Александр Алтунин - На службе Отечеству

• Название: На службе Отечеству
• Автор: Александр Алтунин
• Жанр: Биографии и Мемуары

Аннотация издательства:

Герой Советского Союза генерал армии Александр Терентьевич Алтунин прошел по фронтовым дорогам Великой Отечественной войны сотни огненных верст. О своем участии в боях под Смоленском, в Крыму, в Белоруссии, на берегах Вислы и в Германии он рассказал в повествованиях мемуарного характера "Повесть о тревожной молодости" и "Звезды над Вислой", вышедших в Воениздате Они и легли в основу этой книги. Автор дополнил их главами о своей довоенной жизни и о своей службе в Вооруженных Силах в послевоенные годы.

---

— Где твоя шапка?

— В море, — огорченно махнул я рукой.

— Телегин! Телегин! — нетерпеливо позвал Николаенко.

— Слушаю, товарищ комбат, — отозвался командир взвода снабжения, протискиваясь вперед.

— Шапку лейтенанту Алтунину.

— Есть! — Телегин стащил с себя новую шапку и протянул мне. Заметив мою нерешительность, успокоил: — Мне сейчас принесут, товарищ лейтенант.

— Ну вот, теперь можно и боевую задачу ставить, не вылетит из головы: шапка помешает, — пошутил Николаенко и весело рассмеялся своей остроте. Слушайте боевой приказ. Противник, превратив прочные каменные постройки в опорные пункты, пытается задержать продвижение передового отряда. Задача иашего, третьего батальона: захватив центральную часть города, продвигаться на северо-восточную окраину, по пути уничтожать опорные пункты. Ближайшая задача: овладеть рубежом Церковь, Кирпичный завод; последующая — наступать на гору Лысая. Справа наступает первый батальон, слева — второй.

Указав разграничительные линии между нашим батальоном и соседями, Николаенко с минуту молчит, уткнувшись в план города, потом поочередно подзывает к себе командиров и красным пунктиром намечает направление движения каждой роты. Мы записали названия улиц, по которым надлежало наступать, и уповали главным образом на гору Лысая, которая была видна из любой точки города.

— Задача ясна, товарищи командиры? — спросил комбат.

— Ясна! — в один голос ответили мы.

— Выполняйте!

Я поспешил в роту. Меня встретил лейтенант Ступицын и доложил, что попытка роты продвинуться по магистральной улице, ведущей от городского рынка на северо-восток, не удалась: противник закрепился в прилегающих домах и ведет такой плотный огонь, что мышь не проскочит. Приказываю вызвать командиров взводов. И, ожидая их, обдумываю план дальнейших действий.

Неожиданно появляется старшина Санькин и выкладывает передо мной стопку нового шерстяного нижнего белья.

— Что за барахло? — спрашиваю строго.

Санькин, потрогав черную щеточку усов, невозмутимо объясняет:

— Это мы у фрицев на складе обнаружили. Смените белье, товарищ командир, на вас сухой нитки нет.

Хватаю комплект белья и скрываюсь в ближайшем подъезде. С наслаждением натягиваю на себя сухое шерстяное белье, а вошедший следом Санькин протягивает второй комплект:

— Наденьте еще: верхнее станет влажным, сбросите, да и теплее будет.

Молча следую совету. С трудом натянув поверх белья влажное обмундирование и сменив мокрые хромовые сапоги на немецкие с широкими голенищами, в которых удобно размещать автоматные обоймы, сразу ощутил, как тепло обволакивает мое иззябшее тело.

— Всем выдали, кто искупался? — поинтересовался я.

— Не-е-ет… — протянул Санькин. — Не успел.

— Как же так! — вскипел я и невольно сравнил: "Охрименко давно бы уже позаботился о бойцах". — Немедленно уточните у командиров взводов, кто из бойцов и сержантов побывал в воде, и выдайте им по два комплекта белья. Чтобы каждому досталось по два комплекта! — строго предупредил я. — Обыщите все дома, но раздобудьте!

Санькин, бросив отрывистое "есть", кинулся из подъезда, но я, все еще сердясь, окликнул его:

— А где трофейные гранаты, патроны и оружие?

— Нечего было собирать, все автоматы и гранаты, найденные у убитых, сразу же расхватали.

Снова вспомнил рачительного и дальновидного Охрименко, с упреком посмотрел на старшину и предупредил, чтобы в его распоряжении постоянно был запас гранат, патронов и бутылок с горючей жидкостью. По одной бутылке с горючей жидкостью КС было выдано каждому бойцу, но я опасался, что они не оберегут их до возможной встречи с фашистскими танками.

