паспортов, добросовестно обыскали (нашли пригоршню пороха, случайно завалявшуюся в кармане), и повели в комендатуру.

К удовольствию Лайтмена комендант (или как там они его называли?) довольно хорошо знал английский.

Вид разодетого в кожу и черный шелк Аланселота Джеймса Мейсона, подданного США, развеселил коменданта безмерно. Он бывал в Америке и видел зажравшихся белых переростков, купающихся в деньгах родителей. Правда, фамилия персонажа его не насторожила. Жаль, Ланс так тщательно выбирал ее.

— Значит, ты утверждаешь, будто ты шпион? — спросил коммендант, затягиваясь чем-то на редкость вонючим.

— Что вы, — весело улыбнулся Ланс и закашлялся. — Я просто хотел узнать, как тут пытают шпионов, но не думал, что это будет так противно.

— Бедный мальчик, — восхитился комендант. — Конечно, — он постучал согнутым пальцем по папиросе, стряхивая пепел, — если ЭТО так тяжело для тебя, я могу пойти на уступки и попросить ребят просто отбить тебе почки, как и полагается в дешевых фильмах.

— А здесь есть ребята? — съехидничал Ланс. — А я думал — только грязные узкоглазые свиньи.

Он не знал, что комендант так быстро выйдет из себя, и удивился, получив по физиономии. «Да, — подумал Лайтмен, — пора отвязываться от стула».

— Ах ты, маленький, грязный американский щенок!

Оскорбления не трогали Ланса, но кретин держал его за лицо. Боже, как это было противно.

— Пожалуй, я прикажу тебя высечь, — комендант сжал подбородок Ланса, — это будет как раз то, что тебе нужно! Или, может, ты хочешь, чтобы тебя расстреляли?

Ланс инстинктивно пытался высвободить подбородок из грязных пальцев — от них чертовски дурно пахло. Но связали его хорошо, и он понимал, что нужно выиграть еще пару минут.

Лайтмен заставил себя проглотить все свои эмоции, расслабил мышцы лица и через силу улыбнулся. Он мог бы шарахнуть по мозгам этого кретина гипнозом, но сдержался. «Это испортило бы спектакль», — сказал он себе. Но на самом деле (Ланс бы в этом никогда не признался), он ощутил подобие уважения к узкоглазому, сумевшему его, Лайтмена, вывести из себя.

Наконец, комендант убрал руку. Веревки поддались. Узкоглазый позвал подчиненных, и Ланс, поняв, что игра приобретает дурной оборот, сбросил веревки. Движение руки, почти неуловимый блеск, и оба солдата уже лежат на полу с маленькими аккуратными разрезами поперек горла. (Тоже мне, обыскали, называется. Ну и поделом). Комендант схватился было за пистолет, но пистолет обжег ему ладонь и свалился на пол.

— А напоследок, — сказал Лайтмен, улыбаясь своей знаменитой улыбкой, — я хотел бы вас заверить: я на самом деле шпион… Только вы это уже никому не расскажете.

Ланс пристально посмотрел в глаза коменданту, наконец, выпуская на волю все скопившееся в нем раздражение.

В мозгу коменданта словно бы вспыхнула маленькая бомба, и Лайтмен брезгливо отстранился от падающего на него тела.

Ланс спокойно миновал не видящих его часовых, и вышел в ночь. Подходило время встречи с агентом Булли.

Лайтмен вошел в маленький ресторанчик и сел за условленный столик. Чуть позже к нему подсел парень с явной долей иракской крови. Одного взгляда на него Лансу хватило, чтобы понять, что это не агент Сэма.

Лайтмен оценил своего противника: парень был молодым, явно неопытным, но, пожалуй, неглупым.

Ланс сделал жест — «поднимемся?» Наверху были комнаты, где посетители могли бы уединиться. Парень не насторожился, такой момент тоже был оговорен. «Значит, они еще и раскололи агента», — подумал Ланс.

Они вошли в комнату. Лайтмен, брезгуя прикасаться к парню, внушил ему, что привязал его к кровати и заткнул рот. Чтобы расшевелить мозги пленника, пришлось внушить и 2–3 пытки из справочника. (Самое забавное, что ожоги и переломы от таких «пыток» оставались на самом деле.) Затем Ланс заглянул в расслабленный ужасом мозг.

Агент Булли, конечно, был уже мертв. К тому же оказалось, что и в Багдаде есть машины для воздействия на психику!

Горячая волна ярости судорогой прошла по телу Лайта. Он убил пленника, не прикасаясь к нему, выбрался на крышу и вызвал флайер. Ланс знал, что будет крупный скандал, что ему никто не давал санкции бомбить город, но не уничтожить психогеническую лабораторию просто не мог. Слишком глубокое отвращение питал он к таким штукам. Да и вообще пошёл он к черту, этот Булли!

В результате война с Ираком началась гораздо раньше, чем этого хотелось американцам. Причем начал ее Ирак, решив, что запланированная бомбежка уже началась.

Предвидя ярость шефа, Ланс вырубил связь с Центром, завис над Сиамским заливом и крепко уснул.

Проснувшись, он посадил флайер на воду, ввел наркотик, искупался, поймал и съел крупную рыбину и, наконец, почувствовал себя здоровым и отдохнувшим. От сырой рыбы слегка бунтовал желудок, но ликовал мозг. «Просто черт знает что, — думал Ланс, лежа в кабине и поглаживая набитое брюхо, — я не могу жить без сырой рыбы, и я же с трудом ее перевариваю? Нонсенс?»

Догладив живот, он вздохнул и врубил, наконец, связь. Компьютер, конечно, сходил с ума. Но уже не потому, что Лайтмен развязал войну, а потому что вмешались русские и навязали перемирие. Лансу предлагали обстрелять предполагаемую зону нахождения русских экспертов, изобразив из себя иракца.

Что-то шевельнулось в душе Лайтмена, когда он понял, что придется стрелять в белых, и он взял курс чуть южнее. Зачем убивать белых, если можно просто попугать? Конечно, только кретины могли помешать очищать Землю от узкоглазой дряни, и все-таки…

* * *

«Раз — цветочек, два — цветочек», — считал про себя Ланс, пытаясь от скуки сбрасывать бомбы в шахматном порядке, когда вдруг отрубилось биоуправление.

Лайтмен перехватил штурвал руками, но флайер решил, что слушаться сегодня он по-любому больше не хочет.