Михаил Гаспаров - Записи и выписки

• Название: Записи и выписки
• Автор: Михаил Гаспаров
• Жанр: Публицистика

М.: Новое литературное обозрение, 2001

Михаил Леонович Гаспаров — крупнейший отечественный филолог, литературовед, переводчик, член-корреспондент Российской Академии наук, лауреат Государственной премии России (1995), автор многочисленных трудов по античной литературе, поэтике и стиховедению. Широко известны его работы «Античная литературная басня» (1971), «Современный русский стих. Метрика и ритмика» (1974) и др. Его перу принадлежат ставшая бестселлером книга «Занимательная Греция. Рассказы о древнегреческой культуре», сборник «Избранные статьи», получивший Малую премию Букера (1997) за значительный вклад, внесенный в историко-философские и культурные исследования по русской литературе. Новая книга М.Л. Гаспарова — причудливый сплав дневниковых заметок, воспоминаний и литературно-критических эссе. Часть текстов печаталась в журнале «Новое литературное обозрение», вызвав большой интерес у читателей, и была удостоена премии имени Андрея Белого (1999).

Художник Д. Черногаев.

В оформлении книги использован дружеский шарж Э. Станкевича и рисунок Сольми.

[Оригинальные номера страниц поставлены в квадратные скобки.]

---

Смена форм литературных, по Тынянову: «Новая труба гласно, а старая согласно» (Посл. Симони). М. Дмитриев объяснял спор классиков с романтиками так: романтики говорят: «да первоет портной у кого учился?», классики отвечают: «а первоет портной, может, хуже моего шил». У Симони же об эпигонстве: «Не люби потаковщика, люби встрешника».

Смысл В. Марков: Мандельштамом или Маяковским можно наслаждаться, не понимая, а Хлебников для наслаждения требует понимания.

Синекдоха В «Пироскафе» Баратынского все ощущают стилистическую кульминацию на «в час, когда руки марсельских матросов подняли якорь». Ю. Щ. сказал: якорь — символ, и синекдоха — прием символизации: нам как бы предлагают картинку-эмблему с якорем и протянутыми к нему руками без плеч. Тот же троп, что и «не ступала нога человека», а смотрится по-другому.

Синтаксис поэтический. «Заря смотрела долгим взглядом, ее кровавый луч не гас, но Петербург стал Петроградом в незабываемый тот час» — Маяковский издевался, предлагая подставить в эти стихи Городецкого вместо «но» — «а» или «и», и ничего не изменится. А если перевести этот сочинительный синтаксис в подчинительный, то получится логика стихов Бродского. [291]

Стиховедение Die, die, die, die die Buchstaben zahlen, fur Narren halten, haben Recht: синтаксическая конструкция, приписываемая Шопенгауэру.

Стиховедение

Числ содержательница счета,
Сосференного в твердь сию,
О Истинна! о голос Света!
Тебя, бессмертная, пою, итд.
(Державин, «Истина», 1810)

Стихи С. Браувер в статье для ИАН ОЛЯ цитирует в две строчки «Не приведи Бог видеть русский бунт, / Бессмысленный и беспощадный», явно считая это 5- и 3-стопным ямбом.

Социалистический классицизм тоже мог быть и придворным и просветительским; просветительский он — у Брехта.

Социализм У Кампанеллы в Городе Солнца будут менять белье не реже раза в месяц. См. ПРОСВЕЩЕНИЕ.

Советский режим обвиняют в двуличии («абсурде»). Он двуличен не более, чем всякий другой, предписывающий разные мысли и поступки в разных обстоятельствах. Когда в самом христианском обществе на время войны отменяется заповедь «не убий», а на время мира «не лихоимствуй», это то же самое.

Стенгазета На филологическом факультете МГУ стенгазета называлась «Комсомолия», по Безыменскому, а сатирический отдел в ней — «Филологические были», по Андрею Белому. Не знаю, помнил ли кто об этом. Когда началась оттепель, газета закипела и стала разрастаться. Это была ватманная полоса на стене напротив крашеного гардероба, шагов пять в длину; сперва она вытянулась и загнулась за угол, затянув от одевающихся настенное зеркало; потом продолжение ее повисло в буром коридоре, шагов на двадцать с перерывами для дверей аудиторий; и наконец наступил день, когда продолжение продолжения перекинулось в другое здание старого университета на всю ширь балюстрадной стены против Коммунистической аудитории, не знаю уж, на сколько шагов. Это был предел, потом пошло обратное сокращение. Из содержания этих царь-номеров не запомнилось решительно ничего. Я рассказал об этом Осповату, он откликнулся: «Когда меня в первый раз арестовали — помогали Буковскому за обнародование дела Синявского, — то отвезли на Варсонофьевский, не били, не пугали. Трехэтажный дом, но как вызвали, то повели вниз: первый подземный этаж, третий, [292] десятый, и тут начинается страх, потому что ясно: из таких мест не возвращаются. Я уже готов ко всему, как вдруг где-то на площадке минус-восемнадцатого этажа вижу: стенгазета «Дзержинец» (говорят, и сейчас еще выходит). И сразу на душе покой — видно, что это не Дантов ад, а советское учреждение».

Собеседник Статья Мандельштама «О собеседнике» — стихи старых поэтов у тебя в руках — это как письмо в бутылке, брошенное в море и предназначенное для нашедшего. Да, но в таком письме может быть написано только об одном — о чьей-то гибели.

«Коллективный солипсизм» — писал Шестов о большевизме.

