Ноам Хомский - Картезианская лингвистика

• Название: Картезианская лингвистика
• Автор: Ноам Хомский
• Издательство: КомКнига
• Жанр: Философия
• Год: 2005
• ISBN: 5-484-00181-1

В настоящей книге выдающийся американский лингвист Ноам Хом- ский попытался проследить в трудах языковедов и философов прошлого идеи, сходные с положениями разработанной им теории трансформационной порождающей грамматики. С этой целью он обратился к лингвофилософ- ской рационалистической традиции XVII–XVIII вв., незаслуженно, по его мнению, забытой. Обильно цитируя сочинения Р.Декарта и Ж. деКордемуа, Дж. Хэрриса и Р. Кедворта, братьев Шлегелей и В. фон Гумбольдта, а также других мыслителей Франции, Германии и Англии, Хомский создает целостное представление о главных особенностях рационалистического подхода к языку, основы которого были заложены еще в античности. Знаменитый труд Хомского был переведен на многие языки и вызвал в свое время бурную полемику в научной печати; его русский перевод, несо- мненно, будет воспринят с интересом лингвистами, психологами, философами, культурологами, историками науки и представителями других гуманитарных профессий.

---

«Грамматики». * Кабанис Пьер Жан Жорж (Cabanis P. G.J., 1757-1808) французский врач и философ, один из основателей учения об «идеологии ». H. XoAtcKMU. Картезианская лингвистика 62 Страницы указаны по изданию [Harris 1801, I]. (Ср. прим. 27). 63 Из этого следует, что вопросительное и утвердительное предложение (в форме которого дается ответ) тесно связаны между собой. «В самом деле, это родство столь тесное, что только в этих двух наклонениях глагол имеет одну и ту же форму; они различаются лишь добавлением или отсутствием той или иной мелкой частицы или каким-нибудь небольшим изменением в порядке слов, а иногда только изменением тона или ударения» [Harris 1801, I, 299]. Так, в случае «простого вопросительного предложения» (т. е. в случае обычного вопроса, требующего ответа «да» или «нет») ответ, если исключить возможность эллипсиса, формулируется почти теми же словами, что и вопрос, однако «на неопределенные вопросительные предложения можно ответить бесконечным числом утвердительных и отрицательных предложений. Например: Чьи это стихи? Мы можем ответить утвердительно:

Это стихи Вергилия, Это стихи Горация, Это стихи Овидия и т. д. или отрицательно: Это стихи не Вергилия, Это стихи не Горация, Это стихи не Овидия и так до бесконечности тем или иным способом» [Op. cit., 300, прим.]. 64 Теория языка Пор-Рояля с ее различением глубинной и поверхностной структуры имеет не только картезианские корни; в схоластических грамматиках и грамматиках периода Возрождения также можно найти сходные построения. В частности, мы имеем в виду теорию эллипсиса и «идеаль ных типов», достигшую наиболее полного развития в «Минерве» Санкциуса (1587). См. об этом в [Sahlin 1928, chap. 1; p. 89 f.]. 65 Об этой трансформации ничего не говорится, но она имплицитно содержится в приведенных примерах. 66 А. Арно. «Логика, или искусство мыслить» (1662).

