Энтони Берджесс - Долгий путь к чаепитию

• Название: Долгий путь к чаепитию
• Автор: Энтони Берджесс
• Издательство: Текст
• Жанр: Современная проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-7516-0164-5

Повесть всемирно известного английского мастера сатиры и «черной утопии» представляет собой изящную пародию на знаменитую «Алису в стране чудес» Л. Кэрролла. Заснув на уроке истории, английский школьник попадает в некую страну абсурда, проходит там через множество испытаний и возвращается в реальный мир обремененный новыми знаниями и томимый единственным желанием — выпить наконец чашку чая.

---

Они сели в автомобиль — Зверь Рыкающий на переднее сиденье, рядом с шофером. Таким образом он мог разговаривать с Эдгаром, не оборачиваясь. Когда машина тронулась под приветственные крики толпы, он обратился к Эдгару:

— То лицо, что глядит на тебя и разговаривает с тобою, зовется Задним Лицом, а то, что смотрит вперед и иногда говорит с шофером, зовется Передним Лицом. Меня обычно называют ЗР. Все ясно? Отлично.

— Что, — спросил Эдгар испуганным прерывистым хриплым шепотом, — что вы со мной сделаете?

— О, ты не должен бояться, — отозвалась миссис Эхидна. — Все сбегают, и в газетах появляются об этом большие заголовки, что, как принято считать, тоже привлекает туристов. Когда я говорю «все сбегают», я, возможно, слегка преувеличиваю. ЗР и я искренне желаем предоставить тебе все возможности для побега, но могут возникнуть осложнения из-за моего отца, который исповедует принципы старой школы. Он не сторонник побегов, нет. Он сторонник поедания живьем, старый кровожадный людоед — надеюсь, он простит мне эти слова.

— Он в Эстотиленде[113], — сказало Заднее Лицо ЗР. — Он ни простит, ни не простит, потому что его сейчас здесь нет и он нас не слышит.

— Да, но он такой проворный, — вздохнула мать ЗР. — Только отвернешься — я, конечно, о себе, а не о тебе, — а он уже тут как тут.

Теперь Эдгар видел, что у нее не было даже одной ноги. Зато у нее был очень мощный хвост, мускулистый, как у кенгуру или удава (хотя удав целиком состоит из хвоста, не считая головы), и Эдгар вспомнил, что говорил ему матрос: от пояса и ниже она как большая змея. Вместо того чтобы испугаться еще больше, он почувствовал восхищение и жалость к женщине, которой приходится передвигаться, балансируя на кончике хвоста. Эдгар взглянул ей в лицо: милое лицо, большие круглые очки, серьги в форме мальтийских крестов, брошь с портретом ЗР, ее сына. Мир жесток, и чудищам приходится не легче, чем всем остальным. Эдгар спросил ее:

— А как зовут вашего отца и как он…

— Выглядит? — перебило Заднее Лицо ЗР. — Дедушка просто большой. Просто очень-очень-очень-очень большой. Можно даже сказать, великан.

Затем Переднее Лицо, которое Эдгар, конечно, не видел, обратилось к шоферу Альбериху[114]:

— Великан, правда, Альберих?

— Для таких, как я, все, считай, великаны, — ответил Альберих. — Но он довольно крупный, тут уж я спорить не стану.

И Заднее Лицо кивнуло Эдгару, как бы говоря, что Альберих сказал все очень правильно.

— А как его зовут? — переспросил Эдгар.

— Он часто меняет имя, — сказала миссис Эхидна. — В зависимости от того, о ком в новостях сообщается что-нибудь очень плохое. «Эхинококк поразил Никарагуа». Это что, а не кто, но, по-моему, отцу безразлично. Мистер Эхинококк. Он очень занятой человек. Многие несчастья — его рук дело.

— Что ж, будем надеяться, что он еще пробудет в Эстотиленде какое-то время, — сказало ЗЛ ЗР. — Ты бывал там? — непринужденно поинтересовалось оно у Эдгара. — Любопытно: нечто вроде русской Америки или американской России. Вообрази, что Америка превратилась в Россию, а Россия — в Америку, и ты получишь полное представление об этом месте.

Эдгар честно попытался представить требуемое, но вскоре решил, что лучше будет запоминать дорогу: они проезжали озера, вулканы, лес, пасущихся свиней, одинокую деревню, где делали вино из свеклы и артишоков. Долгой была дорога в…

— Вот и Замок, — сказало ЗЛ ЗР. — Подъезжаем к холму. Впечатляет, не правда ли? Содержать его, конечно, страшно дорого, но лорд-мэр и эдембургский муниципалитет помогают. Ведь это привлекает туристов. Их пускают сюда по выходным — за плату, разумеется, и по праздникам — в Арам[115], Этрурию и День рождения Тиля Уленшпигеля[116]. Мы показываем им очень немного, но они вполне довольны — только бы разрешали фотографировать. Люди, — сказало ЗЛ уныло, — довольствуются малым.

