Ричард Зимлер - Охота Полуночника

• Название: Охота Полуночника
• Автор: Ричард Зимлер
• Издательство: ACT, ACT Москва, Транзиткнига
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-032449-9, 5-9713-0728-2, 5-9578-2726-6

Португалия конца XVIII века…

Оживленные порты, куда приплывает множество кораблей из самых дальних стран, и городские улочки, на которых звучат невероятные истории о морских путешествиях…

Инквизиция, преследующая еретиков-вольнодумцев и иудеев-иноверцев…

Богатство купцов и ремесленников, нищета бедняков и бродяг…

Именно здесь начинается история удивительных приключений юноши, которому предстоит стать участником грандиозных событий и в Старом, и в Новом Свете, пережить смертельный риск и великую, отчаянную любовь…

---

Затем папа запел песню, которую я не знал. Я неплохо разбирался в мелодиях, и позже я записал ее нотами и послал копию в музыкальный магазин «Хилис Мьюзик-шоп» в Лондоне. В ответном письме мне сообщили, что эта песня называется «Нам суждена с тобой разлука», а написал ее композитор, живший в эпоху королевы Елизаветы, Джон Даунлэнд. Рискну предположить, что мама хорошо знала мотив этой песни, и папа пел для нее, в последний раз прося у нее прощения. Слова, наверное, хорошо выражали его чувства и надежды на будущее:

Нам суждена с тобой разлука,
И сердцу хочется рыдать,
Что счастье наше стало мукой
И доли лучшей нам не ждать.

Там вдалеке, в стране чужой
Мне горе суждено испить до дна,
Мечтая о любви былой
И думая, что ты сейчас одна

Хоть взором нежным, одиноким
Ты радость у меня навек забрала.
Но даже смерть мечом жестоким
Не оборвет ту нить, что нас связала.

Мама опустила глаза, когда он пел эту песню той ночью. Ее отчужденность погасила в нем последнюю надежду; закончив эту песню, он не пытался петь снова.

Пройдя несколько миль, мы достигли бухты, скрытой под могучими дубами, за которыми стояли три экипажа. Внутри уже сидело девять человек. Отец о чем-то говорил с кучером, пока мы знакомились с пассажирами.

Когда городские часы пробили три, мать и отец поцеловали друг друга в щеку, и он помог ей сесть в экипаж.

Я обнял отца и долго не отпускал его. Мое сердце билось в тревожном предчувствии, — я боялся, что вижу его в последний раз.

Наконец, он отстранил меня, улыбнулся, чтобы скрыть свои страдания, и протянул мне свою трубку и кисет.

— Возьми это, мой дорогой Джон, — сказал он, целуя меня в лоб.

— Но, папа.

— Бери это и садись в экипаж. И почаще думай о своем отце, который не чувствует к тебе ничего, кроме любви. Береги себя, сынок.

Несколько шагов к экипажу оказались самыми трудными в моей жизни.

— Мэй, — сказал отец матери в окно экипажа. — Я всегда буду испытывать чувство вины, но ты не должна винить себя. Только один из нас должен нести это бремя. Я освобождаю тебя от него.

Папа отошел на несколько шагов и крикнул кучеру, чтобы он отъезжал. Мы тронулись в путь, и я больше не мог сдержать своего горя. Когда отец махнул мне рукой, я увидел, что он тоже не сдерживает своих слез. Выставив голову из окна, я крикнул:

— Папа, мы вернемся к тебе, и все будет хорошо.

Потом мне казалось, что я должен был сказать что-нибудь более важное — слова, которые бы могли изменить его намерение. Когда я взглянул на мать, то увидел, что она глядит на лунный свет, который, играя на воде, напоминал серебряных рыбешек. Она боялась посмотреть на меня.

Через два дня мы поселились в жалком домике на северном берегу Дуэро, в семи милях от Реджиа. Мать всегда выходила из себя при виде грязи и пыли и по прибытии сразу же принялась за уборку.

В течение четырех недель мы питались только репой, картошкой и капустой, а когда наступила дождливая и ветреная погода, делали все возможное, чтобы не простудиться.

Как только мы достигли верховьев реки, французы обрушились на Порту. Позже я узнал, что в первые дни после разлуки с нами отец занимался тем, что стрелял в саду из пистолета, запасал хлеб, пил виски и заботился о Фанни и Зебре, которым он разрешил ночевать в спальне.

Сеньор Бенджамин заколотил свою аптеку досками и перебрался в подвал. Он понятия не имел о том, как стрелять из мушкета, но держал рядом заржавевший меч, который хранился в его семье в течение многих поколений. Конечно, он был с серебряной рукояткой и, возможно, принадлежал еврейскому алхимику, цель которого состояла не в превращении меди в золото, а в нахождении эссенции серебра во всех божьих тварях.