Ссылки на страницы даются по англ, пер.: [Arnauld 1964]. О недавней дискуссии по поводу современной оценки лингвистической значимости этого труда см. [Brekle 1964]. 67 Понятие «идеи» занимает центральное место в картезианской лингвистике, но представляет известные трудности. Картезианцы пользовались разными терминами (например, idee «идея», notion «понятие »), причем явно без систематического разграничения их значений, а само понятие так и не было определено однозначным образом. В своих «Размышлениях III» Декарт соотносит термин «идея» с термином «образ» и заявляет, что «некоторые из моих мыслей являются, так сказать, образами вещей, и только их уместно обозначать словом „идея" [лат. idea]» [Descartes 1955, I, 59] (разумеется, эти «образы» могут возникать в воображении или в процессе размышления, а не проистекать из чувственных данных). Отвечая на «Возражения » Гоббса по поводу приведенного пассажа, Декарт уточняет свою мысль (похоже, что он изменяет свою формулировку на ходу): «под словом „идея" я понимаю все, что непосредственно воспринима ется разумом; вследствие этого, когда я чего-то желаю или боюсь, поскольку я одновременно осознаю это желание и опасение, я отношу их к числу своих идей» [Op. cit., II, 67-68]. Использование слова «идея» во втором смысле как обозначение предмета мысли, по-видимому, является наиболее обычным у Декарта. Так, в «Рассуждении о методе» он говорит о неких законах, «которые Бог... установил в природе и понятия [франц. notions]* о которых... вложил в наши души» [Op. cit., I, 106; цит. по: Декарт 1989, 274]. Подобным же образом, в «Первоначалах философии» не проводится существенного различия между «идеями [лат. ideas] чисел и фигур» и другими «общими понятиями [лат. notiones communes] ума»; примером последних является «понятие о том, что если к равным величинам прибавить равные, образовавшиеся таким образом величины будут также равны между собой » (часть I, принцип XIII) [Op. cit., 224; цит. по: Декарт 1989, 319; ср.: Декарт 1950, 431]. Последнее значение термина «идея», когда он обозначает нечто, могущее быть «помысленным» (а не просто «воображаемым»), перекочевало и в «Логику» Пор-Рояля. В таком смысле идеями оказываются разного рода понятия и даже целые предложения.

Подобное использование термина «идея» было широко распространено. Лами, не претендуя на оригинальность, определяет идеи как «объекты нашего восприятия» и заявляет, что «кроме этих идей, возбуждаемых тем, что воздействует на наше тело, * В англ. пер. использовано слово ideas. в глубине нашего естества обнаруживаются и другие идеи, которые не проникают в наш разум через органы чувств; таковы идеи, являющие нам первейшие истины, например, следующие: необходимо возвращать каждому то, что ему принадлежит; вещь не может существовать и не существовать одновременно и т.п.» [Lamy 1676, 7]. То, как анализируются в «Грамматике» и «Логике» Пор-Рояля простые и сложные предложения, свидетельствует именно о таком понимании «идеи»: предложения описываются как результат комбинации идей, а сложные идеи описываются так, будто в их основе лежат некие составляющие — глубинные предложения.

В этом смысле «идея» — это теоретический термин, используемый в теории мыслительных процессов; содержание (т. е. интенсионал, или значение) идеи является фундаментальным понятием в аспекте семантической интерпретации, а если глубинную структуру языка рассматривать как прямое отражение мыслительных процессов, то его следует считать фундаментальным понятием и в аспекте анализа мышления.

Подробнее об этом см. в [Veitsch 1880, 276-285, note II]. 68 Во французском оригинале приведенное предложение имеет следующий вид: La doctrine qui met le souverain bien dans la volupte du corps, laquelle a ete enseignee par Epicure, est indigne d'un philosophe.

В переводе Диккофа и Джеймса, которому я следую во всех иных случаях, оно выглядит так: The doctrine which identifies the sovereign good with the sensual pleasure of the body and which was taught by Epicurus is unworthy of a philosopher. Однако в этом переводе экспликативное относительное придаточное which was taught by Epicurus естественным образом воспринимается как детерминативное придаточное, присоединенное союзом к первому детерминативному придаточному which identifies..., так что суть французского примера оказывается утраченной. 69 Отметим попутно, что конструкции поверхностной структуры «прилагательное 4- существительное» могут быть выведены, посредством грамматических трансформаций того типа, которые предлагаются в «Грамматике» Пор-Рояля, из обоих типов относительных придаточных. Это следует из приводимых в «Грамматике» примеров; еще более яркими являются такие двусмысленные примеры, как приведенное

