Ариф Алиев - Новая Земля

• Название: Новая Земля
• Автор: Ариф Алиев
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Контркультура
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9985-0820-2

«Новая Земля» — новый роман Арифа Алиева — известного журналиста и киносценариста, одного из создателей таких знаменитых фильмов, как «Кавказский пленник», «Мама», «Монгол», «1612». За свои киносценарии он удостоен множества наград: Государственной премии РФ, премий «Феликс» Европейской киноакадемии, премии «Ника».

2013 год. Во всем мире отменена смертная казнь, тюрьмы переполнены, все больше средств требуется для содержания осужденных на пожизненное заключение. Международные организации принимают решение о проведении эксперимента, и Россия предоставляет территорию в недоступном месте, на архипелаге Новая Земля, где обустраивается небольшое поселение со всем необходимым для самостоятельной жизни. На остров вывозят первую группу заключенных из России. Через 20 лет, в 2033 году, каждый может подать прошение о помиловании. Но в первый же день начинается резня, в силу вступает закон: «Последний — мертвый».

---

Сипа уткнулся в камень. Он не смотрел на 2-й барак, ему было страшно.

В секторах гуляли колонисты, в каждом человек по 25, ходили назад-вперед, разворачивались, головами вертели, смотрели на вышку. Куртки у них были замызганные и рваные. И лица худые, черные от морозного ветра и грязи. Я узнал Моряка, Махова и парня со шрамом — того, который убил одноглазого.

— Николай, чем они провинились?

— Куртки у них красные.

— Ну и что?

— Потише, Иван Георгиевич, услышат.

— Прибой шумит, не услышат.

И точно ведь, колонисты 2-го барака были в красных куртках и штанах, а Обезьян, члены совета, колонисты 1-го барака, охранники — все одеты в синее. И не подумаешь, что это так важно. Сам-то я был в синем. И Сипа тоже.

— Николай, а мы с тобой в синем.

— Переодеть недолго.

Из 1-го барака вышел Гога Звягинцев, подошел к Обезьяну, тот посмотрел на часы, допил кофе.

Гога Звягинцев пощелкал пальцами — дал знак охраннику на вышке.

Охранник потряс баночной гирляндой.

Колонисты 2-го барака знали, что если охранник потянулся к проволоке и посмотрел в сторону 1-го барака, то будет трясти банками, но все равно вздрогнули от грохота, некоторые вскрикнули даже.

— Закончить прогулку! 4-й сектор на месте, остальные — приготовились к игре!

К вышке подошли Обезьян, Гога Звягинцев и несколько охранников. Обезьян и Гога Звягинцев забрались наверх.

— Приветствую вас, господа!

Я думал, вразнобой отзовутся или промолчат, а они дружным хором:

— Здравия желаем, господин начальник колонии!

— Готовы к игре?

— Да, господин начальник колонии!

Обезьян поднял руку.

И тихо, только прибой и голый человек на бочке кричит безумный:

— Последний — мертвый, господа!

Колонисты 4-го сектора остались стоять, а остальные 3 сектора побежали. Я никогда не видел такого страшного бега. Это и не бег был, а драка на бегу. Люди хватали друг друга за куртки и за волосы, сбивали с ног, толкались, пинались, размахивали кулаками и орали так громко, что, если бы мы с Сипой сейчас заорали, нас никто бы не услышал.

Какой-то доходяга резво стартовал, но его оттерли к внутренней стенке, ударили по голове, он упал. О него спотыкались, падали возле, топтали.

— Мухой срыгнули, твари! — орал Гога Звягинцев. — Последний — мертвый!

Колонисты скопились возле полога, они торопились зайти в барак. Никто не хотел быть последним, никто не хотел умирать.

— Последний — мертвый! Такой у нас порядок, господа!

Полог сорвали, почти все колонисты сумели протолкнуться в барак, но драка продолжалась и внутри, в тамбуре.

Колонисты 4-го сектора не вмешивались, ждали, кто окажется последним. Среди тех, кто ждал, был парень со шрамом.

— Шрам! — окликнул его Гога Звягинцев и сбросил веревку.

Шрам привязал к веревке ведро, и Гога Звягинцев поднял ведро на вышку.

Доходяге сломали ноги. Он полз к бараку, но снаружи уже никого не было.

Колонисты 4-го сектора смотрели на доходягу как на кусок мяса. И по их лицам я понял, что это мясо им не очень нравится.

Вот почему Сипа мне задал задачу про миссионеров и людоедов. Вот почему не хотел ничего рассказывать про 2-й барак. Он прав. Лучше вернуться и спокойно умереть на Краю Моего Мира. Мне расхотелось жить в стаде. Я не хочу пить кофе, играть в хоккей, охранником не хочу стоять на вышке. Я даже пастухом быть не хочу. Будьте вы все прокляты, люди.

Драка в тамбуре прекратилась.

Доходяга вполз на порог, но его пнули, постарались попасть по голове, и попали, он приподнялся на локтях и упал, повернул окровавленное лицо к солнцу, в последний раз посмотрел на небо.

Шрам скрестил руки над головой: дело сделано.

— Господин начальник, разрешите прирезать, он сейчас сдохнет!

Обезьян кивнул Гоге Звягинцеву, тот положил в ведро нож и опустил в сектор.

Колонисты приподняли доходягу, подставили ведро. Шрам перерезал горло — умело, кровь не брызгала, а лилась ровной струей.

