Мартин Эмис - Другие люди: Таинственная история

• Название: Другие люди: Таинственная история
• Автор: Мартин Эмис
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-38830-1

Впервые на русском — один из знаковых романов прославленного британца Мартина Эмиса (сына не менее прославленного писателя Кингсли Эмиса), переходное звено от «Успеха» к «Деньгам». Страдающая тотальной амнезией Мэри Агнец (это имя она придумала себе сама) блуждает, подобно призраку, сквозь различные сграты лондонского общества, повсюду неосознанно играя роль роковой женщины. Полиция утверждает, что ее пытался убить — и сам в этом признался — некий мистер Дэвил. Мэри же, стараясь найти себе место в новой жизни и отыскать следы своей прошлой жизни, повсюду находит подтверждения крылатой фразы Сартра: «Ад — это другие»…«Метафизический триллер… Кафка, переснятый в манере хичкоковского «Психоза» — так охарактеризовал «Других людей» Дж. Г. Баллард.

---

Глава 10 Добрая фея

Однажды утром Мэри несла заставленный грудой тарелок поднос для четверки невероятно старых таксистов. Они всегда выбирали одно и то же местечко — у окна рядом с дверью. Они были к ней так добры, эти милые старички, так милы. Непросто, наверное, подумала Мэри, оставаться такими добрячками после сорока лет сдерживаемой ярости. Им также делает честь, продолжала размышлять Мэри, что они все еще похожи на мужчин. Женщин в таком возрасте женщинами можно назвать только с большой натяжкой. К этому времени они уже больше смахивают на мужиков, утрачивая последний намек на женственность. Вероятно, жизнь бьет их еще сильнее, чем мужчин, а может, быть мужчиной — это естественное состояние. И все женщины в конечном итоге неминуемо возвращаются к нему, несмотря на все их ухищрения.

Утро удалось. Был день зарплаты. Сегодня вечером она пойдет куда-нибудь выпивать с ребятами. Но кое - что радовало ее еще больше. Вчера после обеда она набралась духу спросить у ребят, нет ли у них каких - нибудь книжек, которые они могли бы дать ей почитать.

— Кни-ижек? — в унисон изумились они, и Мэри испугалась, что допустила чудовищную оплошность.

До самого вечера они не переставая бормотали себе под нос:

— Книжки… Ах, книжки!.. Ну да, книжки…

Однако сегодня утром они явились на работу уже

с книжками, у каждого было по три, и оба они сказали Мэри, что она может читать их сколько влезет. Алан принес ей «Жизнь наверху»[11], «Кон-Тики» и «Введение в менеджмент». Расс притащил «Секс в кино», «Внутри Линды Лавлейс»[12] и «Бритт»[13]. Завтра будет воскресенье, и она сможет приступить к чтению.

Мэри по привычке сделала книксен и принялась расставлять тарелки на столе. В этот момент у себя за спиной она услышала:

— Здравствуй, Мэри.

Мэри замерла, не в силах повернуться. Один из таксистов потянулся к тарелке и сказал:

— Это мне, милая.

К этому времени уже многие называли ее по имени. Однако она все равно догадалась, кто именно поздоровался с нею сейчас.

— Не слишком-то далеко, Мэри, — произнес он.

Она обернулась. Это был Принц. Он сидел, откинувшись на стуле и упершись в стену. Ее снова изуми — ло, что он одновременно спокоен и бдителен, в отличие от всех этих других людей. Всегда начеку, все под контролем — свежая газета в руках, чашка кофе, сигарета.

— Здравствуйте. Что не слишком далеко? — не поняла Мэри.

— Это ты мне? Я ничего не говорил, — заявил он.

— Нет, говорили. Вы сказали — не слишком далеко. Я слышала.

— У тебя длинные уши, да, Мэри? — спросил Принц.

— Простите? — Мэри залилась краской.

— И нос ты суешь, куда не следует.

— А у вас голова квадратная.

— Не будь такой зубастой.

— Как? — испугалась Мэри, дотронувшись до рта рукой. И правда, зубы у нее были что надо.

— Тебе палец в рот не клади.

— А?

— Руку откусишь.

— …Простите.

— Эх ты, тупая башка, ну не плачь.