Есперсеном предложение The industrious Japanese will conquer in the long run Трудолюбивые японцы в конце концов победят' [Jespersen 1924, 112; цит. по: Есперсен 2002, 127]. 70 Заметьте, что в подобных случаях нельзя утверждать, будто каждый из элементарных абстрактных элементов, составляющих глубинную структуру, сам лежит в основе возможного предложения; например, je vous dis 'я вам говорю' само по себе не является предложением. В современных терминах это утверждение звучит так: неверно, будто каждый элемент, порождаемый глубинными базовыми правилами (правилами фразовой структуры), лежит в основе возможного ядерного предложения. Подобным же образом во всех ис следованиях по трансформационной порождающей грамматике последних десяти и более лет считается само собой разумеющимся, что в соответствии с правилами фразовой структуры могут вводиться «пустые символы», которые получают некое представление в виде морфемных цепочек только после применения тех или иных правил вложения (как, например, в английских конструкциях «глагол + дополнение»); элементарные цепочки, в которых появляются пустые символы, не лежат в основе ядерных предложений. Различные мысли, которые были высказаны по этому поводу в указанный период, подытоживаются и обсуждаются в [Chomsky 1965, chap. III]. 71 Бозе анализирует эти структуры совсем иначе [Beauzee 1819]. Он считает, что они основаны на относительных придаточных, антецедент которых в результате трансформации опускается. Так, предложения франц. L'etat present des Juifs prouve que notre religion est divine 'Современное положение евреев доказывает, что наша религия от Бога' и нем. Ich glaube dass ich liebe, англ. I think (that) I love 'Я думаю, что люблю' являются производными, соответственно, от предложений L'etat present des Juifs prouve une verite qui est, notre religion est divine букв. 'Современное положение евреев доказывает истину, которая есть: наша религия от Бога' и Ich glaube ein Ding dass ist, ich liebe; I think a thing that is, I love букв. 'Я думаю одну вещь, которая есть: я люблю' [Op. cit., 405]. 72 Подробнее см. [Chomsky 1965]. Следует отметить, что теория трансформационной порождающей грамматики во многих отношениях оказалась близкой к точке зрения, имплицитно содержащейся в теории авторов «Грамматики» Пор-Рояля после того, как в течение ряда лет эта теория послужила объектом довольно интенсивных исследований, в результате которых были получены новые данные и сформулированы новые подходы. 73 Более ранние взгляды рассмотрены в [Sahlin 1928, 97 f.]. В последующем многие исследователи неоднократно высказывали мысль (независимо от того, действительно ли они в нее верили), что предложение можно рассматривать просто как последовательность слов или словесных категорий, не подлежащих дальнейшему структурированию. 74 Следует отметить, что эта функция глагола характеризуется как основная, но не единственная. «Он используется и для обозначения других движений нашей души, как то: желать, просить, приказывать и др.» [Lancelot, Arnauld 1660, 90; цит. по: Арно, Лансло 1990, 148; ср.: Арно, Лансло 1991, 65]. Эта тема вновь поднимается в главе XV, где кратко рассматриваются грамматические средства, с помощью которых в разных языках выражаются указанные ментальные состояния и процессы. См. выше, с. 87. г 75 Также в «Грамматике» говорится об ошибочности мнения грамматистов прошлого, согласно которому глаголы обязательно выражают действия, претерпевания или что-либо происходящее; в качестве контрпримеров приводятся такие глаголы, как ехistit 'возникает', quiescit 'покоится', friget 'остывает', alget 'зябнет', tepet 'является теплым', calet 'является горячим', albet 'белеет', viret 'зеленеет', claret 'сияет' [Lancelot, Arnauld 1660, 94; см.: Арно, Лансло 1990, 152; Арно, Лансло 1991, 66-67]. 76 Выше говорится о том, что «часто оказывается необходимым преобразовать такое предложение из активного залога в пассивный, чтобы представить аргументы в их наиболее естественной форме и в явном виде выразить то, что следует доказать» [Arnauld 1964, 117; ср.: Арно, Николъ 1991, 120]. 77 Вряд ли верно поступают те, кто считают эту идею «основным фундаментальным открытием» британской философии XX в. (см. [Flew 1952, 7], а также [Wittgenstein 1922, 4.0031], где эта мысль приписывается Расселу). Не столь новым, как это представляется в [Flew 1952, 8], является и предположение о том, что «грамматические сходства и расхождения с логической точки зрения могут вводить в заблуждение», Ср. ниже, с. 103-104.