Валерий Брюсов - Том 3. Стихотворения 1918-1924

• Название: Том 3. Стихотворения 1918-1924
• Автор: Валерий Брюсов
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Поэзия
• Год: 1973

Настоящее собрание сочинений В.Я. Брюсова — первое его собрание сочинений. Оно объединяет все наиболее значительное из литературного наследия Брюсова. Построено собрание сочинений по жанрово-хронологическому принципу.

Третий том составляют стихотворения 1917–1924 гг. (сборники: «Последние мечты», «В такие дни», «Миг», «Дали», «Меа» и поэтические произведения 1892–1924 гг., не вошедшие в авторские сборники.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

4 марта 1902

«Я много лгал и лицемерил…»

Я много лгал и лицемерил,
И много сотворил я зла,
Но мне за то, что много верил,
Мои отпустятся дела.

Я дорожил минутой каждой,
И каждый час мой был порыв.
Всю жизнь я жил великой жаждой,
Ее в пути не утолив.

На каждый зов готов ответить,
И, открывая душу всем,
Не мог я в мире друга встретить
И для людей остался нем.

Любви я ждал, но не изведал
Ее в бездонной полноте, —
Я сердце холодности предал,
Я изменял своей мечте!

Тех обманул я, тех обидел,
Тех погубил, — пусть вопиют!
Но я искал — и это видел
Тот, кто один мне — правый суд!

16 апреля 1902

Sub specie aeternitatis[14]

Отселе мне видно потоков рожденье.

Пушкин

О, господи, какое счастье
Быть художником!
Самовластным, гордым, свободным, —
Царем над созвучиями и образами.

Они меня оскорбляют,
Какое мне дело?
Я на тех бесконечных высотах,
Где небо и лед,
Куда и мечта о дольних заботах
Не досягнет.
Выше нет ничего. Небо сине.
Вдалеке очертанья таких же вершин.
О, как вольно дышать в беспредельной пустыне,
Повторять неземное, великое слово: один!

Мне видна земля,
Моря золотое пространство,
Нагорий живое убранство,
Распростертые низко дороги, поля.

И местами селенья,
Как столбы при дороге, как на перекрестках каменья.
Но мне не видно людей,
Их суеты вседневной.

Я увидал бы движенья двух ратей,
Падение царства, созданье столицы.
Я смотрю на жизнь мной отвергнутых братии,
Как смотрят на землю птицы.

Солнце!
Здравствуй, солнце, мой двойник!
Я люблю твой ясный дик.
Как и ты, я с высоты
Вижу горные хребты,
И узорчатых лугов,
И кипенье городов…

Ноябрь 1902

«Я путешественник случайный…»

Я путешественник случайный,
Бродяга в мире, дикий скиф,
Любуюсь на земные тайны,
На храм, на башню, па залив.

И медлю пред душой безвестной,
Внимательно любуясь ей,
Как перед статуей чудесной,
Жалея покидать музей.

Ноябрь 1902

«Да, в нашей жизни есть кумир для всех единый…»

Да, в нашей жизни есть кумир для всех единый —
То лицемерие; пред искренностью — страх!
Мы все притворствуем в искусстве и в гостиной,
В поступках, и в движеньях, и в словах!

Вся наша жизнь подчинена условью,
И эта ложь в веках освящена.
Нет, не упиться нам ни чувством, ни любовью,
Ни даже горестью — до глубины, до дна!

На свете нет людей — одни пустые маски,
Мы каждым взглядом лжем, мы прячем каждый крик,
Расчетом и умом мы оскверняем ласки,
И бережет пророк свой пафос лишь для книг!

От этой пошлости обдуманной, обычной
Где можно, кроме гор и моря, отдохнуть?
Где можно на людей, как есть они, взглянуть?
— Там, где игорный дом, и там, где дом публичный!

Как пристани, во мгле вы выситесь, дома,
Убежища для всех, кому запретно поле,
В вас беспристрастие и купли и найма.
В вас равенство людей и откровенность воли.

Вот мир восторженной победы и борьбы
В разврате искреннем и слов и побуждений.
Мы дни и месяцы актеры и рабы,
Оставьте же притон для искренних мгновений!

