Михаил Павловский - На островах

• Название: На островах
• Автор: Михаил Павловский
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1963

Михаил Петрович Павловский, майор в отставке, прошел большой боевой путь. Юношей он сражался с белогвардейцами на фронтах гражданской войны. В финской кампании участвовал в должности начальника разведки дивизии. Великая Отечественная война застала его на Моонзундском архипелаге. В своих мемуарах М. П. Павловский рассказывает о непродолжительной, но героической обороне «ворот северо-восточной Балтики». Не претендуя на всесторонний и полный охват событий, воспоминания тем не менее дают представление об основных этапах борьбы за Моонзунд. Взволнованно повествует автор о стойкости и самоотверженности защитников советских островов, об их преданности Родине и воинскому долгу.

---

Михаил Петрович Павловский На островах

Ночной вызов

Михаил Петрович Павловский

Штаб Береговой обороны Балтийского района размещался в уютном особнячке на малолюдной улице. Окна здания смотрели в парк. В этом уголке Курессаре (ныне Кингисепп) было всегда тихо Покой лишь изредка нарушали сигналы автомашин да раскатистые басовитые гудки судов, курсировавших между Моонзундскими островами.

Был июнь сорок первого года. На листке моего настольного календаря жирно чернело число «21». Рабочий день близился к концу. Я на минуту оторвался от дела и устремил взгляд к темно-голубой черте горизонта. С моря тянуло прохладой. Резвым ручейком она струилась через раскрытые настежь окна в кабинет. Ветерок шевелил легкие занавески, шелестел разложенными на письменном столе бумагами. По всем приметам завтрашнее воскресенье должно быть чудесным.

«Надо обязательно выбраться за город, — подумал я, — давно уже обещал семье».

Конечно, и в самом городе можно отдохнуть превосходно. Административный центр острова Саарема походил на курорт. Летом сюда приезжало немало отдыхающих. Их влекли сюда тишина, морской воздух, насыщенный терпким ароматом хвои, живописные окрестности, неумолчный плеск волн. Нас же, живших в Курессаре, тянуло на островные просторы, поближе к неоглядным россыпям полевых цветов, в прохладную глубь лесов.

Я любил воскресные прогулки. Особенно по побережью. Вслушиваясь в шум прибоя, любуясь глянцевым блеском перекатываемой гальки, ощущая на себе уколы соленых брызг, забывал обо всех служебных заботах, отдыхал телом и душой.

Но в последние месяцы свободные воскресенья выдавались все реже. Да и среди недели частенько приходилось работать до ночи. Все меньше верила мне жена, когда я говорил, что в следующий выходной обязательно буду дома.

И сегодня почти до самого последнего часа командиры штаба гадали: будут завтра работать или нет. Лишь несколько минут тому назад стало известно, что можно отдыхать.

Люди заторопились доделать неоконченное, неотложное, начали связываться по телефону с семьями и знакомыми. Ровно в пять все направились домой.

Многих сослуживцев я узнавал по походке. Вот с характерным, только ему одному присущим подскоком пролетел по коридору начальник оперативного отдела майор И. Шахалов. Затем часто простучали каблуки батальонного комиссара Лаврентия Егоровича Копнова, человека энергичного и острого на язык. А вот степенно и, очевидно, как всегда попыхивая трубкой, по коридору прошествовал военный прокурор Коршунов.

После некоторой паузы едва уловимо прошуршали мягкие шаги начальника штаба Береговой обороны Балтийского района подполковника Охтинского. Я подумал: «Зайдет или пройдет мимо?»

С Алексеем Ивановичем мы были друзьями. Теплые отношения сложились между нами как-то сразу и никогда потом ничем не омрачались, хотя разногласия, острые споры случались нередко.

Впервые встретились мы в 1940 году. Я получил назначение на должность начальника особого отдела. Наше знакомство состоялось у него в кабинете. Алексей Иванович был выше среднего роста, с приветливым симпатичным лицом. Острижен коротко, под «ежик», стройный, подтянутый. Форма сидела на нем безукоризненно. На золотых галунах кителя — коричневая окантовка, знак отличия береговиков.

Крепко пожав руку, Охтинский строго и внимательно осмотрел меня с ног до головы умными проницательными глазами. Будто давнишнему знакомому, улыбнулся и, сильно окая, сказал:

— Садитесь, поговорим. Не возражаете?

Сначала беседа наша носила общий характер. Охтинский интересовался: что там новенького «в верхах»? Я в свою очередь спрашивал: «А у вас тут как?»

Охтинский достал карту архипелага, разложил ее на столе и стал знакомить меня с обстановкой.

— Впереди нас — никого. Только море. До Германии рукой подать. В тылу разное профашистское охвостье воду мутит. Иностранной агентуре здесь пока вольготно. Архипелаг как загадочный лабиринт. Почти тысяча островов. А по вашему «ведомству» у нас тут дырка от бублика. От печки танцевать придется.