Мне надоело смотреть. Я помог Сипе подняться, и мы спустились к окраине лагеря.

Мы обошли большой валун, вышли к большому кострищу. Здесь ветра не было совсем, природа расположила валуны уютным полукругом.

Сипа понюхал воздух:

— Шашлычками пахнет.

Он сделал несколько шагов, и новый запах заставил его скривиться:

— И падалью.

Я наклонился к кострищу. Толстый слой угольного шлака был еще теплым. Мы поворошили шлак, расстегнули куртки, пустили к телу тепло.

Повсюду были разбросаны обглоданные кости, челюсти, расколотые черепа. В отдельную кучу свалены скальпы, вываренная в котле кожа, челюсти. И высоким штабелем были сложены угольные брикеты.

— Это кухня. Они не сразу придут. Сначала тело разделают, потом замаринуют, посолят, посуду подготовят для супа, воды нальют. Сюда повара приходят, остальных из 2-го барака не выпускают. Обед ближе к вечеру.

Я подошел к штабелю. Мешков не нашел, только большой пластиковый пакет и еще один, поменьше и ручки рваные. Зря мы не взяли с собой мешки.

Я набил пакеты. А поднять не смог, тяжело.

— Помогай. Берем и уходим.

— Давай полежим минуту, Иван Георгиевич.

Я прислонился спиной к нагретому солнцем и костром валуну, тепло притянуло.

— Пойдем, а то и нас поджарят.

— Пойдем. Ну, встали и ушли.

Но мы не ушли.

— Не спать, Николай. Досчитаем до 50 — и подъем.

— Да, Иван Георгиевич, нам спать нельзя. Досчитаем до 100 — и на холод.

Я изо всех сил старался не заснуть, взял на ладонь горячий уголек, но сон был сильнее боли. Я закрыл глаза, безвольной щекой почувствовал теплый камень.

Прошло всего несколько секунд, или мне так показалось.

Я услышал близкие шаги, открыл глаза.

Сипа охнул, встал на четвереньки, быстро перебирая руками и ногами, добрался до валуна, полез зачем-то на него и — оглянулся.

— Иван Георгиевич, вставай!

Я не мог встать. Тело ослабло. Или заболел. Как понять, от холода дрожу или знобит.

— Не слышишь, Иван Георгиевич?

Я слышал, но встать не мог.

Сипа спрыгнул с валуна, пошел прочь.

И вернулся.

— Иван Георгиевич, просыпайся, я прошу тебя, я не хочу умирать.

К кострищу в сопровождении охранников пришли Шрам и еще 2 повара 4-го сектора. Они принесли котлы, миски, дубину мясо мягчить и молоток кости ломать, крючки для вытаскивания костного мозга, соль, ведро с кровью и пустое и труп доходяги, без одежды уже, руки и ноги связаны, на трубу подвесили и принесли.

Сипа ошибся, повара не стали разделывать труп во дворе, а принесли на кухню.

— Шире шаг, твари!

Повара положили труп и — увидели у валуна меня и Сипу. Шрам первым обрадовался. Он подошел, сбил с ног. Сипа ткнул его острогой, но промазал. Мы оба очень устали, и тепло разморило. Подоспевшие повара свалили Сипу, ударили по голове дубиной. И мне досталось по уху. И связали нас.

Охранники стояли в стороне. Оба туповатые, не знали, что им делать.

— Куртки синие.

— Ну и что?

— Из нашего барака.

— Хуй-то, наши сюда не ходят.

— Надо посмотреть, кто такие.

— И дальше?

— Ты дубового не включай. Как я могу сказать, что дальше, если я не знаю, кто они такие?

— Ну, пойди и посмотри.

— Ну и пойду, — И поварам: — Прекратить! 10 шагов назад, твари!

Повара и Шрам отошли.

Охранники схватили нас за волосы, вгляделись в лица.

— Вот этот — Сипа. Второго не узнаю.

— За Сипу 5 банок тушенки премия. А за этого сколько?

— Как я могу сказать, сколько за него банок, если я не знаю, кто это?

— Ты старший, ты должен знать.

— Короче, обоих тащим к Обезьяну.

— Тяжело, позови кого-нибудь.

— Чего тебе тяжело?

Старший охранник пнул меня:

— Вставай.

— Не встанет он. И Сипа в отключке. Крикни на вышку.

Подошел Шрам, поклонился.

— Отдайте их нам, господа охранники.

— Заткнись, людоед хуев. Десять шагов назад отошел!

— Виноват, господа охранники.

Повара сложили горкой брикеты, сунули под них растопку, укрепили подставки для котлов. Шрам перевернул труп поудобнее, подрезал шею, лоб, снял скальп.

В глазах у меня бесновались кровавые крабы.

Но нет, я не сейчас умру.

И скальп Шрам снял не с меня, а с трупа, на его голом красном черепе — блеск разожженного костра.

Шрам распоряжался приготовлениями, распределял обязанности:

— Башар, притуши костер, пепел летит. Евген, разделываем, не стоим.

Евген подержал ноги, а Шрам надрезал кожу от паха к левому бедру на пупок, отогнул, подрезал жир на животе, еще дважды взмахнул ножом — и вывалил в ведро внутренности.

Башар высыпал в котел специи.

Старший охранник крикнул, чтоб кого-нибудь прислали в помощь. Охранник на вышке потряс банками. Долго тряс. Скучно ему стоять целый день, а тут развлечение.