Вадим Бочкарев - Кладоискатель

• Название: Кладоискатель
• Автор: Вадим Бочкарев
• Издательство: Арт-Хаус
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2011

На яхте олигарха Павла Кагановича у берегов Испании не по своей воле оказывается тридцатитрёхлетний Владимир Калинин, обладающий необычными способностями. Он может видеть сквозь… все! Неагрессивный и нежадный, получил он своё особенное зрение неожиданно, после травм и болезней. После первого сеанса «всевидения» чуть не умер, но потом постепенно попривык. И стал наш нищий соотечественник кладоискателем. Потому и нужен олигарху, который вроде бы хочет «мир преобразовать». Олигарх выкрал его из Москвы, где за ним одновременно охотились бандиты и ФСБ. Кагановичу нужны сокровища затонувших испанских галеонов и их успешно находит «русский Владимир». Находит потому, что деваться ему некуда, на карту поставлена и его жизнь, и жизнь близких людей.

В действие оказываются втянутыми множество персонажей: генералы военной разведки, депутаты, ученые. Калинина снова пытаются использовать, на этот раз не олигархи и не разведчики, а государство. Но и такое сотрудничество для него неприемлемо. Книга завершается знаком вопроса, каждый читатель волен решать для себя, что следует искать в жизни: любовь, деньги, власть или истину.

Книга вышла под псевдонимом "Братья Шуйские". Написали эту занимательную повесть двое шуян, что и подчёркивает их псевдоним. Идею и сюжетные повороты в основном предлагал депутат Ивановской областной Думы Владимир Мальцев, за «литчасть» отвечал редактор сетевой газеты Вадим Бочкарев.

---

Жили-были в одной деревне старик и старуха. Детей у них не было. Сильно горевали они, что некому о них на старости лет позаботиться. Вот и говорит однажды старик:

— Давай, старуха, сделаем себе сына из теста.

— Давай, — согласилась старуха.

Замесила она тесто, вылепила из него человечка. Завернула его в платочек и положила на печь. Лежит человечек из теста на печке день, лежит другой. А на третий день старик не вытерпел и говорит:

— Посмотри-ка, старуха, как там наш сыночек.

И тут с печки послышался голосок:

— Жарко здесь! Снимите меня с печи!

Обрадовались старик и старуха, сняли сыночка с печи, а он и впрямь как настоящий мальчик.

Живёт мальчик в избе у старика и старухи, растёт не по дням, а по часам. Рос мальчик одиннадцать дней, вырос в крепкого парня, а на двенадцатый день говорит старику и старухе:

— Вы меня вырастили и выкормили, теперь я буду вас кормить. Пойду, наймусь к кому-нибудь в работники.

— Ведь тебе всего двенадцать дней, — говорит старик, — куда тебе работать!

— Чую я в себе богатырскую силу, — отвечает ему мальчик, — справлюсь с любой работой.

Нанялся он в батраки к злому и жадному богачу. Богач давал ему столько работы, что и десятерым не сделать, а парень со всем один управлялся. Прозвали люди сына старика и старухи за его силу Нончык-патыр, что значит «богатырь из теста».

Нончык-патыр трудится, ни от какой работы не отказывается, а время идёт. И вот подошёл срок расплачиваться хозяину с батраком за работу. И тогда жадный хозяин, чтобы не платить, задумал погубить Нончык-патыра.

Позвал он его и говорит:

— Пойди-ка в горы, за хребет Карачайский, на Чёртово озеро. Нырни в озеро и достань мне клад серебряный.

Дед с бабкой заплакали. Собирают они сына в дорогу, а сами приговаривают:

— Не ходи, сынок, на Чёртово озеро, не ныряй, нет у него дна, утонешь!

А Нончык-патыр только смеётся. Пошёл он в горы, нашёл озеро, нырнул глубоко-глубоко и достал клад серебряный. Отнес его богачу. Тот аж позеленел от злости и стал новое задание придумывать, еще сложней прежнего.

— Пойди-ка ты в степь Аймакскую, пустыню Каралайскую, весь песок перебери и откопай мне клад золотой.

И опять плачут бабка и дед, отговаривают сына в пустыню идти:

— Сгоришь там, сынок, одни угольки от тебя останутся.

Смеётся Нончык-патыр. Закинул котомку за спину, пошёл через степь Аймакскую, через пустыню Каралайскую, набрал в грудь воздуха да как засвистит! Весь песок сдуло, а под ним — клад золотой. Отнёс он и этот клад богачу.

А богач, чем больше ему Нончык-патыр приносит, тем злее делается. Снова отправляет он его за сокровищами и наказывает:

— А пойди-ка ты в землю неведомую, страну неназванную и принеси мне сокровище, не руками сделанное, не в огне скованное, не в земле спрятанное, не в воде утопленное.

Вот тут уже и Нончык-патыр опечалился. Пришёл он домой попрощаться с бабкой и дедом.

— Что же ты, сынок, невесел? — спрашивает его бабка.

— Как же мне веселиться, — отвечает Нончык-патыр, — если посылает меня богатей проклятый в землю неведомую, страну неназванную за сокровищем, что не руками сделано, не в огне сковано, не в земле спрятано и не в воде утоплено.

— Не печалься, сыночек, а ложись спать на лавку, головой в угол.

