Иван Майский - Воспоминания советского дипломата (1925-1945 годы)

• Название: Воспоминания советского дипломата (1925-1945 годы)
• Автор: Иван Майский
• Издательство: Узбекистан
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1980

Автор книги работал в посольстве СССР в Англии с 1925 по 1943 год, долгое время был послом в Великобритании. Бесценные свидетельства очевидца всей предвоенной и начала военной политической карусели. Особенно рекомендуется тем, кто искренне считает, что злой Сталин отказывался от союза с добрыми демократами, ради дружбы с нацистами.

Н.Стариков

---

а) левые — 8 человек (Персель, Хикс, Свеле, Бен Тиллет, Финдлей, Уокер, Д. Бромли, Мэри Квел);

б) правые — 8 человек (Томас, Пью, Скиннер, Бусман, Поултон, Бэрд, Д. Хилл, Маргарита Бондифилд);

в) центр — 16 человек (Смайли, Джонс, Ричардс, Уокден, Бевин, Роуон, Кин, Огден, Бен Тернер, Конли, Лесли, Боуэн, Эльшн, Хейдей, Девонпорт, Торн).

В зависимости от колебаний политической и экономической конъюнктуры центр склонялся то к левым, то к правым, отчего линия его поведения и его решений обнаруживала значительную зигзагообразность. Конечно, термины «левый», «правый», «центр» надо принимать в английском понимании, и «левых» Хикса или Бен Тиллета никак нельзя себя представить чем-то вроде «стихийных» революционеров.

Первое, что меня особенно поразило, когда я познакомился с тред-юнионистскими лидерами тех дней, это было их необычайное прекраснодушие. Они не только радовались только что одержанной победе — это было вполне естественно, — но и глубоко верили в то, что и дальше будет так же; у меня еще не было тогда достаточного политического опыта, однако мне казалось, что в разговорах и суждениях моих тред-юнионистских друзей часто проскальзывал какой-то налет маниловщины.

Пока шла работа комиссии Самуэля, Генсовет пассивно выжидал ее результатов. Не было сделано почти ничего в области пропагандистской, организационной и финансовой для подготовки профсоюзного движения к генеральной борьбе на случай, если она станет неизбежна. Это была настоящая маниловщина на английской почве.

Наконец, 6 марта 1926 г. комиссия Самуэля закончила свою работу. Выводы ее, как и следовало ожидать, ничего хорошего ее обещали горнякам. В основном они сводились к следующему:

1. Национализация угольных недр за выкуп в 100 млн. ф.

2. Объединение мелких угольных предприятий в крупные производственные единицы, но только на добровольных началах.

3. Сохранение 7-часового рабочего дня.

4. Обязательное участие рабочих в прибылях предприятия.

5. Установление дополнительной оплаты для семейных рабочих за счет холостых.

6. Введение для углекопов ежегодных оплачиваемых отпусков (срок не указан), но только после значительного улучшения состояния промышленности.

7. Пересмотр ныне действующих ставок зарплаты, что на практике расшифровывалось как сокращение зарплаты на 10 %.

8. Сохранение принципа национального коллективного договора, однако большее приспособление его к нуждам и потребностям отдельных областей.

В переводе на более простой язык выводы комиссии Самуэля означали несомненно шаг назад по сравнению с комиссией Санки, работавшей за семь лет перед тем, и ухудшали (прежде всего в вопросе о зарплате) положение 1925 г.

Казалось бы, теперь, когда до истечения срока правительственной субсидии горной промышленности оставалось около семи недель, Генсовет придет, наконец, в движение. Стало ясно, что предстоит борьба, острая борьба за дело горняков, больше того, за дело всего британского рабочего класса. Надо было приготовиться к бою. Надо было разработать подробный план действий, мобилизовать внимание и энергию пролетариата к предстоящей схватке с классовым врагом, привести в состояние готовности финансовые и организационные ресурсы тред-юнионистского движения, обеспечить себе помощь со стороны, профсоюзных организаций других стран и профсоюзных интернационалов.

А что произошло на самом деле? На самом деле Генсовет, точно загипнотизированный Болдуином, продолжал хранить непонятную безмятежность.

В день выхода отчета комиссии Самуэля премьер-министр пригласил к себе представителей горняков и шахтовладельцев и дал им следующий совет: «Изучайте отчет и молчите. Не говорите ни слова. Пусть ни одно поспешное суждение не затруднит достижение мира». И хотя было совершенно ясно, что горняки не могут принять выводы комиссии Самуэля, рабочая сторона (т.е, горняки и стоящий за ними Генсовет) странным образом последовала совету Болдуина: в течение целых двух недель она молчала, молчали шахтовладельцы, молчало правительство.

24 марта, когда до срока окончания правительственной субсидии оставалось уже только пять недель, Болдуин вновь пригласил к себе представителей сторон и заявил им: «Многое в предложении комиссии не нравится правительству, но если обе стороны признают отчет комиссии целиком, то и правительство, так и быть, чтобы не нарушать общего согласия, тоже готово полностью проглотить программу Самуэля».