Оливковые сестры по-прежнему рисовали и отливали из воска фрукты. Ночью они спали в одной постели, тесно прижавшись друг к другу. Что касается евреев, то они не сомневались в том, что их сожгут заживо, поскольку ходили слухи, что французские офицеры были ужасными антисемитами. Они решили, что если это произойдет, то они попросят, чтобы их собрали всех вместе.

Ответив на военный призыв, отец тем роковым утром присоединился к оборонительной линии португальских войск, уже разместившихся у Оливковых ворот, недалеко от нашего дома. Но вскоре после начала битвы орудийный огонь французской артиллерии буквально смел защитников города. Погибло много людей, печальные красные розы одна за другой расцветали на их груди.

Битва у Оливковых ворот была проиграна за считанные минуты. Каким-то чудом отец получил лишь легкое ранение в плечо. Забрав мушкеты у погибших товарищей, он поспешно отступил вместе с несколькими солдатами к северным укреплениям возле церкви, где битва вскоре вспыхнула с новой силой. Страшное сражение длилось около четырех часов. За это время более десяти тысячам жителей города удалось уйти через ворота Порту. Папа вскоре пришел к заключению, что он принесет больше пользы, выполняя обязанности санитара, нежели стрелка, и занимался этим большую часть битвы. Примерно к одиннадцати часам каждому стало ясно, что битва проиграна. Около двухсот человек, и среди них мой отец, отступили к епископскому дворцу.

Французы направили большую часть пехоты в Порту. Несколько храбрых жителей продолжали стрелять из пистолетов из патио и окон своих домов, но вскоре их заставили замолчать. Папа и все солдаты, которые добрались до дворца, прекрасно сознавали, что проиграли битву, но желали сдержать французские силы, чтобы у жителей Порту было как можно больше времени покинуть город.

Вскоре французские солдаты перенесли пушки на площадь и установили их напротив дворца. Начался безжалостный артиллерийский обстрел.

Понтонный мост через Дуэро был единственным способом бегства, и тысячи людей бежали к нему. Под оглушительный грохот барабанов французская кавалерия напала на них с верхней части города, стреляя без разбору и убивая обезумевших от ужаса людей. При виде врага португальская артиллерия, расположившаяся около монастыря Серра ду Пилар на вершине холма на противоположном берегу, открыла огонь. Тем временем мост, по которому неслись обезумевшие люди, не выдержал их тяжести и обрушился со страшным грохотом. Несколько сот человек упали в реку. Даже опытные пловцы были обречены на смерть. Они погибли в бурном течении реки, так же, как и Даниэль несколько лет назад.

Никто не знает точно, сколько людей утонуло в тот день. Очевидцы утверждали, что много трупов было выброшено на берег в низовьях реки, привлекая тучи чаек, которым раньше не доводилось наблюдать такого зрелища. Среди погибших были кровельщик Тьяго и Жозефина, жена сеньора Поликарпо, вместе с двумя сыновьями. Раздутые тела с бесцветными глазами выбрасывало на берег в течение трех дней, и еще много лет после этого рыбаки рассказывали о плывущих вдалеке предметах, которые оказывались ботинками, париками и даже черепами.

Следующие три дня оказались столь ужасны и жестоки, что мне не верится, что хоть один житель Порту когда-нибудь способен будет думать о французах без чувства ненависти и жажды отмщения. Оливковые сестры, как и многие женщины, были жестоко изнасилованы солдатами. В ночь на двадцать девятое у Грасы случилось кровотечение, она впала в бесчувственное состояние и на следующий день умерла на руках своей сестры. Душевные силы Луны был надломлены. Я никогда не прощу того, что сделали с ними.

Что касается Бенджамина, то сразу после того, как французы прорвались сквозь оборонительные укрепления города, он услышал, что кто-то ворвался в его гостиную. Он прятался в погребе, но обманутый криком о помощи поспешил вместе со своим ржавым мечом наверх, где столкнулся с молодым французским солдатом.

Торжествующая усмешка этого юноши пробудила в Бенджамине ярость, и когда француз спустил спусковой крючок своего ружья и допустил при этом осечку, аптекарь внезапно набросился на него и смертельно ранил своего врага в шею. Затем Бенджамину удалось пробраться к берегу реки. Это было до обрушения понтонного моста, и он благополучно переправился на противоположный берег. Он продолжил свой путь на юг и прятался в лесах по дороге в Эспиньо. В город он вернулся только через пять дней. Полк солдат дважды за эти дни проходил в ста ярдах от него, и дважды он ложился лицом на землю, шепотом читая еврейские молитвы за упокой души юноши, которого он убил.

Но мои любимцы, Фанни и Зебра, оказались не столь удачливы. Я никогда их больше не увидел.

Рискну предположить, что в день той ужасной битвы папа оставил их в нашем саду. Позже я нашел там миску с куриными костями. Несомненно, когда французские солдаты выбили нашу переднюю дверь, обе собаки накинулись на них, словно шотландские драконы, и солдаты просто застрелили их.