Сосна Н. Ашукин говорил о брюсовском 7-томнике: срубили сосну сделать лодку, а сделали зубочистку.

Столоначальником придворной конторы был отец Мережковского — где-то в советское время это было переведено «сын придворного лакея».

Стоя Е. Р.: «Это явление, описываемое списком, который школа транслирует в культуру, как надписи на консервной банке. «Стоики — хорошие парни». «Только это средство подарило мне безмятежность» (Марк Аврелий в интервью газете «Покой и воля»). «Без отца-стоика я не стал бы императором» (Коммод, там же). «Ты грустен? Иди в Стою! Ты весел? Иди в Стою! Ты сенатор? Иди в Стою! Возможно совместительство по договоренности. По субботам работает лекторий. Рабам и военнослужащим скидка. Если сердцу нет покоя, успокойся, стоя в Стое!» итд.

Структурализм (или, если угодно, ДИФФЕРАНС у Деррида): см. пословицу: «краше поля межа».

Статский «Штатские доллары», выражение из письма болгарского литагентства.

Статистик Молинари показывал, что ремесло убийцы безопаснее ремесла рудокопа (Алд., Армаг. 75).

Солнечная система Анненский был неверующий. А Вяч. Иванов на вопрос «веруете ли в Христа?» загадочно ответил: «Только в пределах Солнечной системы» (восп. С. Маковского).

«Сыпью звезды называл уже Гегель» — Степун, II, 124. [293]

Raufebold, Habebald, Haltefest — Трое Могутных.

Мефистофель. — Ну, вот мои усастые рубаки!
Они не одиноки в рост, и знаки
Их храброго достоинства трояки:
Тот эдак, этот так; а среди драки
Оскалят зуб, что все твои собаки!
Но ты не бойсь, тебя не загрызут —
Они твою команду поведут.
Сорви-Голова, молодец легко-вооруженный, в пестрой лопотине:
— Пускай-ка кто затронет мою честь,
Я шельме взрою кочки в образине!
А смей глаза таращить — я разине
И справа хлесть и слева охлепесть!
Хап-Загреба, мужчина хорошо вооруженный, в знатном наряде:
— И значит день валандаться в зазоре!
Нет, вот замашка мудрено строга:
Повстреться что с-мога — я за рога,
А о разборе — после-завтра горе.
Себе-на-Уме, старичок в сильном вооружении, без видимой одежды:
— Но так лафа немного навезет;
Дойдет к порогу и опять в дорогу,
И ты в обмане; мой верней расчет:
Беру помалу — берегу помногу,
И старика никто не проведет.

Фауст. — Благослови, к защите от беды,
Чтобы сей воин стал в сии ряды,
Понес вравне победные труды
И спас бы честь любимой бороды!
Сорви-Голова. — Ух, расхожусь — не сбердят кулачки!
Увижу рожу — растворожу в крошки!
Подвернет тыл — в клочки в пучки в тычки
Вспетушу душу, что протянет ножки!
Всяк, пору у луча, с-обща, с плеча
Пусть пред собой в убой разбой колотит!
И в грязь и в трясь потонет саранча —
<строка пропущена>
Воитель. — Средина наших что-то приуныла
И мешкает насунуться… я чай,
Напоперек дороги вражья сила
Им подступила — невзначай?
Фауст. — Так ты ступай, дорогу очищай!
Хап-Загреба. — Иду! недолго хищнику царить!
Заломит лих за поясницу пятки!
И покутить нам будет и пожить —
Добыча есть! богатые палатки
Распотрошить умею до заплатки; [294]
Где только до чего коснуся — хап!
И всякий тут мне глядя — цап!
(подвертывается полевая-щепетильница)
Подбироха. — А я — что лучше — цап царап!
Ведь ты, мой муженек, ты бабий раб,
Сам знаешь наше женско дело:
Коли что бабе в житницу назрело,
У ней ни крюк из рук, ни в рот не кляп,
Взорвет и рвет, пока не надоело;
А уж до туль, покуда надоест,
Она пудовье соликамки съест —
Иди, сожитель мой, да смело!

Мефистофель. — Теперь глядите — по скалам вокруг
Из трещин, нор, ущелий, падей, дыр
Наверх выскакивают — пыр да фыр —
С мечом, щитом усастые фигуры!..
Какая тьма! и все валом валит!
Впрям бесшабашны эти бедокуры,
Науськать только — ляд не устоит!

И вот те тьма и блеск и треск и мрак —
Потоп по самый лоб и слепь под глазом!
Еще под уши чуши им, так разом
Ошеломил бы вшмяк щелмак —
— Да, так
Должно, и надо! в подземельях стали —
Мечей, пращей — шеломной греми много;
Заставь, чтоб встали — забренчали
Им в слух и в дух тревогой. —
— И будет впрёга!.. Стань попят-дорогой
Им звон и звень и зык и бом и тень —
Да всякой дребедень, да трень!
Если уши — наостришь,
Сколько чуши — только слышь —
Пострук мельниц, стук толчеи,
Бряк задвижек, звяк ключей,
Грохот всех железных крыш,
Брызг булатный, взвизг мечей,
Мызг набатный с каланчей —
Дрязги, дребезг, брязги лишь,
Что в горячке не приснишь!..

Т Томасу Шоу поднесли серебряную пушкинскую медаль с дипломом, в дипломе большими буквами опечатка: TOMAS. «Этой медалью награждены только трое: принц Чарльз, Лихачев и Самаранч». [295]