Что ответили Болдуину представители сторон?

Шахтовладельцы сказали: «Хотя многое в отчете нам не нравится, но мы готовы его принять, однако при условии, что сначала будет произведено сокращение зарплаты, а затем уже будет подробно обсужден вопрос о реорганизации промышленности».

Горняки сказали: «Нам тоже многое не нравится в отчете, но мы готовы обсуждать его с тем, чтобы сначала была произведена реорганизация промышленности, а затем, если окажется необходимым, были поставлены вопросы зарплаты; должны, однако, со всей определенностью заявить, что никакого сокращения зарплаты мы принимать не собираемся».

При таком настроении сторон было совершенно очевидно, что без энергичного посредничества правительства никакого компромисса достигнуть нельзя. Но это как раз и не входило в намерения кабинета. Джикс, Черчилль, Биркенхед и другие «экстремисты» вовсе не хотели мира. Напротив, они искали острой схватки и стремились покрепче «проучить» пролетариат. Поэтому в течение почти целого месяца правительство никак не вмешивалось в ход событий, а Болдуин для отвода глаз произносил лицемерно-медоточивые речи о мире и взаимопонимании менаду предпринимателями и рабочими. Попытки сторон самим договориться о каком-либо компромиссе кончились крахом. Тогда шахтовладельцы, игнорируя Федерацию горняков, предложили углекопам начать переговоры о новом коллективном договоре по областям. Это привело лишь к дальнейшему обострению отношений. 16 апреля шахтовладельцы объявили о ликвидации всех договоров о найме после 30 апреля. Практически это означало, что с 1 мая начнется локаут 700 тыс. горняков.

Только теперь, когда до истечения срока субсидии оставалось не больше двух недель, правительство зашевелилось, но как?! Потратив еще неделю на пустые разговоры со сторонами о методе заключения коллективного договора, Болдуин 26 апреля пригласил к себе Генсовет и, изобразив отчаяние на лице, просил высший орган тред-юнионистского движения вмешаться в ход событий, так как-де он сам бессилен что-либо сделать для мирного урегулирования конфликта. Умысел премьера тут был простой: использовать авторитет Генсовета для того, чтобы заставить горняков пойти на уступки шахтовладельцам. Генсовет должен был стать дубинкой в руках правительства для приведения к покорности углекопов. И Генсовет унизился до такой роли!

Да и как могло быть иначе? Никакой подготовки — ни психологической, ни материальной — к серьезной борьбе с капиталом Генсовет не предпринял. А грозные события неудержимо надвигались все ближе и ближе. Теперь речь шла уже не о месяцах или неделях, а о немногих днях, может быть, даже часах. Члены Генсовета чувствовали себя, как в западне, из которой не знали как вырваться. Ленсбери мне в эти дни рассказывал:

— Генсовет думает только о мире… Принципиально и практически он не перестает напоминать, что является противником всеобщей стачки.

Вот при таких обстоятельствах началось «вмешательство Генсовета» в ход событий. По существу оно свелось к тому, что Генсовет стал требовать от горняков пойти на уступки предпринимателям. Тон теперь задавал Джимми Томас, крупнейший тред-юнионистский лидер тех дней, полновластный «хозяин» союза железнодорожников. Так как Томас сыграл чрезвычайно важную роль во всеобщей стачке 1926 г., на его личности стоит остановиться несколько внимательнее.

Томас, валиец по национальности, был очень умен, энергичен, необыкновенно ловок и насквозь коррумпирован. В прошлом он имел серьезные заслуги перед членами своего союза в увеличении их заработной платы, но чем выше поднимался он по ступеням тред-юнионистской лестницы, тем быстрее шел процесс его внутреннего разложения. Капиталистический мир действовал при этом испытанными средствами. Началось с «подарков», которые Томасу делали в подходящих случаях железнодорожные компании; потом пошла игра на бирже, в которой друзья Томаса из предпринимательских кругов давали ему «полезные советы»; потом в руках у Томаса оказались большие деньги; потом Томас сам стал очень богатым человеком. Все это не могло не сказываться на его психологии, на его образе жизни. С его именем была связана «черная пятница»; 15 апреля 1921 г., когда по договоренности между горняками, транспортниками и железнодорожниками должна была начаться общая стачка, Томас в самый последний, момент изменил своему слову, сорвал общее выступление и обрек горняков на поражение. Несмотря на все это, Томас благодаря своей ловкости и демагогическому искусству умел одурачивать членов своего союза и к середине 20-х годов ухитрялся не только сохранять репутацию крупнейшего тред-юнионистского лидера, но и занимать видное место в лейбористской партии. Он был министром колоний в первом лейбористском правительстве Макдональда, а после того стал проповедником объединения правых лейбористов, либералов и левых консерваторов в одну большую коалицию, которая должна править Британской империей.