Александр Алтунин - На службе Отечеству

• Название: На службе Отечеству
• Автор: Александр Алтунин
• Жанр: Биографии и Мемуары

Аннотация издательства:

Герой Советского Союза генерал армии Александр Терентьевич Алтунин прошел по фронтовым дорогам Великой Отечественной войны сотни огненных верст. О своем участии в боях под Смоленском, в Крыму, в Белоруссии, на берегах Вислы и в Германии он рассказал в повествованиях мемуарного характера "Повесть о тревожной молодости" и "Звезды над Вислой", вышедших в Воениздате Они и легли в основу этой книги. Автор дополнил их главами о своей довоенной жизни и о своей службе в Вооруженных Силах в послевоенные годы.

---

Мои заместители оказались людьми знающими. Капитан Николай Яковлевич Бухарин — человек с большим военным и жизненным опытом, много трудился, задавал тон командирам рот и взводов в требовательности, организации и проведении занятий и учений. Несмотря на разницу в возрасте — Николай Яковлевич был вдвое старше меня, — мы быстро нашли общий язык, стали хорошими товарищами и даже друзьями. Не могу не подчеркнуть: учился у него методике работы с подчиненными, выдержка.

Немало взял и у заместителя по политической части лейтенанта Елагина. Иван Иванович в прошлом — человек самой гуманной профессии — учитель. Родился на Волге. В 1928 году, когда я еще бегал мальчишкой, вступил в партию. На фронт пошел добровольцем. Был политбойцем, парторгом роты, батальона, агитатором полка. Через край хлебнул фронтовой жизни. Несколько раз контужен, ранен. Знал, как говорят, вдоль и поперек солдатскую душу. Потому и шли к нему бойцы за советом и помощью в ночь-полночь. И хотя он повторял: "Не ко мне идут — к партии", личность Ивана Ивановича, его авторитет значили многое в батальоне. Недаром его высоко ценили и знали не только в полку, но и в дивизии.

Много хорошего можно сказать о капитане Охрименко, других офицерах штаба и подразделений. В общем, командный состав батальона подобрался дружный, работоспособный. Дела у нас спорились, нареканий за ход учебного процесса мы не имели.

* * *

В первые дни пребывания в полку меня ждала и приятная неожиданность. Как-то, возвращаясь со стрельб, пришпорил коня и оторвался от общей колонны. Захотелось побыть одному, собраться с мыслями. К этому располагала и погода. После чуть ли не суточного снегопада выглянуло солнце. С деревьев падали первые капли. Ехал, радовался погожему дню, солнцу, свету, тому, что сегодня результаты стрельбы значительно выше, чем были в предыдущий раз.

Начались дома Дорогинки. Улица была забита рыхлым снегом, расчерченным многочисленными тропинками. На повороте появился боец. Солдат как солдат, разве что полушубок непривычной во фронтовой обстановке белизны да кубанка казачья. Скользнул равнодушно по фигуре солдата: мало ли разных людей наезжает в полк по делам службы. Так и проехал бы мимо, не останови меня мелодичный девичий голос:

— Саша!..

Меня словно током пронзило: "Неужели Марина!" Соскочив с седла, стремглав бросился к девушке и в двух шагах от нее, словно наткнувшись на невидимую преграду, остановился в нерешительности.

Марина! В этом имени для меня слились воедино и двухлетнее ожидание встречи, и радость, и удивление. Марина, она!

С жадностью всматриваюсь в милое лицо моей спасительницы, самоотверженно отстоявшей меня в марте 1942 года в госпитале от смерти.

Расставаясь, мы обещали переписываться, а при первой возможности встретиться, но успели обменяться лишь одним письмом. Внезапное продвижение фашистских войск на юге страны прервало завязавшуюся переписку. Территория, на которой находился госпиталь, оказалась в тылу врага. На все моя запросы о судьбе медсестры Марины получал неутешительные ответы. Сразу же после освобождения станции Лихой сделал новую попытку. Райвоенком потребовал сообщить адрес родителей девушки, которого я не знал. Комендант станции сообщил, что во время эвакуации фашисты разбомбили эшелоны госпиталя, поэтому вероятнее всего интересующая меня медсестра погибла. Лишь в глубине сердца оставалась надежда на встречу после войны. И вот встреча на фронтовой дороге!

Марина широко раскрытыми глазами молча смотрела на меня.

Видимо, тоже не верила в случившееся. По ее побледневшим щекам катились слезы.

С нежностью смотрю в почти не изменившееся лицо. Лишь побледневшие щеки, едва заметная сеточка морщинок в уголках глаз и словно застывшая в них боль говорили о пережитом.

— Здравствуй, Марина! — почти шепотом выговорил я. — Неужто это ты?!

Преодолев скованность от неожиданной встречи и испытывая чувство нежности, я обнял свою спасительницу и крепко прижал к груди.

— Сколько я разыскивала тебя, Саша! — глотая слезы, выдавила наконец Марина. — Куда только не писала…

— Я тоже, Марина, но ты как в воду канула.

