Клиффорд Саймак - «Если», 1994 № 07

• Название: «Если», 1994 № 07
• Автор: Клиффорд Саймак
• Издательство: газета "Московские новости", Издательский Дом "Любимая книга"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1994
• ISBN: 0136-0140

ЖУРНАЛ ФАНТАСТИКИ И ФУТУРОЛОГИИСодержание:

Клиффорд Саймак. ЭВОЛЮЦИЯ НАОБОРОТ.

Наталия Сафронова. В ШУМЕ ТЕХНИКИ.

Гордон Р. Диксон. ЧЕРНЫЙ ЧАРЛИ.

Анатолий Кантор. ЦЕНА — СВОБОДНАЯ…

Фредерик Пол. ОНИ ТАК ЛЮБИЛИ ДРУГ ДРУГА!

Павел Гуревич. ПРИТЯЖЕНИЕ СВЕТИЛ.

Джон Морресси. ПРОБЛЕМА С КАДРАМИ.

Олег Жадан. ПРОФСОЮЗЫ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ! НЕ ТО СТРЕЛЯТЬ БУДЕМ.

Кэролин Черри. ПОСЛЕДНЯЯ БАЗА. Роман. (Окончание)

---

Тут вошел, Джером, рот до ушей. Он поставил на стол картонную коробку.

— Это. еще что? — недоверчиво спросил Гарри.

— Открой, увидишь.

Внутри, покоясь на смятых газетах, лежал старый-престарый медный кувшин. Гарри вынул его и поставил на стол.

— Очень мило, Джером, но ты же знаешь: мне нельзя пить.

— Вытащи пробку.

Гарри послушался. Струя густого черного дыма фонтаном ударила из сосуда, взметнулась вверх, плоско расползлась по потолку, завихряясь и клубясь, пока не заполнила полконторы. Потом она сама по себе стала собираться, сжиматься, уплотняться — и пожалуйста: перед Гарри стоял великан, скрестивший руки на груди, и взиравший на него сверху вниз.

Пришелец был ростом почти семи футов и сложен, как правый крайний, правда, со слоем жирка — результат межсезонной расслабленности — поверх литых мышц. На нем был пурпурный тюрбан, рубаха из алого шелка, отороченная золотом, широкие зеленые шаровары и желтые туфли с загнутыми вверх носами. Исчез последний виток дыма, и великан упал на колени, коснувшись лбом пола у ног Гарри:

— Какова будет твоя воля, о мой повелитель?

— Ну разве он не чудо, дядя Гарри? — воскликнул Джером.

Гарри кивнул. Он облизнул губы, проглотил ком в горле и спросил:

— Ты джинн?

— Я — Джимдаш, сын Дахнаша сына Шамхуриша, последний в длинной чреде джиннов.

— Слушай, Джимдаш… как тебе роль мастера на моем заводе?

— Приказывай, мой повелитель!

— Джером, достань ему какую-нибудь одежду.

— Не желает ли мой многомудрый повелитель, чтобы его недостойный слуга облек себя в иные одежды?

— Будет лучше, если ты оденешься, как мы с Джеромом.

Джимдаш дважды хлопнул в ладоши. В углу конторы появилась вешалка. На ней висел миндального цвета шелковый костюм, дюжина ярких спортивных рубашек и шесть пар брюк мягких пастельных тонов. Внизу выстроились шесть пар ботинок. Сверху на вешалке лежала плоская коробка с нижним бельем и носками, на которых красовались парижские метки. Все остальное было из Италии.

— Отличный товар, Джимдаш. У тебя настоящий вкус.

— Если щедрый повелитель доволен, я стану одеваться, сказал джинн. Он хлопнул в ладоши еще два раза и мигом облачился в ярко расписанную гавайскую рубаху, бледно-зеленые брюки и белые парусиновые туфли. Прежний его наряд аккуратно пристроился на вешалке.

— Ты великолепен, Джимдаш! — восхитился Гарри.

— Благоволение повелителя доставляет его скромному слуге удовольствие, сладость которого невозможно выразить словами.

— Джимдаш, я хочу, чтобы ты сразу принялся за работу. Дневная смена еще в цехе. Пойдем, я тебя представлю, и ты увидишь, с кем тебе придется работать.

— Я уже осведомлен, благородный повелитель.

— Тем лучше. И потом… знаешь, лучше не зови меня «повелитель». Будь проще. Зови нас «Гарри» и «Джером».

— Подходит, Гарри. Можете называть меня «Джим».

Уже после нескольких минут общения с зомби Джимдаш полностью их очаровал. Стоило одному обратиться к мастеру: «мистер Даш», — как тот сразу расплылся в озорной улыбке и сказал:

— Все мы здесь — одна семья. Зовите меня «Джим».

С каждым зомби он перемолвился словечком, обращался ко всем по имени, пожимал руки и хлопал по спине — достаточно крепко, чтобы дать почувствовать мужское расположение, но и без медвежьей силы, способной сломать ребра. Конец его представления воистину венчал дело: вытащив пачку банкнот, Джимдаш отсчитал три двадцатки, втиснул их в руку Вернона и попросил:

— Вернон, старина, отведи-ка этих наших приятелей куда-нибудь да влей им по пиву. Ну-ка, ребята, хорошенько повеселитесь, а завтра приходите в полной боевой, заставим эти станочки на славу погудеть-покрутиться, все слышали?

— Прирожденный лидер, — пробормотал Гарри.

