Ольга Денисова - Одинокий путник

• Название: Одинокий путник
• Автор: Ольга Денисова
• Жанр: Религиоведение

Беглец, мороз и снег, конные монахи-преследователи с развевающимися крыльями клобуков… А в другой, отнятой, жизни - праздники лета и волшебные песни, любовь и колдовство. Пронзительная, надрывная история о временах двоеверия, о победоносном шествии по земле христианства, о последних волхвах и колдунах, убитых, сожженных, стертых с лица земли вместе с их книгами, их Знанием, их «сказками о богах» и «мудростью волшебной».

---

- Во, погляди! - хозяин поднял голову и указал Лешеку на тяжелую балку в центре потолка, - копьем в громовый знак тыкал! Поганью называл. А такой знак еще у моего прапрадеда над головой висел. Заставят срезать - снова вырежу, как уйдут.

Лешек пел им песни: тихонько, вполголоса. А на ночь, когда топили печь и едкий дым витал по темному дому, освещенному пламенем из огромной топки, дедушка рассказывал внукам сказки - длинные, тягучие, как зимняя ночь, немного страшные, и Лешек сам заслушался, и сердце его замирало, как у ребенка, в предвкушении счастливого конца и в надежде на него.

Внуки любили деда, любили искренне и трепетно, несмотря на то, что неподвижный старик для семьи был тяжелой обузой. Выяснилось, что он совсем нестарый и приходится отцом хозяйке, а не хозяину. Лешек тихонько расспросил Голубу, старшую дочь, которая нашла его в хлеву, отчего дедушка не ходит.

- Дедушку медведь поломал, давно, два года назад. Хребет переломил в трех местах. А дедушка вот жив остался. Только ни руками, ни ногами шевелить не может.

Монахи приходили дважды за ночь, дождавшись, пока в домах протопят печи. И теперь Лешека прятали не в сундуке: хозяин приготовил ему местечко получше, разобрав пол, - худенький Лешек легко поместился между двумя настилами, полом дома и потолком подклета. И очень вовремя, потому что монахи, освещая каждый уголок факелами, нашли дырочку в стенке сундука и на этот раз выбросили из него все, до самого дна.

Лешек думал о старике всю ночь и к утру решился: он должен хотя бы попробовать. Эти люди рисковали жизнью детей, спасая его от монахов. Он должен попробовать. Колдун создал крусталь именно для этого, и Лешек много раз видел, как это делается. Так почему бы не попытаться самому? Всего-то и нужно, чтобы взошло солнце.

* * *

Дом колдуна, снаружи маленький и невзрачный, стоял к северу от монастыря и монастырским землям не принадлежал - на пути к нему лежало болото, непроходимое весной и осенью, и только летом оно пересыхало настолько, чтобы можно было найти тропу. Маленькая речушка Узица, на берегу которой он стоял, тоже местами была заболочена, и на лодке по ней никто не ходил. Зимой же река становилась дорогой, и от дома колдуна путь открывался не только на север, но и на юг.

Когда колдун привез его к себе, Лешеку стало хуже: боль опять начала грызть спину, появилась тошнота и озноб - солнце садилось и не давало тепла. Он не смог как следует осмотреться, да и любопытства никакого не испытал.

Колдун небрежно бросил поводья на коновязь, взбежал на высокое крыльцо и крикнул:

- Матушка! Иди в дом, ты мне нужна!

И, не дожидаясь ответа, понес Лешека внутрь. Изнутри дом был гораздо больше, чем казался снаружи, и почти все пространство в нем занимала светелка: в ней и спали, и ели, и готовили еду, и, судя по всему, пряли. Но за светелкой находилось еще две комнаты - Лешек увидел двери, ведущие в них. Светлые решетчатые окна - такие же, как у Паисия в келье, - как и пышные подушки на кроватях, прикрывались кружевными белыми занавесями, на столе лежала вышитая скатерть, с многочисленных полок свешивались полотенца, и вокруг было чисто, как в приюте перед приездом архимандрита. Лешек так давно не видел столько занавесей, полотенец и скатертей, что невольно хлопал глазами, глядя по сторонам: в монастыре ели на голых столах.

Колдун уложил его на широкую мягкую кровать, откинув в сторону стеганое одеяло, и Лешек глубоко провалился в перину. На такой кровати он не лежал никогда в жизни - в приюте, как и во всей обители, на доски клали тонкие соломенные тюфяки.

- Матушка, готовь полотенца, - колдун оглянулся, услышав шаги за спиной, и Лешек тоже посмотрел на входную дверь: в дом вошла маленькая чистенькая старушка с белой головой, белым мягким лицом и белыми пухлыми руками. Рукава ее рубашки были закатаны до локтя, а на грудь надет красный передник с вышивкой. Она глянула на Лешека с любопытством, но не подошла к нему, а сразу направилась в одну из комнат, мелко семеня по выскобленному добела полу.

- Посмотри, - окликнул ее колдун, когда она вернулась в светелку, и снял со спины Лешека полотенце, - только посмотри, что они сотворили с мальчишкой…

Старушка, сложив полотенца на подушку, приложила руку ко рту и покачала головой:

- Ай, детонька… А маленький-то какой.

