Иван Ле - Хмельницкий (Книга первая)

• Название: Хмельницкий (Книга первая)
• Автор: Иван Ле
• Жанр: История

---

Предложение казака несколько успокоило Богдана. В час отъезда Сулимы в боевой дозор он должен был окончательно договориться обо всем со своим новым другом, а затем с его согласия открыть матери свои планы.

В эту ночь молодой человек почти не спал. И когда в доме все поднялись на рассвете, чтобы проводить Богдана с отцом в Чигирин, он не ждал, покуда мать придет будить его. Она застала сына уже одетым в казацкий жупан.

- Не вздумай, Богдась, тоже пойти в дозор! - робко напутствовала мать, чувствуя, какие катастрофические результаты принесло ее воспитание сына в славных традициях украинского казачества.

- Нет, нет, мамочка, я не пойду, - успокаивал Богдан мать, целуя ее холодную щеку. - Ведь у меня есть еще одно сито, сквозь которое трудно проскочить в дозорные вместе с Сулимой.

- Уже и сито какое-то... Непонятливая я становлюсь, а твоя наука у иезуитов сделала тебя, сынок, не то слишком умным, не то лукавым. Не понятны мне твои сита-решета, - улыбаясь, ласково говорила мать.

- Сита-решета, ха-ха-ха! А батя? Разве он отпустит меня из Чигирина? Мне приказано заниматься бумагами подстароства да составлять реестр наших воинов. Ни о чем другом я не смею и думать...

Однако предупреждение матери натолкнуло на мысль: почему бы и впрямь не поскитаться с Иваном какую-нибудь неделю. Ведь он не воевать поедет, а только в дозор! Почувствовать себя свободным воином в поле!..

- Зиновий! - донесся голос отца. - Зиновий, ты уже встал? А кто к нам приехал, посмотри! О, это хорошо, что ты уже на ногах. К тебе гость, пан Максим приехал вместе с твоими "крестниками", ждут тебя!

- Где Максим? - рванулся Богдан.

- Покуда еще во дворе, возле лошадей возятся. Сейчас вот и в дом войдут. Пойду встречу их как подобает...

- Ах, боже мой! Угостить-то людей нужно. Побегу к своим девчатам, забеспокоилась Матрена. - Так как же теперь, Богдан, поедешь в Чигирин или нет? Ведь Максима-то не во дворе будешь принимать, как отец, а в доме.

- В Чигирин я поеду один, Зиновий. Ты оставайся с паном Максимом... бросил отец, уходя.

В доме все засуетились, во дворе заржали расседланные лошади. Богдан, с трудом сдерживая растерянность и радость, пошел следом за матерью в большую комнату. Услышав ржание коней во дворе, бросился к широкому венецианскому окну и прильнул к стеклу.

В предрассветной мгле он увидел, как отец с непокрытой головой, с распростертыми руками подошел к стройному казаку, увешанному пистолями, пороховницами, саблей, и поцеловался с ним. Лицо его трудно было разглядеть, но силуэт Максима четко вырисовывался на сером фоне двора. В стороне стояло около десятка оседланных коней на поводу у казаков, а дальше, за двором, виднелась темная, подвижная масса вооруженных всадников. Оттуда доносились сдержанный говор, ржание коней и топот копыт.

Богдан вдруг подсознательно ощутил, каким несказанным счастьем было бы для него находиться в этом вооруженном отряде казаков, верхом на своем буланом коне. У него даже дух захватило от мысли об этом. Он закрыл глаза, чтобы лучше ощутить всю полноту чувств... трепет коня, возбужденного соседством множества всадников, приглушенное бряцание сабель и стремян, голоса джур, атаманов, хорунжих!.. И даль неизведанных, лишь копытами лошадей утоптанных дорог в стране кровавых столкновений и вдохновляющих побед - все это представлялось ему счастьем, непостижимым человеческому уму...

Не слышал он ни озабоченного голоса матери, обращавшейся к своим "девчатам" - пожилым женщинам и дворовым молодицам, ни разговора отца с прибывшими казаками. Только уловил, как уже на крыльце отец взволнованно спросил:

- Так, значит, пан староста вместе с поручиком могут прибыть сюда с минуты на минуту, раз такая беда стряслась...

- Нет оснований, чтобы пан подстароста мог делать такие предположения... Поручик, молодой и энергичный воевода Конецпольский, возможно, и поспешил бы приехать. Но он-то без войска. Два десятка крылатых гусар из личной гвардии гетмана Жолкевского - это еще не войско. Да к тому же Жолкевский назначил его в полк старосты Яна Даниловича, помогать ему и постоянно ставить в известность гетмана о том, что делается на кресах.

- Но угроза нападения Орды на пограничное староство заставит пана старосту поторопиться с отправкой войск, - озабоченно говорил Михайло.

