Джуд Деверо - Дикие орхидеи

• Название: Дикие орхидеи
• Автор: Джуд Деверо
• Издательство: ACT: Астрель: Полиграфиздат
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-072863-3

Шесть лет прошло, а писатель Форд Ньюкомб все еще скорбит по погибшей жене — именно она когда-то научила его радоваться каждому дню, любить и верить.

Но годы идут, и однажды Форд понимает: ему не найти вдохновения без новой любви...

Джеки Максвелл, красавица и умница, увлеченная творчеством Ньюкомба, становится его секретарем. Поначалу Форда, польщенного восхищением Джеки, радует лишь совместная работа, однако очень скоро он приходит в восхищение сам. Ведь впервые за много лет ему встретилась женщина, которая может вернуть его к жизни...

---

— А какой? Желтый или тот, у которого дыра в крыше затянута брезентом?

— Угадай, — ответил Ноубл.

Я фыркнул. И угадывать нечего.

— Дом отличный, — вставила Тесса.— Только мама меня туда не пускает, говорит, что полы прогнили. — Она взяла из коробки пирожное «медвежий коготь», разломила пополам, отдала половину моему отцу и снова откинулась ему на грудь. Я уже перестал ревновать. Они, кажется, и вправду друг другу нужны.

Ноубл изогнул брови.

— Сила привычки, — заметил он, имея в виду, что дом стоит только благодаря силе привычки.

— Так каков план?

Тудлс улыбнулся:

— Элли сказала, что умеет варить кофе, а Ноубл печет. Так что они собираются открыть кафе-булочную.

Я посмотрел на Ноубла. Розовая полоска стала ярче. Так-так-так. Это уже серьезно. Вчера вечером я видел, как Ноубл обхаживал Десси, очевидно, надеясь затащить ее в постель. Но их с Элли я вообще не видел вместе. Однако если Ноубл всерьез подумывает открыть кафе с женщиной, чьих кулинарных способностей хватит только на то, чтобы варить кофе, значит, на самом деле он думает о женитьбе. Это будет третий или четвертый брак? Или пятый? Ванесса говорила, что ее отец покупает обручальные кольца оптом — и она не шутила.

Через какое-то время Ноубл перестал изображать из себя мистера Хладнокровие и начал рассказывать, на чем они с Элли сговорились. Тудлс и Тесса заскучали и ушли на веранду мастерить воздушного змея. Ноубл рассказал, что когда они ездили за выпечкой, то по пути купили нужные материалы.

— Хоть что со мной делай, а не понимаю я прелести рогаликов, — говорил Ноубл. — Черствые невкусные штуки. Как думаешь, за что янки их любят?

— Понятия не имею, — ответил я и взялся за последнее заварное пирожное со сливочным кремом. Я, как всегда, выдавил крем на высунутый язык и только после этого в два укуса прикончил пустое пирожное. — Ну, рассказывай в подробностях.

Я точно не знаю, когда они успели все это обсудить, но, судя по покрасневшим глазам Ноубла, они с Элл и долго разговаривали по телефону после того, как все разошлись. Выяснилось, что Элли и ее бывший муж купили полусгнивший дом напротив моего, чтобы отремонтировать и жить там, но ему предложили работу в другом штате, и он согласился.

— А почему она с ним не уехала? — уточнил я.

— А я почем знаю? — отозвался Ноубл. — Ты ж понимаешь, я не хотел вламываться на чужую территорию, поэтому...

Он осекся, встретившись со мной взглядом. Мне вовсе не хотелось выслушивать его враки. Если Ноубл и интересовался бывшим мужем или парнем какой-то женщины, то только потому, что хотел знать, грозит ли ему снова проснуться с дулом дробовика под подбородком.

Ноубл пожал плечами в искреннем недоумении:

— Не знаю я, почему она с ним не поехала. Просто сказала, что не могла, и все.

— Странно это все, — заметил я. — Нейт сказал то же самое: что не может уехать. Никаких объяснений. Так какой у тебя план?

Ноубл рассказал, что утром осмотрел дом Элли. Там, конечно, все вверх дном, однако он может его отремонтировать.

Мой слух резанули слова «жилые помещения». Это не ньюкомбовские слова, значит, Ноубл где-то их подцепил, вероятнее всего, у Элли. Насколько я понимал, он собирался отремонтировать комнаты наверху дома, чтобы Элли и Тесса могли туда переехать жить, а с Элли они бы работали в булочной внизу.

Конечно, платить за все придется мне, это не оговаривалось, но я не возражал. Меня вполне устроит, если Тесса будет жить через дорогу, а мой отец будет сновать туда-сюда между домами, как шарик для пинг-понга. Разумеется, учитывая, сколько готовит Ноубл, есть нам все равно предстоит всем вместе.

Я слушал Ноубла и пытался разобраться, что же именно меня беспокоит, однако пока мне не удавалось ухватить эту мысль за хвост.

— А где Джеки? — спросил я.

— По уши в кислоте. — Ноубл кивнул в сторону студии.

Вчера вечером я видел около сотни вспышек ее фотокамеры: она фотографировала всех и вся. Я понимал, что она просто пытается скрыть то, что охотится за выдающимися снимками Тудлса и мэра вместе. Жевун и гном.