Лег Нончык-патыр на лавку, головой в угол, и только заснул, как приходит к нему во сне чудовище — голова, как у льва, хвост, как у змеи. Из пасти огонь пышет. И говорит чудовище:

— Я охраняю сокровище, что не руками сделано, не в огне сковано. От него ни одному богачу радости не будет, потому что сокровище то не из серебра и не из золота. Если сможешь в руках его удержать, заберёшь с собой. Иди через степь половецкую, через землю уральскую…

Не дослушал Владимир тогда сказку. Смертельно уставшие, голодные, перепуганные, шли они с Женей по лесу, искали хоть какое-то жильё. Женя то и дело ложилась на траву и отказывалась идти дальше, мотала головой, закрывала глаза, проваливаясь в забытьё.

Владимир нёс её на руках, на плече, потом она, немного отдышавшись, снова вставала, и уже тащила его самого, чуть ли не волоком. Ночь они провели в лесу, под высоченной ёлкой, прижавшись друг к другу. В кронах деревьев шуршал дождь, вокруг что-то щёлкало, ухало, постукивало, шипело… Казалось, что лес полон таинственных врагов, что из темноты подкрадываются жуткие создания. На следующий день они снова шли, и снова падали, и к вечеру набрели на небольшой посёлок, где постучались в первую же избу.

Открыла им маленькая, сухонькая, узкоглазая, востроносая старушка. Она не удивилась, увидев на пороге двух оборванных, измождённых странников. Ни слова не говоря, провела их в избу, дала по кружке парного молока, уложила на кровать возле большой русской печи, укрыла потеплей и села в изголовье, бормоча себе под нос вот эту самую сказку. Не дослушал её Владимир, уснул… А теперь, рассматривая кольцо на своем большом пальце, на котором злобно изогнулось чудовище с головой льва и хвостом змеи, жалел об этом.

Утром бабушка накормила их, а потом отправила в районный центр на хлебной машине. Она так и не спросила имён своих ночных гостей, а сама нарекла их: Лаймыр, с ударением на первом слоге, и Лаймыр-вате. Потом уже, через несколько лет, Владимир случайно вспомнил эти имена и решил посмотреть в интернете, что же они обозначают. Оказалось, что Лаймыр — это Владимир по-марийски, а Лаймыр-вате — жена Владимира. Он понял, что старушка знала что-то важное про них, и про жизнь, и про клады. Знала что-то такое, чего не понять и чему не найти объяснения.

* * *

Выспаться не удалось. Владимир долго перебирал в уме возможные варианты окончания сказки и только-только задремал, как противно завыла сирена тревоги. Ужасный звук, специально придуманный, чтобы сразу стало понятно — опасность. Через несколько секунд в каюту ворвалась Яфа, таща за собой костюм аквалангиста с баллонами.

— Что случилось? — спросил Владимир, одеваясь.

— Пока не знаю, но пусть это будет у тебя. Мало ли что…

Яфа исчезла, а Владимир протёр глаза и попытался разглядеть окрестности. И ещё раз удивился своей дальнозоркости — тот самый затонувший у побережья Сардинии корабль виделся по-прежнему отчетливо. Можно было даже сосчитать золотые монеты в сейфе, хотя до него было более двухсот километров. А вокруг лодки ничего интересного — темнота, пустота.

Мигнул и погас свет. Загорелись ряды аварийных ламп вдоль коридора и светодиодные указатели на дверях. Субмарина начала медленно погружаться.

Владимир чувствовал глубину. Сейчас — около сорока метров до поверхности, до дна — чуть больше пятидесяти. Тут неглубоко, начинается береговой шельф, в нескольких километрах к югу — Тунис, Африка.

Вернулась Яфа.

— Ты здесь? В порядке? — спросила она.

— В порядке. Что стряслось? Опять война?

— Мы атакованы. Пока не можем понять, как это получилось. Я не слышала про такую технику, но, видимо, она существует. Может быть, магнитное поле очень большой мощности… Все приборы на лодке показывают какую-то чушь. Мы потеряли ориентацию.

— То есть?

— То есть, теперь это мёртвый кусок железа, который, кажется, падает на дно. Скоро нас раздавит.

— Нет, не раздавит, тут глубина чуть больше девяноста метров.

— Откуда тебе это известно?

— Так…

— Я не знала, что у тебя есть такие способности.

— Я и сам не знал.

— Что ты ещё видишь? Расскажи, это очень важно! Похоже, ты единственный, кто может нас спасти!

— Да ничего я не вижу…

— Может быть, теперь нас будут буксировать? Зачем нужно было вырубать электронику? Всё равно под водой нас не вскроешь, запоры механические. Можно только взорвать.

Легкий толчок бросил Яфу прямо на Владимира. Он несильно ударился спиной о перегородку, а девушка — лицом в его грудь. Лодка легла на грунт, слегка накренившись, и замерла.

— Идеальное место для любви, — сказал Владимир, прижав к себе Яфу. Тело его моментально откликнулось на близость девушки.

— Ты с ума сошёл. Нам надо спасаться…

Она опять упиралась ладонями в его грудь, и он знал уже, как быстро эти ладони могут сомкнуться вокруг его плеч и шеи… Но настаивать не стал.

— Ты точно знаешь глубину? — спросила Яфа.

— Точно. Девяносто три метра.

— О боже, слишком много…

— Слишком много для чего?

— Для того, чтобы всплывать с аквалангами. Кессонка замучает. А тебя к тому же раздавить может, ты нетренированный.