Чарльз Диккенс - Посмертные записки Пиквикского клуба

• Название: Посмертные записки Пиквикского клуба
• Автор: Чарльз Диккенс
• Жанр: Классическая проза

Роман «Посмертные записки Пиквикского клуба» с момента его опубликования был восторженно принят читающей публикой. Комическая эпопея, в центре которой неунывающий английский Дон-Кихот — эксцентричный, наивный и трогательный мистер Пиквик. Этому герою, как и самому писателю, хватило в жизни непредвиденных случайностей, не говоря уже о близком знакомстве с тюрьмой, судом, постоялыми дворами и парламентскими дебатами.

«Пиквикский клуб» сразу вознес Диккенса к вершинам литературной славы.

С этого романа и его румяного и пухлого главного героя началась блистательная карьера того, чье место в литературе читатели определили с присущим английской нации лаконизмом, наградив его прозвищем «The Inimitable» — «Неподражаемый».

---

— И все они благополучно выбрались оттуда? — быстро спросил мистер Пиквик.

— Как же… — очень медленно отвечал Сэм, — похоже на то, что одного старого джентльмена не досчитались, знаю, что нашли его шляпу, а не совсем уверен, была при ней его голова или нет. Но вот тут-то самое странное и удивительное совпадение, по-моему: после того, что сказал этот джентльмен, карета отца опрокинулась на том самом месте и в тот самый день!

— Да, несомненно, это очень странное обстоятельство, — сказал мистер Пиквик. — Но почистите-ка мне шляпу. Сэм, я слышу, что мистер Уинкль зовет меня завтракать.

С этими словами мистер Пиквик спустился в гостиную, где увидел, что завтрак подан и семья в сборе. Позавтракали на скорую руку; у каждого джентльмена шляпа была украшена огромной синей кокардой, сделанной прелестными ручками самой миссис Потт; так как мистер Уинкль вызвался сопровождать эту леди на крышу дома, смежного с платформой, то мистер Пиквик и мистер Потт отправились вдвоем в «Городской Герб», где из заднего окна один из членов комитета мистера Сламки обращался с речью к шести мальчишкам и одной девочке, величая их непрестанно внушительным титулом «мужей итенсуиллских», на что шесть вышеупомянутых мальчишек отвечали громкими криками.

Конный двор недвусмысленно свидетельствовал о славе и могуществе итенсуиллских Синих. Здесь была целая армия синих флагов — одни с одним древком, другие с двумя демонстрировали подобающие лозунги золотыми буквами в четыре фута длиною и соответствующей толщины. Здесь был большой оркестр из труб, фаготов и барабанов, по четыре музыканта в ряду; они добросовестно зарабатывали свои деньги, в особенности очень мускулистые барабанщики. Здесь были отряды констеблей[50] с синими жезлами, двадцать членов комитета с синими шарфами и толпа избирателей с синими кокардами. Здесь были избиратели верхом и избиратели пешие. Здесь была открытая коляска, запряженная четверкой, для почтенного Сэмюела Сламки; и здесь были четыре коляски, запряженные парой, для его друзей и приверженцев. Флаги шелестели, оркестр играл, констебли ругались, двадцать членов комитета препирались, толпа орала, лошади пятились, форейторы потели; все и все, что здесь собралось, старались исключительно ради пользы, выгоды, чести и славы почтенного Сэмюела Сламки, из Сламки-Холла, одного из кандидатов для представительства города Итенсуилла в палате общин парламента Соединенного королевства.

Долго и громко раздавались крики «ура», и величественно шелестело одно из синих знамен с начертанными на нем словами: «Свобода печати», когда рыжая голова мистера Потта была замечена и одном из окон стоявшею внизу толпою; и безгранично возрос энтузиазм, когда сам почтенный Сэмюел Сламки, в сапогах с отворотами и в синем галстуке, выступил вперед, пожал руку вышеназванному Потту и мелодраматическими жестами демонстрировал перед толпой свою несказанную признательность «Итенсуиллской газете».

— Все ли готово? — спросил почтенный Сэмюел Сламки мистера Перкера.

— Все, уважаемый сэр, — был ответ маленького джентльмена.

— Ничего, надеюсь, не забыли? — сказал достопочтенный Сэмюел Сламки.

— Все сделано, уважаемый сэр, все до последней мелочи. На улице у двери находятся двадцать человек, хорошо вымытых, вы им пожмете руки, и шестеро грудных младенцев — вы их погладите по головке и спросите, сколько каждому из них месяцев. Будьте особенно внимательны к детям, уважаемый сэр, не забывайте, что это всегда производит огромное впечатление.

— Я об этом позабочусь, — сказал почтенный Сэмюел Сламки.

— И, пожалуй, уважаемый сэр, — добавил предусмотрительный маленький человек, — пожалуй, если бы вы могли — я не говорю, что это обязательно, но если бы вы могли поцеловать одного из них, это произвело бы огромное впечатление на толпу.

— Разве не тот же получится эффект, если это сделает пропонент или секундант? — осведомился почтенный Сэмюел Сламки.

