Дэйв Волвертон - На пути в рай

• Название: На пути в рай
• Автор: Дэйв Волвертон
• Издательство: Русич
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5—87917—010—1

Наемники в защитной броне под небом чужих планет рассказывают анекдоты и случаи из своего боевого прошлого… Гигантские крабы в окутанном туманом лесу перешептываются женскими голосами… «Пустынный владыка», похожий на гигантского богомола, выползает из своей песчаной норы… Запах крови, пота и пороха, мертвенное сияние лазерных лучей — все, что нужно любителю настоящей военной фантастики, есть в этом романе.

«На пути в рай», первый роман Дейва Волвертона, опубликованный в 1989 году, мгновенно привлек к себе внимание, как читателей, так и критиков. Писатель-фантаст Орсон Скотт Кард сказал о первой книге Дейва Волвертона: «Это один из самых глубоких и сильных фантастических романов за всю историю жанра».

---

Мы шли по городу к большому дому, где разместился Гарсон, когда из джунглей на холме появилась машина. Очевидно, одна из наших, потому что автоматическая защита пропустила ее к городу. Я решил, что это один из наших патрулей. В машине сидели четверо оборванных наемников; когда машина вошла в город, один из наемников окликнул: — Гарсон! — Все они беспокойно оглядывались. Явно были встревожены.

Интересно, что случилось, подумал я. Может, они заметили в джунглях отряд ябандзинов? Гарсон крикнул:

— Сюда! — Машина свернула к нему и остановилась в нескольких метрах. Химеры, сопровождавшие Гарсона, подошли ближе. Им тоже хотелось услышать новость. Артиллерист на машине сорвал шлем. Это был японец.

Он крикнул:

— Я Мотоки Хотайо! — И все четверо открыли огонь из лазерных ружей и самострелов. Гарсон по-прежнему толкал перед собой коляску с Тамарой, и выстрел самурая прошел прямо через нее. Плазма прожгла ее, Тамара вспыхнула как факел, а выстрел из самострела почти снес ей голову.

Я упал на землю, вокруг химеры начали доставать свое оружие. Двигатель машины взвыл, она повернула и устремилась назад в джунгли; самураи продолжали, отступая, стрелять, сеяли смертоносный дождь. Кто-то из химер успел дважды выстрелить по ним из самострела, но стрелы отскочили от брони. Через несколько секунд машина самураев оказалась за городской стеной и исчезла.

Я поднялся. Химеры, ближе всех стоявшие к Гарсону, были убиты или ранены. Кто-то крикнул: «Убили Гарсона! Это был Мотоки Хотайо, сын президента!» Из домов выбегали люди с оружием.

Несколько химер подняли останки Гарсона — обгоревший труп, по которому ползали огненные змеи плазмы, пробитый десятками пуль, — и бросились в больницу. Но остальные только посмотрели им вслед, понимая, что делать что-либо уже поздно. Химеры, привязавшиеся к Гарсону, упали на землю и заплакали.

Я медленно подошел к Тамаре.

От нее практически ничего не осталось. Обожженное тело, без волос, вместо одежды пепел. Слишком ужасно, чтобы описывать. Я стоял и ждал, пока тело не остыло, потом положил ее на траву.

Глаза Тамары смотрели в ночное небо, словно она хотела увидеть звезды. Глазницы почернели. Век не осталось. Вокруг кричали, раненых уносили в больницу, и я подумал, что нужно бы помочь. Подбежал наемник в белье, в руках у него было ружье.

— Она твоя подруга? — спросил он. Я долго не отвечал.

— Нет, — сказал я наконец. — Она моя убийца. — Наемник удивленно кивнул, потом снял свою рубашку и закрыл лицо Тамары, ее невидящие глаза. И произнес слова, которые говорят над своими мертвыми беженцы — рефуджиадос:

— Свободна наконец.

Я пошел в больницу помогать в уходе за ранеными.

* * *

Позже я отыскал Абрайру, отправился с ней погулять и рассказал, как Тамара перепрограммировала нас. Рассказал Абрайре о том, как ее насиловали на корабле и что я об этом помню. Абрайра сжала ладонями мое лицо и посмотрела мне в глаза.

— Это что, какой-то розыгрыш? — Она нервно рассмеялась. — Ты хочешь избавиться от меня? Я ведь к тебе не очень пристаю. Можем продвигаться медленнее, если хочешь. Я знаю, у тебя давно не было женщины.

Мне хотелось бы рассмеяться. Но я не чувствовал ни радости, ни возбуждения. Только печаль.

— Это не розыгрыш, — ответил я. — Всего лишь честность. Можем пойти в лабораторию, и я покажу тебе оборудование в ее голове для программирования снов, если хочешь.

В голосе ее звучала угроза.

— Что? О чем ты говоришь? Я не пойду туда с тобой. Ты лжешь! Ты пытаешься обмануть меня! Ничего не произошло на борту «Харона»! Ничего плохого не случилось!

— Я не хотел причинять тебе боль. Но я не лгу. Воздерживаться от неприятной правды — это и значит лгать. Я бы никогда не рассказал тебе об этом, Абрайра, потому что это причинит тебе боль. Но я знаю, что ты испытываешь ко мне определенные чувства, и ты, в свою очередь, должна знать, что они основаны на лжи. Я пытался спасти тебя от Люсио — и спас бы, если бы мог, — но я ничего не сделал. Я не тот человек, каким тебе кажусь. Твои воспоминания об этом инциденте — фальшивка. Это программа, навязанная тебе. И многое другое из твоего прошлого у тебя отобрано.