Замок выглядел как обычный старый дом, только большой и с башнями разной высоты, налепленными на крыше, как церковные свечи, зажженные в разное время и погашенные одновременно. Сходство со свечами усиливалось тонкими струйками дыма, поднимавшимися от башен — на самом деле они, должно быть, исходили из спрятанных труб. На макушках башен развевались флажки; также имелся ров с водой и шаткий подъемный мост. Они подъехали к мосту, и шофер Альберих прогудел несколько нот в свои три или четыре рожка. Мост, висевший на потертых канатах, опустился со страшным скрипом, и машина переехала через ров. Привратник встретил их низкими поклонами и широкой улыбкой из нескольких зубов. Он, похоже, приходился Альбериху родней и пустился с ним в разговоры.

— Как было в городе?

— Все в порядке. Новенький тут, сзади.

— Дождя, снега не было? Без экстравагантностей?

— Я тебе уже сто раз говорил, что там погода такая же, как здесь.

— В таком-то огромном городе? Быть того не может. Уж они-то могут себе позволить погоду получше.

— Я же тебе говорил, за погоду не платят.

— А я говорил, что не видать тебе приличной грозы как своих ушей, если хорошенько не раскошелишься. Одна только молния обойдется в небольшое состояние, даже без грома.

— Довольно, Болингброк[117], — устало сказал ЗР. — Альберих, поехали.

— Надо же ему объяснить, сэр. Он ничего не понимает. Платить за погоду!

Карлик Болингброк затрясся от злости и ответил:

— Платить надо за все — запомни раз и навсегда. — Но тут же заулыбался и сказал: — Я допускаю, что, когда льет как из ржавого дырявого ведра, — это бесплатно. Они просто-напросто его выбрасывают. Но иногда ведь льет как из хорошего, крепкого ведра, может быть, даже из серебряного ведерка для шампанского. Бог с тобой, это все по невежеству. Когда вырастешь — поймешь.

— Едем, Альберих, — сказали оба лица ЗР для вящей внушительности. Они въехали во двор, и пассажиры вышли, а Альберих поехал дальше, возможно, в гараж.

— Наверняка, — сказала миссис Эхидна, — тебе не терпится увидеть свою комнату.

Они вошли в большой парадный зал. В огромном камине горело целое бревно, а на стенах висели портреты предков — Эдгар обратил особое внимание на Египетского Сфинкса — и старинные ржавые мечи и кинжалы, слишком тупые (подумал он), чтобы резать масло в жаркую погоду. Одна из многочисленных дверей отворилась, и из нее показался человек в полосатом жилете, которого Эдгар принял за дворецкого. Он тоже, судя по внешности, приходился Альбериху какой-то родней. И непрерывно брюзжал.

— А, Этередж[118], — сказало Переднее Лицо ЗР, — ты здесь.

— Разумеется, это я, — проворчал Этередж, — и, разумеется, я именно здесь, а не где-либо еще. Чего изволите, хоть это не так уж сильно меня занимает?

— Мы изволим, — ответила миссис Эхидна звенящим голосом, — чтобы ты показал этому молодому джентльмену его комнату. Сейчас же.

— А у него багажа нет, — заметил Этередж. — Да и вообще ничего нет, раз он дал себя украсть и сюда привезти. Мозгов нет, это точно. Ну что, пойдем, разбойник, я тебе все покажу.

— Ужин через час, — сказал ЗР.

— Скорее, через три, — возразил Этередж. — Кошка украла рыбу, а лиса — цыпленка. Кухарка сидит и не знает, что делать. Я посоветовал ей испечь блины, хотя сегодня и среда. Она думает.

И он поманил Эдгара движением головы.

Вслед за Этереджем Эдгар поднялся по широкой красивой лестнице и очутился в коридоре со множеством дверей. Пахло мокрыми хлебными крошками. Этередж неустанно ворчал — и ноги у него болят, и кровать у него скрипит, и погода здесь отвратительная (то льет дождь, то стоит сушь), и работа дворецким — хуже некуда. Наконец он толкнул какую-то дверь, и они вошли в комнату Эдгара. Тот рот открыл от изумления: в комнате не было ничего, кроме стула, стола, экрана, как у телевизора, и люка в полу.

— Тут нет кровати, — сказал Эдгар.

— Естественно. Тебе надо не разлеживаться, а постараться выбраться отсюда. После ужина разберешься, как тут все устроено, — если, конечно, ужин будет.

— Ладно. А что мне делать до ужина — если, конечно, ужин будет? — Эдгар передразнил дворецкого.

— Делать что? — хихикнул Этередж. Он явно не имел ничего против такого передразнивания. — Прежде чем ты получишь ужин, тебе придется пройти предварительные испытания. Знаешь, что это такое? — Эдгар не знал. — Мой хозяин, господин 3. Рыкающий, работал когда-то учителем в школе. Он там был очень кстати со своими двумя головами. Когда он писал или чертил на доске, то видел, чем занимаются сорванцы. Когда все учителя страдали от дефекции, он вел уроки в двух классах разом — один спереди, другой сзади. Представляешь, как он был великолепен, когда одним лицом обучал испанской геометрии, а другим — шведской гимнастике! Потом его уволили, потому что Закон об образовании, оказывается, запрещает педагогу быть двуличным. Но он по-прежнему любит образование. Вот по всему по этому я тебя тут запираю, — сказал Этередж, вытаскивая из заднего кармана большую связку ключей, — на два или даже на три оборота, а ты садись за тот стол. Когда разберешься, что к чему, получишь ужин — если ужин будет.