— Боюсь, что нет, — отвечал агент, — если вы это сами сделаете, уважаемый сэр, мне кажется, это создаст вам большую популярность.

— Очень хорошо, — покорно сказал почтенный Сэмюел Сламки, — значит, это должно быть сделано. Вот и все.

— Стройтесь в процессию! — кричали двадцать членов комитета.

Под восторженные крики собравшейся толпы оркестр, констебли, члены комитета, избиратели, всадники и экипажи заняли свои места; в коляски влезло столько джентльменов, сколько могло уместиться в них стоя; а экипаж, предназначенный для мистера Перкера, вместил еще мистера Пиквика, мистера Тапмена и мистера Снодграсса, не считая полудюжины членов комитета.

Наступил момент страшного напряжения, когда процессия ждала, чтобы почтенный Сэмюел Сламки вошел в свой экипаж. Вдруг толпа разразилась громкими криками «ура».

— Вышел! — сказал маленький мистер Перкер чрезвычайно возбужденно, тем более что занимаемая ими позиция лишала его возможности видеть, что происходит впереди.

Новое «ура», еще громче.

— Пожимает руки! — крикнул маленький агент.

Новое «ура», еще сильнее.

— Гладит детей по головке, — сказал мистер Перкер, дрожа от волнения.

Взрыв аплодисментов потрясает воздух.

— Целует ребенка! — восхищенно воскликнул маленький джентльмен.

Второй взрыв.

— Целует другого! — задыхался взволнованный агент.

Третий взрыв.

— Целует всех! — взвизгнул восторженный маленький джентльмен.

И, приветствуемая оглушительными криками толпы, процессия тронулась в путь.

Каким образом и по каким причинам она смешалась с другой процессией и как в конце концов выпутались из сумятицы, за этим воспоследовавшей, описывать мы не беремся, тем более что в самом, начале суматохи шляпа мистера Пиквика одним толчком древка желтого знамени была нахлобучена ему на глаза, нос и рот. Когда ему удавалось хоть что-то разглядеть, — пишет он, вокруг себя он видел злобные физиономии, огромное облако пыли и густую толпу сражающихся. Он описывает, как был выброшен из экипажа какою-то невидимой силой и лично принял участие в кулачной расправе, но с кем, как и почему он решительно не в состоянии установить. Затем он почувствовал, как стоявшие сзади подтолкнули его на какие-то деревянные ступеньки, и, водрузив шляпу на место, он оказался в кругу друзей в самых первых рядах левого крыла платформы. Правое было предоставлено партии Желтых, а центр — мэру и его чиновникам, один из коих — толстый герольд Итенсуилла — звонил в колокольчик необычайных размеров, дабы воцарилась тишина. Тем временем мистер Горацио Физкин и почтенный Сэмюел Сламки, прижимая руки к сердцу, кланялись с величайшей приветливостью взбаламученному морю голов, затопившему открытое перед ними пространство, откуда поднималась такая буря стонов, криков, воплей и улюлюканья, которая сделала бы честь землетрясению.

— А вот и Уинкль! — сказал мистер Тапмен, потянув своего друга за рукав.

— Где? — спросил мистер Пиквик, надевая очки, которые, по счастью, хранил до сей поры в кармане.

— Вон там, — ответил мистер Тапмен, — на крыше того дома.

И действительно, в свинцовом желобе черепичной крыши комфортабельно восседали на двух стульях мистер Уинкль и миссис Потт, размахивая носовыми платками в знак приветствия, — любезность, на которую мистер Пиквик ответил, послав леди воздушный поцелуй.

Процедура еще не началась; а так как праздная толпа обычно расположена к шуткам, то достаточно было этого невинного поступка, чтобы их вызвать.

— Ах он старый греховодник, — кричал чей-то голос, — волочится за девчонками!

— Ого, достопочтенный плут! — подхватил другой.

— Напялил очки — замужнюю женщину разглядывать! — кричал третий. — Да он подмигивает ей своим блудливым глазом! — орал четвертый.

— Присматривай за женою, Потт! — ревел пятый.

За этим последовал взрыв смеха.

Tак как эти насмешки сопровождались возмутительными сравнениями мистера Пиквика со старым бараном и различными остротами в таком же духе и вдобавок угрожали задеть репутацию ни в чем не повинной леди, возмущение мистера Пиквика достигло наивысшей степени; но в эту минуту раздался призыв к соблюдению тишины, и он удовлетворился тем, что опалил толпу взглядом, выражавшим сожаление о такой развращенности их умов; в ответ на это раздался еще более буйный хохот.

— Тише! — орали спутники мэра.

— Уиффин, водворите спокойствие! — распорядился мэр с торжественным видом, приличествующим его высокому положению.

Подчиняясь приказанию, герольд исполнил второй концерт на колокольчике, после чего какой-то джентльмен в толпе крикнул: «Пышки, пышки!» — что послужило поводом к новому взрыву смеха.

— Джентльмены! — выкрикнул мэр, напрягая изо всех сил голос. — Джентльмены! Собратья, избиратели города Итенсуилла! Мы сошлись здесь сегодня, чтобы избрать представителя на место нашего покойного…