Иван Конев - Сорок пятый

• Название: Сорок пятый
• Автор: Иван Конев
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1970

Книга охватывает небольшой, всего в несколько месяцев, но чрезвычайно насыщенный событиями исторический период. Речь в ней идет о последних, завершающих операциях Великой Отечественной войны. Автор в то время командовал 1-м Украинским фронтом. Ярко и увлекательно он рисует грандиозный размах наступления советских войск, всесторонне анализирует стратегическую и оперативную обстановку тех дней, даёт меткие, запоминающиеся характеристики многим прославленным военачальникам раскрывает великую нравственную силу русского солдата.

Мемуары И. С. Конева полны раздумий об особенностях современной войны об искусстве управления огромными массами войск и техники.

Книга переиздается по многочисленным пожеланиям читателей.

---

 Надо, однако, сразу сказать, что нашим замыслам, положенным в основу этого плана, не суждено было осуществиться. Мы предполагали провести операцию на гораздо большую глубину, чем та, которую удалось достичь на деле.

 Главный удар намечалось нанести с двух крупных плацдармов на Одере — севернее и южнее Бреслау. В результате должно было последовать окружение этого сильно укрепленного города, а затем, взяв или оставив его в тылу, мы предполагали развивать наступление основной группировкой прямо на Берлин.

 В то же время войскам левого крыла 1-го Украинского фронта предстояло разгромить противника на дрезденском направлении. При этом мы рассчитывали на содействие своего соседа слева, 4-го Украинского фронта.

 Фактически же за шестнадцать суток боёв, к 24 февраля, мы выполнили только часть поставленной перед собой задачи. Окружив гарнизоны Бреслау и Глогау, наши войска продвинулись на главном направлении почти на полтораста километров, вышли правым крылом на реку Нейсе, на уровень левого крыла 1-го Белорусского фронта, и здесь закрепились.

 Для дальнейшего наступления требовалась пауза. Ведь и без того на нашем фронте одна наступательная операция (Висло-Одерская), по существу без всякой передышки переросла в другую (Нижне-Силезскую). Мы наступали непрерывно сорок четыре дня (с 12 января по 24 февраля) и прошли с боями от пятисот до семисот километров. В среднем за каждые сутки войска продвигались на шестнадцать километров. За такие итоги краснеть не приходится. Но они не освобождают меня от необходимости объяснить, почему все же Нижне-Силезская операция планировалась нами на одну глубину, а на практике осуществлена на другую, значительно меньшую.

 Отбрасывая в сторону ряд менее существенных обстоятельств, я должен назвать здесь три основные причины.

 Во-первых, в конце января, планируя эту операцию, мы считали, что наше дальнейшее наступление на запад будет проходить одновременно с продолжающимся наступлением войск 1-го Белорусского и 4-го Украинского фронтов. Однако в действительности получилось иначе.

 Как раз в период между утверждением плана нашего наступления и его началом перед 1-м Белорусским фронтом возникла неотложная задача — ликвидировать угрожавшую ему восточно-померанскую группировку немецко-фашистских войск. В связи с этим по указанию Ставки он был вынужден отказаться от дальнейшего наступления на берлинском направлении и после выхода на Одер закрепиться на достигнутых рубежах, одновременно подготавливая удар в Померании.

 Осложнилось положение и у нашего левого соседа, 4-го Украинского фронта, нацеленного на Чехословакию. Он столкнулся с упорнейшим сопротивлением противника и почти не продвигался.

 Во-вторых, уже в ходе операции нам пришлось убедиться, что в конце января мы недооценили возможностей противника по восстановлению боеспособности своих частей и соединений, разгромленных нами на Висле и Одере. Он делал это гораздо быстрее и решительнее, чем мы могли предполагать.

 И наконец, в-третьих, наступление в задуманных первоначально масштабах очень затруднялось громадной растяжкой наших коммуникаций.

 Темп восстановления железных дорог значительно отставал от темпа наступления войск. Уже к началу Нижне-Силезской операции, 8 февраля, ближайшие станции снабжения оказались удаленными от дивизий первого эшелона на пятьсот километров. Это резко ограничивало нас в боеприпасах и горючем. А возраставшее с каждым днем сопротивление противника требовало все большего и большего расхода их, намного превышая нормы, запланированные перед началом наступления.

 Первые симптомы того, что операция будет протекать в усложнившейся для нас обстановке, появились ещё до того, как она началась. Но симптомы — это ещё не вся картина. Окончательную ясность мог внести только наш новый решительный удар по противнику.

 А с другой стороны, по тем же первым симптомам было совершенно очевидно, что если мы откажемся от нового удара в ближайшее время, то в будущем нам придется иметь дело с вновь стабилизовавшимся фронтом противника на рубеже Одера, двести пятьдесят—триста километров от южных окраин Берлина.

 Обстановка настоятельно повелевала использовать все возможности для того, чтобы опрокинуть врага, ещё не успевшего прийти в себя после наших январских ударов, и на его плечах продвинуться дальше на запад.