<1902>

«Дивный генуэзец! как нам стали понятны…»

Дивный генуэзец! как нам стали понятны
Твои пророческие слова:
«Мир мал!»
Мы взором одним озираем его
От полюса до полюса —
Нет больше тайн на земле!

Прежде былинка в безмерных просторах,
Упорно — за веком век —
Работал, боролся, вперед продвигался
И своей планетой, наконец, овладел
Человек.

Нет больше тайн в надземном тесном мире!
Стальные иглы рельс, обвив материки,
Бегут сквозь цепи Анд, бегут в степях Сибири —
К верховьям Крокодиловой реки;

Земля, земля! настало время!
Ты — достояние людей.
Не то или другое племя,
Не тот иль этот из царей,
Тебя взял Человек, его спокойный гений,
Его холодный ум, его упорный труд
И смелый взлет безумных дерзновений!
И правит скорбного Судьи бесстрастный суд.

Человек! торжествуй! и, величье познав,
Увенчай себя вечным венцом!
Выше радостей стань, выше слав,
Будь творцом!

<1902>

«Пусть лобзает меня — он лобзаньем своим!..»

— Пусть лобзает меня — он лобзаньем своим!
Удовольствия ласк его — свыше вина.
Запах риз его — ладанный дым,
Как пролитое миро — его имена!
Девы ради сего — возлюбили тебя!
За тобой и к тебе, царь, пойду я, любя.
Опаленная солнцем, лицом я смугла
И прекрасна, как полы в китарских шатрах,
Как завесы во храме на пышных вратах.
Виноградник отца я все дни стерегла,
Но сберечь не сумела я свой виноград.
Где пасешь ты? скажи мне, возлюбленный брат!
Где почиешь в полуденный жар, — возвести!
Чтоб к друзьям твоим мне, заблудясь, не прийти.

— Если ты угадать не умела, где брат,
Приходи к пастухам по следам наших стад.
Кобылице моей в колеснице царя
Уподоблю тебя я, подруга моя!
Хороши твои щеки в серьгах золотых,
Хороша твоя грудь в ожерельях твоих.
Золотые подвески я дам с серебром…
О, как сладостно ладаном пахнет кругом.

— Ветка мирры — мой брат — на груди у меня,
В винограднике, брат мой, покойся до дня.
— Ты прекрасна, сестра, — как у голубя взор.
— Ты прекрасен, мой брат, — ароматен убор.
— Сень над ложем у нас наклоняется вниз,
Кровля ложницы — кедр, потолок — кипарис.

1902

«Влачась по дням, при новой встрече…»

Влачась по дням, при новой встрече
Твержу с усталостью «люблю»,
Но эти взоры, миги, речи
Запоминаю и ловлю.

От ночи дню передаваем,
Куда-то на волнах влеком,
То из-за стен дышу я раем,
То за окном я внемлю гром.

Не увлечен и не печален,
Но, любопытствуя везде, —
В бреду пиров, в молчаньи спален,
Я рад бегущей череде.

Уходят шумные мгновенья,
И я дивиться вновь готов
На самоцветные каменья
Случайно сложенных стихов.

<1902>

«Прими послание, о Виктор!..»

Прими послание, о Виктор!
Слагаю песнь тебе я в честь,
Пусть консул я, а ты — мой ликтор,
Но сходство между нами есть.

Тебе милее смех девичий,
Мне — женский и бесстыдный смех.
Но что до маленьких различий,
Когда мы оба любим грех!

Мы оба на алтарь Цитерин
Льем возлияния свои,
И оба будем — я уверен,
До гроба верными любви!

Но любим мы полней и выше,
Чем даже страсти легкий стон, —
Напевы стройных полустиший
И в темных лаврах Геликон!

<Март 1903>

«И вдруг все станет так понятно…»

И вдруг все станет так понятно:
И жизнь земли, и голос рек,
И звезд магические пятна, —
И золотой настанет век.

Восстанут новые пророки
С святым сияньем вкруг волос,
Твердя, что истощились сроки,
Что день настал свершенья грез.

И люди все, как сестры-братья,
Семья единого отца,
Протянут руки и объятья,
И будет радость без конца!

9 — 10 сентября 1903

«Над бредом наших разных ликов…»

М. Н. Семенову