— А что это был за мужик? — Ноубл посмотрел на ворота.

Я скривился. От моего кузена ничего не скроешь. Посреди вечеринки Джеки вдруг исчезла за воротами, а через несколько минут явилась с тем самым выражением лица. Мне приходилось терпеть этот ее вид несколько дней после того, как она подцепила в лесу того парня. Как ни противно об этом думать, но все же на лице у нее написано было «Рассел Данн».

По крайней мере вчера вечером мне удалось быстро вернуть ее в норму: всего пара шуток про мисс Эсси Лис моей стороны — и она пришла в себя и отправилась танцевать вместе со всеми.

Ноубл сверлил меня взглядом и ждал ответа, но у меня ответа не было. Я просто пожал плечами.

Ноубл с отвращением отвернулся и покачал головой:

— Слушай, что с тобой там, в Нью-Йорке, сделали? Отрезали все причиндалы? Какого черта ты позволяешь другому мужику отбирать то, что по праву твое?

Я сел прямее.

— Джеки просто мой ассистент. Она...

— Черт! Да она же тебе, считай, жена! Только что спите порознь. Никогда не видел людей, которые бы обращались друг с другом хуже, чем вы двое. Если у кого-то из вас портится настроение, то он просто говорит другому гадость — и все снова счастливы. Если это не любовь, я не знаю, что это.

Я не мог поверить в то, что сорвалось у меня с языка дальше.

— Любовь — это взаимное уважение. Это забота о...

Ноубл даже не потрудился ответить — просто встал и пошел помогать Тудлсу и Тессе с воздушным змеем.

Будь оно все проклято, но я прекрасно понимал, о чем говорил Ноубл. Я и сам отлично знал, что схожу с ума по Джеки. Да, она временами командует мной, и язык у нее острый как бритва, но она мне безумно нравится.

Я сидел за столом в полном одиночестве, приканчивал выпечку и апельсиновый сок и пытался не думать о том, что Джеки вчера ускользнула за ворота, чтобы повидаться с кем-то, кого она знает гораздо меньше, чем меня, но любит, очевидно, намного больше.

Ну как мне объяснить Ноублу, что я просто робею с Джеки? Она намного моложе меня, весит вполовину меньше... ей нужен парень, который встает в пять утра и пробегает шесть миль.

Всего несколько дней назад я поцеловал ее, и этот поцелуй потряс меня до глубины души.

Некоторое время я просто сидел на одном месте и с наслаждением себя жалел. Помимо этого, я пытался выяснить, что же гложет мое подсознание. Это как-то связано с Ноублом. Я прокрутил в голове все, что он рассказывал про семью и земли Ньюкомбов, однако не мог поймать мысль, что вертелась на задворках моего сознания.

Весь день я провел в саду. Я сидел, лежал в гамаке, один раз даже взялся ходить туда-сюда, но мысль, зревшая во мне, все никак не давалась в руки. Как будто под грудами пустой породы в моей голове покоился крохотный золотой самородок, а я все никак не мог его найти.

Около четырех Джеки вышла из студии и показала фотографии с вечеринки. Лучше всего получились снимки отца и мисс Эсси Ли, которые смотрели друг на друга влюбленными глазами. Джеки бросила на меня многозначительный взгляд. Я понял, что она думает о том, как скоро у меня появится мачеха. Но я так глубоко погрузился в свои мысли, что даже не улыбнулся.

— Что с ним такое? — спросила Джеки у Ноубла.

— Он всегда такой, когда обдумывает что-то большое. Как чего надумает — вернется на землю. Ты его сейчас даже не трогай — он тебя вообще не слышит.

Я хотел опровергнуть это, сказать, что Ноубл городит чушь, но я был слишком занят поисками важной мысли, которая бродила у меня в голове.

В понедельник я проснулся в шесть утра. У меня в голове было одно-единственное слово —«дети». Написанное огромными буквами люминесцентной краской. Все, что я искал, вмешалось в этом слове.

Я натянул на себя одежду и пошел наверх, в кабинет. Я не стал включать компьютер. Тут нужна интимность... Я взял планшет с зажимом, блок нелинованной бумаги (всего я купил их двадцать пять), свою любимую шариковую ручку и начал писать.

Этот самородок, что гнездился у меня в голове, сформировался из присутствия Ноубла и его рассказа о том, как он в детстве спас меня. И истории, которую я рассказал за ужином. И замечанием Джеки про книги о Гарри Поттере. Полагаю, что моя идея родилась из каждого слова, что я слышал с момента приезда Ноубла и отца.

Ноубл заставил меня вспомнить, что у каждой истории есть две стороны. Мы с ним в ранние годы пережили примерно одно и то же, но он считал свое детство чудесным, а я — кошмарным.

И в то же время, когда он рассказал мне о том, что сотворили с землей Ньюкомбов, с прудом, трейлерами, старыми машинами и покрышками от грузовиков, у меня волосы на голове встали дыбом. Кто дал этим заносчивым детям право гомогенизировать Америку?

Кто сказал, что вся Америка должна состоять из маленьких аккуратненьких домиков и «зеленых насаждений»? В картине мира Ньюкомбов люди и растения воюют друг с другом. Если растения не приносят пишу, переговоры с ними ведет бензопила Ньюкомбов.