Абрайра смотрела на меня. Я не знал, что она видит в темноте своими серебряными глазами. И не понимал их выражения.

— Это правда, что я испытываю к тебе чувство, Анжело, — ответила она. — Но даже если твой рассказ правдив, мои чувства основаны не на одном — на тысяче казалось бы незначительных проявлений: ты обращался со мной как с равной, ты страдал, когда поступал неправильно, ты всегда был добр ко мне.

Я отвел взгляд.

— Ты можешь уверить себя в этом, но правда от этого не изменится.

Она долго молчала. Наконец сказала:

— Пошли! — и в голосе ее звучал страх. Когда мы вернулись в больницу, один из техников Гарсона вскрывал череп Тамары. И хоть я не раз присутствовал при вскрытии, зрелище ужасно подействовало на меня. Он вскрыл теменную и затылочную доли ее черепа и извлекал платиновые проводки из головы. Сотни тончайших невросинаптических адаптеров были подсоединены ко всем центрам ее мозга — к слуховому, зрительному, тактильному, к центру, управляющему эмоциями, а сразу за затылочной вилкой находился небольшой процессор.

— Неплохое оборудование, — небрежно заметил техник, словно резал салат на завтрак, а не вскрывал свою знакомую. — Знавал я профессиональных снотворцев, тех, что могут создавать практически совершенную иллюзию. Ни у кого такого оборудования не было. Ни у кого!

Абрайра в ужасе отвернулась от операционного стола. Я не хотел, чтобы она увидела правду в таком отвратительном обличье. Вид ее лица вызывал у меня боль. Химеры всегда испытывают ужас, когда боятся, что с ними обойдутся жестоко.

— Что ты будешь с этим делать? — спросил я у техника, желая отвлечь Абрайру.

— Продам! Рано или поздно здесь тоже потребуются создатели сновидений. Из всего этого можно соорудить три хорошие сборки.

И хотя меня тошнило от всего происходящего, я с почтением посмотрел на серое вещество мозга Тамары. Она очень хорошо знала нас, понимала наши мысли, страхи и желания. Она была непревзойденным картографом мира мыслей. И в этом мире была необыкновенно талантлива. Мне неприятно было видеть, как с ней обращаются.

Я увел Абрайру из больницы, и она упала мне на руки и расплакалась, потом вдруг оторвалась от меня и убежала. Я бросился следом, схватил за руку, остановил, и мы пошли дальше вместе. Абрайра долго плакала, потом сказала:

— Перфекто часто расспрашивал меня о моем прошлом — сразу после мятежа. Он говорил, что в прошлом со мной происходили нехорошие вещи. Я ему не верила. — Грудь ее вздрагивала, Абрайра дышала судорожно, словно вот — вот ее вырвет.

— Люди, которых я знала всю свою жизнь, говорили мне, что я переменилась. Что я впервые в жизни могу быть счастливой! — Она остановилась и долго смотрела вперед, словно видела что-то такое, что мне не видно.

— Наверное, они говорили правду, — сказал я.

— Ты считаешь, эта женщина уничтожила тебя. Но меня она старалась спасти!

— Ты не чувствуешь себя обманутой? — спросил я. — Ведь я не спас тебя от Люсио.

— Да, я чувствую себя обманутой! Но не ты меня обманул! Все, что я помню о твоих поступках, убеждает меня: ты бы сделал, если бы мог. В глубине души ты именно такой человек, каким я тебя вижу.

И я понял, что она говорит правду. И моя честность — я надеялся — не отвратила от меня Абрайру, хотя и причинила ей боль.

* * *

Все ночь шел сильный дождь, а на следующий день Абрайра пришла в больницу. Она приготовила еду и попросила меня отправиться с ней на пикник. Я согласился, и она отвела меня к машине. Мы двинулись на юг от города, и на нас не было брони. Абрайра отыскала платье с ярким многоцветным рисунком. Я надел свое белое кимоно. Чувствовал я себя неуверенно, оказавшись за пределами города без защиты. Одежда у меня была такая тонкая, что пропускала лучи солнца. Мы говорили о разных пустяках, потом Абрайра попросила меня рассказать о своей семье. Ее очаровала сама мысль о возможности принадлежать к большой семье. К югу от города, километрах в сорока, мы нашли длинный полуостров с несколькими дюнами на нем, остановились на его северной оконечности и поели. Когда еда кончилась, Абрайра сказала:

— Пойдем за дюны. У меня есть для тебя сюрприз.

Мы пошли по белым дюнам, шли легко и неторопливо. Песок после дождя намок и уплотнился, так что идти было нетрудно. Остро и чисто пахло морем, гораздо лучше, чем от разлагающихся океанов Земли, и Абрайра взяла меня за руку. Я подумал, что она захочет лечь со мной на землю и заняться любовью, и эта мысль опечалила меня.

— Ты снова думаешь о чем-то грустном, — сказала Абрайра. — О чем?

— Я решил улететь с Пекаря на «Хароне», — ответил я, — и разыскать свою семью. Корабль уходит через три недели. Я думаю, мне будет не хватать тебя.