— У меня голова вовсе не тупая.

Он рассмеялся и сказал:

— Бог ты мой! Да с тобой не соскучишься, как я погляжу.

— Мэри! — прокричал мистер Гарсиа. — Я же сказал: живо сюда яйцо-пашот! С тостом!

Мэри уже совсем собралась убежать, но Принц протянул руку и схватил ее за запястье. Мистер Гарсиа заметил это и быстро договорил:

— Все в порядке. Все в порядке, Мэри.

— Садись, — приказал Принц. — Мэри, Мэри Агнец — это имя меня просто доконает.

— Что вам от меня надо?

— Кто ты такая — вот что я хочу выяснить прежде всего. Кто ты? А, ну же! Ты Эми Хайд?

— Не знаю, — честно сказала Мэри.

— Такая была резвая девчушка, эта Эми.

Мэри опустила глаза.

— Господи, надеюсь, это не я.

— И фортели выкидывала что надо.

— Мне… мне нужно прошение.

— Извини?

— Хорошо.

— Прости?

— Прощаю.

Он снова рассмеялся.

— Нет, это никогда не кончится, — сказал он. — Однако давай-ка посерьезнее. Я в адской ситуации на самом-то деле. Да и ты тоже. Будь со мной откровенна, и я отвечу тебе тем же. Давай-ка все карты на стол. Идет?

— Идет.

— Вот это дело. У некоторых людей возникло серьезное подозрение, что Эми Хайд плохо кончила.

— Неужто?

— Да, совсем плохо. Не забывай, ведь она всю дорогу нарывалась на неприятности. «Синяки всегда с руки» — из таких была. И все же, как ни крути, — вот она ты.

— Если это я.

— Если это ты, — Он достал клочок бумаги из внутреннего кармана куртки. — У меня тут есть кое-что для тебя, адресок один…

5 Аруис люди

Поднимаясь, добавил:

— Скорей всего, твой дом родной. — Он выпустил из ноздрей две струи дыма, которые показались призрачными клыками. — Почему бы тебе не прогуляться и не проверить самой, а, Мэри?

Мэри посмотрела на бумажку — мистер и миссис Хайд и их адрес.

— Не пропадай, — добавил он.

Мэри смотрела, как он неторопливо вышел на улицу. Подлетел черный автомобиль и увез его прочь. «Он все обо мне знает», — прошептала Мэри, пересекая набитое людьми кафе.

— Так задалбывает, аж тошно. С ранья… Снова отымели. Да я просто тряпка. Просто всеобщая подстилка, если все — это кинозвезды, и я не в силах отказать. Стоит продрать глаза — и снова передо мной Миа или Лайза, Бо или Элки, Настасья, Сигурни, Имоджен или Джули, Тьюзди, Черил, Мерил[14], бля… Ха! Я знаю, не за моими драгоценными мозгами они охотятся — не боись, парень, я в курсах! Вот и ты, блин, Мэри…

— Огвянь, слы-ы-шь? — протянул Алан. За последние полчаса речь у обоих изрядно ухудшилась.

— Не. А чо? Я в натуре, Мэри. Вот ты видишь, блин, такого парня, как я, грязного супермонстра, футболка, джинсы — все в облипон, блин, весь расклад.

И о чем ты тогда, бля, думаешь? О Т-Р-А-Х-А-Ч-Е, перепихоне, вот и вся ботва. Чо, не так?

— Расс, — мычал Алан.

— Верняк. Колись, чо так, блин. Все пучком, крошка, за тебя. Ты наша добрая фея.

— Да, за тебя, — подключился Алан, поднимая стакан.

— Слышь сюда, девуля, — продолжал Расс. — Ты, бля, тут нам все, б-блин, прям озарила, всю нашу ботву. Взбодрила житуху. Верняк. Эта, прежняя, была просто телятина. Старая пуделиха.

— Не-е. Да, точно. Я за.

— Не. Бля. Я сказал, — внушал Расс. — Так и есть.

— Да, блин, то-очно, — поддакивал Алан.

— Я чо говорю. А голосок? Да у нее речь, как у реальной принцессы, блин.