 Какие же конкретно силы противостояли нам к началу 8 февраля 1945 года? Перед 1-м Украинским фронтом противник имел 16 пехотных, 2 легкопехотные, 1 лыжную, 4 танковые, 2 моторизованные дивизии, 7 боевых групп, 1 танковую бригаду и корпусную группу «Бреслау».

 Средняя численность каждой из дивизий не превышала к этому времени пяти тысяч человек. Мы располагали также сведениями о срочном выдвижении в полосу наших действий ряда новых соединений и боевых групп. В частности, с западного фронта осуществлялась переброска 21-й танковой и 18-й моторизованной дивизий врага.

 Соответственно перегруппировывались и наши войска. За девять дней, с 29 января по 7 февраля, мы создали на плацдарме севернее Бреслау ударную группировку в составе 3-й гвардейской, 13, 52 и 6-й общевойсковых армий, а также 3-й гвардейской и 4-й танковых армий.

 На втором плацдарме (южнее Бреслау) сосредоточились 5-я гвардейская и 21-я армии с двумя приданными им танковыми корпусами.

 А на левом крыле фронта должна была действовать третья группировка в составе 59-й армии под командованием Коровникова, 60-й армии под командованием Курочкина и 1-го гвардейского кавалерийского корпуса Баранова. Ей предстояло наносить удар с плацдарма юго-западнее города Оппельн, вдоль северных склонов

 Судетских гор. Все четыре общевойсковые армии нашей главной ударной группировки имели оперативное построение в один эшелон.

 Чтобы с самого начала увеличить их ударную силу и добиться решительного разгрома противника в первые же дни операции, я приказал обеим танковым армиям сосредоточиться в затылок за общевойсковыми и прорывать вражескую оборону совместно с 1-м эшелоном, а затем, развивая успех, вырваться вперёд и увлечь за собой пехоту.

 В данной обстановке я считал такое решение вполне оправданным. Без этого наши утомленные долгими боями и в значительной мере обескровленные стрелковые дивизии не решили бы стоящих перед ними задач, хотя в общем-то на участках прорыва нам удалось создать перевес в силах.

 В группировке севернее Бреслау мы имели по сравнению с немцами следующее соотношение: по пехоте — 2,3 :1, по артиллерии — 6,6 :1, по танкам — 5,7 :1. Достаточно внушительным оказалось наше превосходство и южнее Бреслау: по пехоте — 1,7 :1, по артиллерии — 3,3:1, по танкам — 4:1. Только у нашей вспомогательной группировки, наступавшей на левом крыле фронта, соотношение сил с противником было почти равным.

 Наступление началось в шесть часов утра 8 февраля 1945 года после пятидесятиминутного артиллерийского удара.

 Для более длительной артиллерийской подготовки мы не располагали боеприпасами. Однако и при этом, несмотря на скверную погоду, помешавшую работе нашей авиации, главная ударная группировка осуществляла прорыв на фронте восемьдесят километров. Пехота вклинилась в оборону противника на десять — пятнадцать километров, а танковые армии за первые сутки продвинулись вперёд от тридцати до шестидесяти километров.

 Первый успех был налицо. Но чем дальше, тем труднее становилось его развитие. В последующую неделю, до 15 февраля, армии правого крыла фронта сумели пройти с боями лишь шестьдесят — сто километров. Наступление протекало в условиях весенней распутицы вдоль дорог. Местность была лесистая, местами болотистая. Гитлеровцы, отходя, упорно сопротивлялись.

 Сказывалась и физическая усталость наших солдат. Они проявляли поистине удивительные настойчивость и упорство. Тем не менее, среднесуточный темп наступления пехоты составлял теперь всего восемь — двенадцать километров. И большего от неё, по совести, требовать было нельзя.

 Войска достигли реки Бобер, форсировали её на ряде участков и завязали бои за расширение захваченных плацдармов. А генералу Д. Д. Лелюшенко удалось прорваться к реке Квейс и переправиться через неё главными силами танковой армии.

 К сожалению, наша 13-я армия не использовала открывшихся перед ней возможностей и не устремилась вслед за танкистами. Действуя в данном случае недостаточно энергично, что можно, правда, объяснить крайней усталостью личного состава, армия не дошла до Нейсе, и немцам удалось замкнуть прорванный фронт позади армии Лелюшенко. Бои пехоты приняли здесь затяжной характер, а коммуникации танкистов оказались на несколько суток перерезанными.

 Это заставило меня выехать в 13-ю и 4-ю танковую армии. К танкистам я в тот день пробраться так и не смог. Связь с Д. Д. Лелюшенко поддерживалась только по радио. Я остался в армии Н. П. Пухова. Мы вместе постарались исправить сложившееся положение. Самое деятельное участие принял в этом и начальник штаба 13-й армии Г. К. Маландин. Он сам побывал в тех дивизиях, которые никак не могли сломить сопротивление врага на промежуточном рубеже, и помог им организовать наступление. В середине следующих суток ударом войск Н. П. Пухова с фронта и поворотом армии Д. Д. Лелюшенко навстречу этому удару нам удалось наконец ликвидировать попытку противника отрезать наши части, вырвавшиеся к Нейсе.