Охтинский говорил неторопливо, деловито. Иногда с тонким юмором, а то и со злой шпилькой в чей-нибудь адрес. Беседа с Алексеем Ивановичем была для меня во многом полезной.

— Думаю, что будем работать в тесном контакте, — закончил он. — Во всяком случае, хотелось бы. Если нужно, заходите в любой час… Вас как по батюшке? Михаил Петрович? Ну а меня Алексей Иванович…

Когда я уже покидал кабинет, Охтинский весело бросил вдогонку:

— Кстати, в шахматы как?.. Уважаете?

— Не силен, — ответил я.

— Напрасно. Мозговитая игра.

* * *

…Предчувствия меня не обманули. Охтинский не прошел мимо моей двери. Заговорил с порога:

— Еще не отшвартовался? Какие планы на завтра?

— Пока никаких, Алексей Иванович.

— Что так?.. — и, сразу посерьезнев, вздохнул. — У меня тоже не лежит душа к отдыху… Не могу понять, в чем дело: с одной стороны, готовность номер два, с другой — расходимся вот все по домам. И в частях, наверно, также… Чего молчишь?

— Полностью солидарен.

С минуту. Охтинский постоял неподвижно, устремив взгляд куда-то через окно.

— Ну ладно, я поплыл. В случае чего, созвонимся.

В пять часов штаб совсем опустел. Уложив бумаги в сейф, я подошел к окну, чтобы затворить рамы, и загляделся. Солнце стояло еще высоко, но уже удлинились и загустели тени. Более глубоких тонов стала зелень парка, чище небо. На фоне его резко выделялись контуры Аренсбургского замка. Я обежал глазами черепичную кровлю, узкие прорези бойниц. Шесть веков пронеслись перед этим старинным сооружением. Пыль столетий толстым слоем отложилась у стен и скрыла их основание.

Построенный в середине четырнадцатого века Германом Оснарбрюкским замок-крепость долгое время являлся резиденцией епископов недоброй памяти Ливонского ордена. Псы-рыцари обагрили землю кровью эстов-островитян и принесли сюда звон мечей и пламя костров.

В первую мировую войну на морских подступах к Моонзундскому архипелагу не раз разыгрывались жестокие бои. Острова эти недаром называют «воротами северо-восточной Балтики». С архипелага удобно контролировать входы в Финский и Рижский заливы.

Мы, военные, хорошо понимали, что в случае нападения на нас противник приложит все усилия, чтобы снова овладеть Моонзундом и тем самым обеспечить оперативный простор своему военному флоту, а заодно и обезопасить свои сухопутные фланги.

Положение в мире было тревожное. Грозой не только пахло, она уже громыхала. Фашистская Германия нагло подминала одну европейскую страну за другой, и аппетит ее не утолялся, а возбуждался еще больше. С начала 1941 года немцы развернули подозрительно активную деятельность и в районе Моонзундского архипелага. На острова и побережье Эстонии, Латвии зачастили гости из Германии. Они выдавали себя за людей, якобы ищущих останки немецких солдат и офицеров, погибших здесь в первую мировую войну.

Странно, конечно, что спустя двадцать с лишним лет немцы вдруг вспомнили о павших. Но цель была гуманной, и мы не чинили никаких препятствий. Однако и глаз с гостей не спускали. Подозрения наши подтвердились. Оказалось, что «гробокопатели», как мы окрестили этих необычных эмиссаров, гораздо охотнее засматривались на наши военные объекты, чем на могилы своих соотечественников, и больше вертелись в портах, на пристанях и там, где дислоцировались воинские части.

Весной начали поступать другие, более тревожные сигналы. Немцы стали регулярно вести военную разведку Балтийского моря, и особенно его районов, прилегающих к нашему побережью. Самолеты со свастикой стали появляться над районом Либавы и устьем Финского залива. 25 мая наши наблюдатели обнаружили немецкую подводную лодку типа «У-27» у острова Хиума, еще одну, неопознанную, — на Сескарском плесе. В финские порты перебазировалось несколько гитлеровских торпедных и сторожевых катеров, эскадренных миноносцев, тральщиков и один легкий крейсер, высаживались войска.

В конце мая или начале июня нам удалось разоблачить одного из гитлеровских агентов, некоего Розенберга, буквально под носом у себя — на острове Саарема. Вот как это произошло.

Для строительства оборонных объектов нам требовались люди. При наборе рабочих мы, конечно, проявляли осторожность. Не зная хорошо местных жителей, за помощью обращались к советским и партийным органам. Особенно часто выручал нас секретарь уездного комитета партии А. М. Муй, старый подпольщик-революционер.

Однажды, когда я зашел к нему за очередным советом, Александр Михайлович беседовал с какой-то девушкой. Посетительница держалась робко, говорила сбивчиво, и секретарь никак не мог понять, чего она хочет.