— Госпиталь разбомбили… Много пришлось пережить при отступлении. Потом резерв. Попросилась на передовую. И вот теперь прибыла сюда.

— К нам?! — наконец выдохнул я. — Да!

— Значит, теперь почти вместе! Это же здорово, Маринушка! Я батальоном командую.

Улыбка, радостная улыбка осветила ее усталое лицо. Забыв обо всем, мы продолжали стоять посередине дороги, жадно расспрашивать друг друга о пережитом за время разлуки.

С этого дня мы продолжали шагать одной фронтовой дорогой, твердо решив, что только смерть может разлучить нас.

* * *

В один из последних мартовских дней я проводил тактические учения с 4-й ротой. Погода выдалась не весенняя. Низовой ветер риал полы шинелей, обжигал лицо, нес снежную крупку. В зыбкой пелене смутно просматривались предметы. Зима словно решила дать весне бой. Лощины, сады и кустарник забил мокрый снег. Занятия закончились в сумерках. Уставшие, мы возвращались в деревню. Подошли к околице. Здесь было тише. От крайних изб повеяло домашними запахами и теплом. Колонна ускорила шаг. Послышались говор, шутки. В одном из дворов, мимо которого проходили, я услышал оживленный разговор и смех. Желая узнать, что там происходит, свернул на подворье.

— Оце дыво так дыво! — донеслись до меня украинские слова.

— Маленке, а хоче тебе схватити зубами, да и копытом ударить.

Оказывается, была прислана новая партия лошадей.

Гнатенко, из полковой минометной батареи, облюбовав себе черненького жеребчика, подошел к нему, а конь — хвать его за полу шинели. Рванулись в разные стороны — аж треск раздался. Гнатенко вывалился кубарем за изгородь, а жеребчик — на спине.

— Цирк! — улыбнулся стоявший рядом солдат и пояснил: — Таких маленьких коньков до войны в цирке видел. А тут на тебе — к нам прислали.

Бойцы продолжали обсуждать подробности встречи с необычными лошадьми. Просторный крестьянский двор то и дело взрывался хохотом.

По прибытии в штаб поинтересовался у Ивана Ивановича:

— Что там еще за цирковых лошадей в полк пригнали?

— Да нет, Александр Терентьевич! — оживился лейтенант Елагин. — В полк прибыли лошади монгольской породы — низкорослые полудикие степняки. Начали разбирать их, а они — ни в какую! Не то что запрячь, поймать себя не дают. Чуть кто приблизится — бросаются. Представление.

Иван Иванович чему-то своему улыбнулся.

— Нам тоже несколько коней досталось. Завтра посмотрите. Думаю, что объездим, укротим норов, и они станут хорошими нашими помощниками.

Елагин как в воду глядел: невзрачные на первый взгляд лошадки оказались на редкость выносливыми, выручали нас в ходе боев. Бойцы и командиры, особенно артиллеристы и противотанкисты, не раз добрым словом вспоминали дар монгольских товарищей.

Мы продолжали готовиться к боям, радовались вестям с фронтов. В эти дни развернулся второй этап грандиозного сражения на Правобережной Украине. Несмотря на начавшуюся весеннюю распутицу, войска 1-го и 2-го Украинских фронтов громили фашистских захватчиков. Ежедневно радио и газеты сообщали об освобождении десятков населенных пунктов. В сводках Совинформбюро все чаще и чаще мелькали названия городов Черновцы, Каменец-Подольский… Помню, какое ликование вызвал у нас выход Советской Армии на границу. Да и не только у нас — у всех советских людей! 27 марта 1944 года газета "Правда" писала, выражая чаяния народа: "Вот она, долгожданная, трижды желанная государственная граница нашей Отчизны, тридцать три месяца назад попранная врагом…"

В честь выхода 2-го Украинского фронта к реке Прут — Государственной границе СССР — в полку состоялся митинг. Никогда не забуду взволнованные лица боевых товарищей: капитанов Ивана Вечтомова, Сергея Емельянова, старших лейтенантов Николая Чугунова, Дмитрия Одегова, лейтенантов Ивана Титова, Ахнара Шаймирданова, старший, сержантов и солдат, вместе с которыми в скором времени мне довелось сражаться с заклятым врагом. Наши мысли и стремления хорошо выразил майор Николай Афанасьевич Кулябин:

— Недалек тот день, когда мы с вами вступим в соприкосновение с противником, будем бить и гнать фашистскую нечисть. Гнать туда, откуда она пришла.

Николай Афанасьевич обвел нас взглядом:

— Боевые друзья, хочу сказать вам еще вот о чем. Недалек и тот день, когда мы вступим на земли народов Европы. Нам с вами предстоит высокая и почетная миссия освободителей от фашистского ига.

Нужно готовиться к ней. К нам будут присматриваться, с нас, людей, пришедших из мира социализма, будут брать пример. Буржуазная пропаганда наплела много о нас небылиц. Нужно всегда помнить об этом и достойно представлять наш советский строй за рубежом.