- Раньше завтрашнего дня пан Данилович сюда не может приехать, уважаемый пан Хмельницкий. Не легкое дело добираться сюда с полком!.. Мы вот и с подвижным отрядом в каких-нибудь две-три сотни всадников, без единого пешего, без пушек с возами пороха, и то...

- А много людей в полку у пана старосты, пан Максим? Ведь надо будет приготовить для них постой, продовольствие, - еще больше забеспокоился отец Богдана, входя в дом. - Ну вот, Зиновий, по-хозяйски принимай своих гостей. Скучал он по вас, пан Максим, ох еще и как скучал!.. Так я поеду побыстрее в Чигирин, чтобы подготовиться к встрече.

А Богдан уже обнимал Максима, которому показалось, что юноша еще больше возмужал.

- Го-го-го! Здоров, брат, здоров! - восклицал Кривонос, сжимая друга в своих крепких объятиях. - Да ты, казаче, словно тесто в квашне хозяйки, как на дрожжах поднимаешься! Молодчина, браток, как бы не сглазить...

- А сам?.. Усы вон как закручиваешь! Максим, Максим... - бормотал взволнованный Богдан.

- Пан Михайло говорит, что скучаешь?

- И не говори, свет мне не мил... А, пан крестный пожаловал ко мне в гости! Такая радость! Челом пану Юркевичу, со счастливым прибытием. О, смотри... "мама Силантий"! Дай бог здоровья пану "вуйку". Прошу не гневаться на меня, люблю я это боевое прозвище пана... А, пан Ганджа-а!.. Бороду, что ли, решил отрастить себе в походе?..

Обрадованный встречей Богдан переходил из объятий в объятия, от одного побратима к другому. Он даже не слыхал, как отец прощался с Кривоносом, приглашая его в гости в Чигирин. Только в окно увидел его во дворе, уже сидящим на коне, в окружении нескольких казаков староства. В большой комнате хозяйка отдавала распоряжения, разносившиеся по всему дому.

Молодицы накрывали на стол. Уже поставили широкие глиняные миски с дымящимся супом. Кривонос окинул взглядом комнату, ища укромного уголка. Богдан тотчас понял его, кивнул головой в сторону крайней двери, которая вела в его комнату, взял казака за руку и повел к себе. Он сгорал от нетерпения услышать от своего побратима вести, глубоко волнующие юношеское сердце, и... почему-то с трепетом ждал их.

- Ну, как там, Максим, рассказывай все... - И Богдан умолк, взглянув на печальное лицо своего побратима.

Кривонос даже отвернулся на мгновение, так тяжело ему было начинать разговор. И все же он старался улыбнуться.

- Все равно, говори все, - еще раз, уже настойчивее потребовал юноша, теперь уже не сомневаясь в том, что новости будут нерадостны.

Он крепко спиной прижал дверь, словно боялся, чтобы весть, переданная его побратимом, не вырвалась из комнаты.

- Я вижу, Богдан, что ты уже догадался, какая горькая участь постигла несчастную Христину... - вздохнув, начал Максим.

Но его перебил Богдан, еще крепче подпирая спиной дверь:

- Постриглась, затворницей стала?.. - И юноша, вытащив из кармана серебряный крестик, подаренный Христиной, сжал его в руке.

- Если бы только это, Богдан... Ее не постригли в монашки. Матушка игуменья узнала о том, что, будучи монашкой, она принимала у себя не брата. Даже двоюродного брата нет у послушницы! Получается, что, встречаясь с посторонним мужчиной, она обманула духовную мать, проявила неискренность, поэтому ее и не постригли в монашки. А может... допускаю и такой мерзкий шаг господствующей шляхты...

- Все, все говори. Видишь... меня даже лихорадить начинает.

Богдан отошел от двери и настороженно остановился посреди комнаты, словно готовясь наброситься на врага.

- Допускаю, что твой друг бурсак...

- Стась Кречовский? Не может быть! - поторопился Богдан, защищая честь и достоинство своего киевского друга. Крестик он положил в карман.

- Да нет, не белорус. Это действительно искренний юноша, желающий тебе только добра. Говорю о том, другом, сыне киевского шляхтича. И то... думаю, что не по злому умыслу, а просто по своей болтливости. Мог - и, очевидно, это так и было - болтнуть при отце что-нибудь, а этот чиновник игуменше... Так или нет, а не постригли бедняжку, да еще и велели на год покинуть монастырь. Ну, она девушка гордая, домой возвращаться не захотела и вместе со своей прислугой-валашкой уехала на левый берег Днепра. Думаю, что она остановилась в имении Выговских, на это намекал Иван, а так это или нет - не ручаюсь...

- Иван, быть может, поступил как настоящий друг, упросив отца дать пристанище несчастной.

- Вполне вероятно. Это было бы самым лучшим выходом для белоруски. Но... по пути к дому Выговских на девушку напал турок Селим, - с трудом произнес Максим и вздохнул.

- Уже... Селим? - с ужасом воскликнул Богдан и, закрыв руками лицо, склонил голову на грудь Максима.