Я о такой возможности не забывал. В моей памяти часто вставали картины смертельного единоборства пехотинцев с фашистскими танками в боях на Смоленщине. Я помнил, как выручали тогда нашу роту "склянки" Охрименко. Теперь у нас имелись бутылки, заправленные особой горючей смесью, которая самовоспламенялась на воздухе. Впервые увидев такую бутылку и испытав ее, я потребовал беречь их как зеницу ока. Однако поручил Санькину при первой возможности собрать побольше пустых бутылок и наполнить их трофейным бензином. В трудную минуту и "домашнее" средство пригодится, если придется выжигать фашистов из укрытий. Это позволит сберечь бутылки с КС для встречи с танками и бронемашинами. То, что Санькин не понял важности данного ему поручения, меня огорчило. Сдержанно говорю ему об этом и ловлю себя на мысли, что постоянно сравниваю ротного старшину с Охрименко, к которому, что называется, сердцем прикипел. Так уж, видимо, устроен человек: все познается им в сравнении.

Доклады командиров взводов подтвердили, что продвинуться вперед возможно лишь после того, как немцы будут выбиты из каменных зданий по обеим сторонам улицы. Предупреждаю командиров взводов, чтобы у небольших зданий не задерживались: пусть фашисты продолжают отсиживаться, с ними покончат моряки, которые остаются в городе, наша задача — поскорее прорваться к Лысой горе.

Для ведения боя в городе во взводах еще на корабле были созданы штурмовые группы, в которые мы включили кроме стрелков и пулеметчиков сапера с запасом взрывчатки и бойца с ранцевым огнеметом.

В моем резерве оставалось отделение сержанта Малышко. Мне был глубоко симпатичен этот флегматичный богатырь, который в минуту крайней опасности преображался, становился стремительным и ловким. Кроме того, на ход боя я мог влиять огнем двух станковых пулеметов и приданных роте батальонных минометов.

Подав сигнал к атаке, вместе с резервом продвигаюсь по улице, что ведет к шоссе на Старый Крым. Пули, роем зажужжавшие вокруг, заставили нас отпрянуть. Обстрел прекратился так же внезапно, как и начался. И тут мы услышали глум мотора и увидели автомобиль, несущийся на предельной скорости. Когда черная легковушка поравнялась с нами, Малышко о такой силой бросил гранату, что она пробила лобовое стекло и разорвалась внутри. Мотор взревел, машина подпрыгнула и врезалась в ближайшее здание. Дым окутал ее, но юркий Гриша Авдеев, распахнув заднюю дверцу, выволок из машины черный блестящий портфель имеете с мертвым немецким майором. Попробовали открыть портфель, а он заперт. Малышко намерился разорвать. Я не разрешил и приказал доставить портфель в штаб батальона.

Над нами низко прошли шесть немецких пикирующих бомбардировщиков в сопровождении истребителей. "Ну теперь начнется", — с огорчением подумал я, всматриваясь в серое, неприветливое небо. Со стороны гавани послышалось методичное аханье корабельных зениток, заглушаемое разрывами авиационных бомб. Стало тревожно за транспортные корабли.

Вдруг в примыкавших к улице зданиях началась перестрелка, бабахнули разрывы гранат, зазвенели выбитые стекла, донеслись яростные вопли на немецком, русском, украинском языках. То вели бой взводы Украинцева и Емельянова.

Мы медленно продвигаемся дворами, с трудом протаскиваем минометы и пулеметы через заборы. Бойцы прочесывают каждый дом. В комнатах ни единой живой души. Лишь в некоторых подвалах прятались испуганные женщины, дети и старики. Первыми осмелели ребята. Они с любопытством рассматривают оружие. Малышко достал из-за пазухи клеенчатый мешочек, вытащил потемневший кусок сахара и протянул дрожащему от холода черноглазому мальчугану лет одиннадцати. Схватив сахар, как белка лакомство, мальчуган отскочил, потом дернул Малышко за полу шинели:

— Откуда вы, дяденька?

— С неба свалились, — улыбается Малышко.

— Не-е! — не соглашается мальчуган. — Морем пришли. Я слышал, как корабли из пушек шарахнули, аж дом зашатался.

Пронырливые мальчишки деловито собирали и куда-то утаскивали немецкие винтовки. "Опять Санькину ничего не достанется", — подумал я и, подозвав одного из них, сказал:

— Вот что, дружище, объяви всем ребятам: кто найдет старшину нашей роты, его фамилия Санькин, и сдаст ему немецкую винтовку с патронами, получит кусок сахара, за автомат — в три раза больше. Так и старшине передай: мол, командир роты приказал…

— Дяденька! А у меня есть автомат. Я уволок его из комнаты, в которой жил офицер.

Я внимательно посмотрел на парнишку. На бледном круглом, как подсолнух, личике с забавно вздернутым маленьким носиком сияли озорные синие глаза. "Вот постреленок, — подумал я, окидывая тонкую, как стебелек, фигурку, — не испугался утащить оружие из-под самого носа фашиста!"

— Мальчик, — спросил я отчаянного парнишку, — как тебя зовут?

— Петька.

— Так вот что, Петька. Я уважаю храбрость, но, прошу, больше не рискуй.

— Какая она тебе, дяденька, "мальчик"?! — хихикнул мальчишка, поправляя сползавшую на глаза огромную фуражку. — Она самая настоящая девчонка, хоть ее и кличут Петькой.