— Стопудово. Граффиииня наша…

— Да чо там, королевна, мля, братан. Точняк. Могу слушать ее, мать твою, день и ночь. За тебя, Мэри. Наша добрая, блин, фэя!

«Видите? — хотелось ей сказать. — Я хорошая. Я добрая. Правда же?»

Мэри оглядела зал. Народу было не так чтобы совсем уж битком, и все же угаром и многолюдностью это заведение походило на то, в котором они проводили время с Шерон, Джоком и Тревом на второй день, как она себя помнила. Но окружающее уже не казалось таким шумным и пестрым, как в первое время. Нет, конечно, все по-прежнему было необычайно интересным, удивительным и чудесным: видишь, как вон та дама со сдавленным вздохом отрывает взгляд от вечерней газеты, направляя его на изукрашенное пятнами окно, как этот мужчина пытается подавить в себе приступ любви к своему смиренному псу, лежащему под столом, уткнувшись носом в лапы? Так-то оно так, но этого все равно не хватит, чтобы занять мои мысли, даже здесь, с друзьями, когда мы вместе тратим деньги, заработанные на продаже времени. Я становлюсь такой же, как другие люди, подумала она. Такой же, как другие люди. Я испытываю страх и стараюсь отгородиться от настоящего. * * *

Но ведь это неизбежно, Мэри.

Жизнь соткана из страха. У кого-то страх входит в ежедневный рацион — на завтрак, обед и ужин. Некоторые только этой похлебкой ужаса и живы — изо дня в день ничего, кроме страха. Я и сам иногда хлебаю этот супчик. Когда мне его несут, я пытаюсь как-нибудь отвертеться и отправить его обратно на кухню. Но порой мне становится так страшно, что приходится съесть весь этот ужас и облизать тарелку.

Не ешь этот страшный супчик. Отошли его обратно.

Некоторые живут страхом, а другие, наоборот, преисполнены уверенностью. А ты? Смелость — не твой конек, понятное дело. Я так говорю, потому что знаю, потому что смелость вообще не очень-то в ходу. Даже самые уверенные в себе леди и джентльмены, по правде говоря, не так уж в себе уверены. Впрочем, как и все остальные. Уверенность нам заменяет страх. (Если только не то последнее, что зовется безумием.)

Все боятся, что в них скрыта загадка, которую когда-нибудь разгадают другие люди. Нас переполняет страх: нам кажется, что наша жизнь — чья-то шутка и в один прекрасный день все это обязательно заметят и выведут нас на чистую воду.

Знаешь, например, что в данную минуту больше всего пугает бедолагу Алана? Он дрожит при мысли о том, что в самое ближайшее время Расс и Мэри отправятся в какой-нибудь закуток для продолжительных истерических занятий сексом. Его просто-таки трясет от этой догадки. Он живо представляет себе, как Мэри приспускает белоснежные трусики, робко оглядываясь через плечо, в то время как ухмыляющийся Расс воинственно нависает над ней на кровати. А еще Алан видит, как он сам, абсолютно лысый, похожий на представителя будущей расы, замер и не мигая наблюдает за всем этим действом из некоего укрытия. Расс, со своей стороны, жутко боится, что Алан расскажет Мэри или что Мэри сама ненароком узнает, что он, Расс, не умеет ни читать, ни писать. (У Расса есть еще одна героическая слабость: он отказывается признать, что у него невероятно крохотный член. Здесь он, конечно, не прав: ему давно пора с этим смириться, ведь его член действительно на редкость невелик.) Мэри, в свою очередь, продолжает опасаться притаившейся в ее сумке бумажки с адресом. Еще ее страшит Принц и все то, что он знает. Она боится, что в каком-то существеннейшем смысле ход ее жизни уже предопределен и что та жизнь, которую она проживает сейчас, — не более чем отблеск чужой жизни, ее зеркальное отражение, тень… Все, что она видит, смыкается какой-то гранью с той жизнью, как бензиновые разводы на стекле, как мелькнувшие в пламени лица, как другие люди, спешащие куда-то сквозь блики света, — те образы, которые должны открывать нам что-то или вскоре откроют, обнажат перед нами какую-то правду. Или уже раскрыли перед нами что - то такое, чего мы в свое время не заметили и больше никогда не увидим.