Лешек подумал, что он уже не маленький, но говорить ему совсем не хотелось.

- Это тот самый певун, про которого я рассказывал, - колдун нагнулся к нему и на этот раз внимательно осмотрел его раны, нажимая на них пальцами, отчего Лешек морщился и пищал. - Не пищи, ты же мужчина. Ничего страшного я не делаю, только смотрю.

Лешек был с ним согласен и постарался покрепче сжать губы.

- Скоро взойдет луна, и все пройдет. Придется зашивать, не оставлять же тебе такие страшные шрамы - девушки любить не будут.

Про любовь девушек Лешек не думал никогда, в монастыре об этом говорили совсем по-другому, и ему стало весело от этих слов колдуна.

Колдун накрыл ему спину смоченным в лекарстве полотенцем, а потом еще и теплым стеганым одеялом. Матушка тем временем зажигала многочисленные свечи, расставленные в разных углах кухни. Столько свечей в монастыре зажигали только в церквах.

- Как тебя зовут? - спросил колдун, доставая с полки какой-то кувшинчик с узким горлом.

- Лешек.

- И сколько тебе лет, певун?

- Двенадцать.

- Да ты врешь! - колдун рассмеялся.

- Нет, - Лешек обиделся.

- Да ладно… - хмыкнул колдун, - глотни-ка немного. Только немного.

Он поднес к губам Лешека горлышко кувшина - жидкость в нем оказалась горькой, обжигающей и чем-то напоминала кагор.

- Что морщишься? Противно?

- Ага.

- Ничего. Все пройдет, малыш… Лешек. Наверное, Олег… Матушка, посиди с ним. Пить давай, как попросит. Но пока только воды, а завтра посмотрим. Говорить ему тяжело, так что не расспрашивай, успеем еще. Сказку ему расскажи. А я пойду, попрошу себе ясного неба.

Колдун поднялся с кровати, потрепав Лешека по волосам, и открыл сундук, стоявший у большой каменной печки. Лешеку было интересно, как он будет просить себе безоблачного неба: неужели станет молиться? Он не представлял себе колдуна стоящим на коленях перед иконой, да и икон в светелке не приметил.

Но колдун достал из сундука медвежью шкуру, с головой и огромными когтями, снял кафтан и остался в простой рубахе, на которую надел пояс с множеством непонятных звенящих предметов.

- Смотри, парень, - сказал он Лешеку, накидывая на себе шкуру, - этого медведя я взял сам, в одиночку.

Лешек никогда не видел живого медведя, но мог вообразить, как это было непросто. И если колдун может справиться с таким большим зверем, то, наверное, бояться с ним нечего. Шкура застегивалась на множество мелких крючков, и колдун оказался одетым в нее, как в шубу, открытыми оставались только кисти рук и ноги до колена - сапоги колдун тоже снял и остался босиком. Медвежья голова с открытой пастью, откинутая ему на спину, казалась странной и зловещей. Он снял с полки другой кувшин, побольше, и сделал несколько глотков прямо из горлышка; достал из сундука странный предмет - деревянное кольцо с натянутой на него тонкой кожей - и шлепнул по нему ладошкой. Раздался гудящий звук и перезвон мелких колокольцев, прикрепленных к деревянному кольцу.

- Нравится? - спросил он у Лешека и, не дожидаясь ответа, сказал: - Ну, тогда я пошел.

И опустил голову медведя себе на лицо, как шлем, а потом заревел по-медвежьи. Звук из-под головы шел приглушенный и протяжный, и Лешеку стало немного страшно, но старушка, которую колдун называл матушкой, села к нему на кровать и прошептала:

- Не бойся, маленький. Это он нарочно тебя пугает. Я вот тебе сказку расскажу, про медведя.

Лешек хотел сказать, что он не маленький и сказки про медведя ему в детстве рассказывала мама, а теперь ему это неинтересно. Но неожиданно сказка оказалась совсем не такой, как он ожидал, - в ней человека превратили в оборотня, и он вынужден был ходить в медвежьем обличье по лесам, пока не сделает для людей что-нибудь такое, за что они пожелают вернуть его к себе. Но люди либо боялись его, либо хотели убить. Сказка была длинная, и Лешек забыл про боль и тошноту.

Руки у матушки оказались ласковые: она брала Лешека за запястье, гладила по голове, и ему было так приятно, что хотелось потереться об ее пальцы щекой.

Колдун вернулся нескоро, старушка успела рассказать еще две длинных сказки. Он вошел в дом в расстегнутой медвежьей шкуре: загорелое лицо его побледнело до синевы, тонкие губы подергивались, глаза потухли и казались мутными. Он сбросил шкуру прямо на пол и упал на вторую кровать, стоявшую ближе к двери.

Матушка оставила Лешека, убрала шкуру в сундук, вынула из сжатых пальцев колдуна деревянное кольцо с колокольцами и расстегнула на нем пояс.

- Устал, Охтушка? - спросила она заботливо, взяла со стола кружку и, приподняв ему голову, помогла напиться.