— Ответственный малый, — сказал Джером.

Когда последний зомби покинул завод, Джимдаш обернулся и проговорил прежним своим тоном:

— Надеюсь, с дневной сменой я поладил.

— Джим, они влюблены в тебя, — уверил Гарри.

— Джером, сбегай и положи записку на графский гроб. Скажи, мы ждем его в конторе ровно в восемь часов. Пойдем-ка пообедаем, Джим, а после ты познакомишься с ночной сменой.

Пока они ожидали графа Раду, Джером поинтересовался:

— Джим, не могу понять, откуда в тебе столько добродушия. Ведь ты сидел в медном горшке, как в тюрьме, три тысячи лет! Рехнуться можно!

— Почему — в тюрьме? Тюрьма — это когда бутылки.

— Ты хочешь сказать, что ты по собственной воле?.. — обернулся Гарри.

Джимдаш глубоко затянулся сигарой, пустил тонкую струйку дыма и произнес:

— Не совсем. Я жил во времена Джан бин Джана, семьдесят второго султана джиннов и, как оказалось, последнего. Жуткое, надо сказать, было времечко для джиннов. А когда и вовсе пригрело, Джан бин Джан приказал поместить избранных представителей молодого поколения в медные кувшины и упрятать их в разных местах по всему свету — в ожидании лучших дней.

Джером слегка присвистнул:

— Столько веков… Теснота, заточение…

— Совсем наоборот. Мне дано делаться бесконечно маленьким, так что кувшин стал моей вселенной. Благодаря милости и провидению Джан бин Джана, в кувшине хватало всех удобств и роскошеств, помогавших обитателю проводить время в свое удовольствие. — Джимдаш улыбнулся счастливым воспоминаниям, попыхал сигарой и продолжил: — Но через несколько тысяч лет даже от бесконечных удовольствий тянет к переменам.

— Только не к таким, — заметил Гарри. В кувшине тебе было лучше, поверь мне. Этот мир — эдакая суета и смута!

— Да, но — интересная суета и забавная смута. Мне ваш мир нравится. Еда ваша нравится и сигары. Нравится шипучка эта, пепси, со льдом. Очки солнечные тоже нравятся, — сказал джинн, водружая на нос огромные очки, что прикупил по пути на обед. — Да и климат как раз по мне.

Наконец появился граф — такой же заносчивый и грозный, как и в первый раз.

— Итак, вы явились, дабы нижайше преклонить колени у ног графа Раду и умолять его о прощении, — молвил он вместо приветствия.

— Нет. Мы собрались познакомить вас с мастером, — ответил Гарри.

Джимдаш удостоил графа едва заметного кивка. И не проронил ни звука. Граф Раду уставился в непроницаемые черные стекла очков. Джимдаш выпустил одно за другим несколько абсолютно правильных колечек дыма.

Внезапно Раду разразился демоническим, торжествующим смехом и вскричал:

— Глупцы! Глупцы! Вы отдали этого лакея в мои руки! Смотрите же, как поликую я на его крови, а самого его сделаю своим рабом!

Он порхнул на джинна — и в ту же секунду завис в воздухе, отчаянно брыкаясь. Джимдаш, схватив его за лацканы, поднес к своему носу.

— Знай же, вздутый бурдюк: ты имеешь дело с джинном из рода, презиравшего летучих мышей и неуклюжих шутов — произнес Джимдаш ледяным тоном. — Только попробуй рассердить меня, и кара падет на тебя с быстротой и неотвратимостью Разрушителя восторгов, Губителя всех обществ, Опустошителя жилищ и Нарушителя покоя, того, кто уничтожает и великое, и малое, того, кто не ведает жалости ни к бедным, ни к униженным, кого не страшат сильные мира сего со всеми их войсками.

Джинн швырнул ошарашенного вампира в кресло. Он сверлил графа взглядом целую минуту — руки скрещены на груди, бесстрастное лицо. Потом, дружелюбно улыбаясь, склонился, стал поправлять лацканы на графской груди, приговаривая медоточивым голосом:

— Но отнесись ко мне по-дружески, подсоби мне, и я разглажу воздух под твоими крыльями, уберегу тебя от солнечного света и грубых людишек с заостренными кольями, позабочусь о том, чтобы каждое утро, перед тем как лечь спать, ты находил на гробе своем чашечку прелестного питья. Ну, так чему быть?

Уставившись на него, вампир моргнул и сказал:

— Дом Раду во всем мире известен склонностью к дружбе и сотрудничеству.

— Вот и чудно. А теперь поведай мне о своих заботах, посмотрим, что тут можно сделать. Располагайтесь поудобней, граф, — предложил джинн, заботливый, как бабушка, хлопочущая над хныкающим внуком. Обернувшись, он попросил: — Джентльмены, не предложит ли кто-нибудь графу сигару? Граф, как насчет пепси?

Граф предостерегающе поднял руку:

— Я совсем не пью… пепси.

К одиннадцати часам соглашение было достигнуто: в обмен на клятвенное обещание графа, что не будет никаких спадов в производительности и никаких «проб» на местных жителях, ночной смене предоставлялись две выходные ночи еженедельно — полетать, побродить, покупки сделать или заняться любой иной законной деятельностью по собственному выбору. Раду был удовлетворен; Гарри и Джером вздохнули с облегчением.

По пути к машине Гарри сказал:

— Этот Джимдаш весьма способный малый.

— Парень — золото, дядя Гарри.