Александр Маркьянов - Сожженные мосты

• Название: Сожженные мосты
• Автор: Александр Маркьянов
• Жанр: Альтернативная история

Третья часть «Бремени Империи». Судьба народов и империй решается не во дворцах и не на дипломатических раутах. Тегеран и Багдад, Варшава и Вашингтон, Вена и Санкт-Петербург — везде идет невидимая и жестокая тайная война, в которой каждый вынужден отстаивать свое право на дальнейшее существование. И в этой войне нет непобедимых!

Все семь частей в одном файле.

Сетевая публикация

---

Рука протянулась и втащила его внутрь…

Внутри было человек десять, шестеро мужчин, трое женщин и пацан лет десяти. Было темно, по камням то и дело щелкали пули — но евреи построились так предусмотрительно, что первый этаж кибуцного правления у них был с полуметровыми стенами, какие не всякая пушка возьмет, узкими окнами — бойницами и со складированным здесь запасом. Евреи были людьми предусмотрительными, долгими столетиями они жили в постоянном страхе перед резней, побоищем, погромом, а потому, когда евреям разрешили переселяться на Восток и тут покупать оружие по своему усмотрению, а не так как в России — они переселялись. И покупали. Получилось так, что на шестерых мужчин здесь было целых пять пулеметов, из них три станковых, два ДШК и чешский пятнадцатимиллиметровый ZB-60 на колесном станке, который можно перевести в положение для зенитного огня и так он великолепно подкатывается к любой бойнице на колесиках. Еще было два обычных пулемета — ПК и MG-42, и много другого оружия, часть из которого была свалена в углу, а часть аккуратно расставлена вокруг стен, на случай штурма. Женщины и пацан, то набивали ленты патронами, то помогали мужчинам перемещать с места на место тяжелые пулеметы и ленты в коробках. Вентиляции не было совсем, и порохового дыма было столько, что глаза резало как ножом и дышать — не вздохнешь. Про такие ситуации говорят — хоть колун вешай. Все мужчины были голыми по пояс, и все это — гарь, грохот как отбойными молотками только намного громче, полуголые фигуры в дыму — все это походило на преддверие ада, чистилище.

— Ерик! — сказал атаман.

Полуголый человек, что-то сосредоточенно выцеливающий у бойницы, не ответил.

— Ерик!!!

Человек, давно оглохший и наверняка контуженный всем этим грохотом, повернулся.

— А?

— Сваливать надо!! — заорал атаман, — все уже отошли!

Ерик, которого на деле звали Ершалаим, то есть Иерусалим отвернулся, прицелился — и дал очередь. По полу запрыгали три свежие гильзы, звуковая волна ударила по ушам.

— Отходить надо! — заорал атаман — всех касается! Приказ командования!

— Какая разница, где подыхать?! — проорал в ответ Ерик — что здесь, что там. Все равно подохнем!

— У меня машина есть! Отойдем!

Как назло — именно в этот момент что-то свистнуло, и тоненький пацанский голос крикнул по-русски:

— Дядя Ершалаим, в машину попали!

— Вот видишь! Нет машины!

Атаману хотелось материться, последними словами, хотелось дать этому… лучше не говорить кому, чтобы с копыт и юшка по всему лицу, но в этот момент по стене горохом сыпанули пули, и стало не до разборок.

— Патронов надолго хватит?!

— Надолго! Хорошо запаслись, на всех хватит!

— Вот смотрю я, Серков… и думаю… вот зачем ты сюда влез? А? Зачем ты, казак за жидами вернулся?

— Какой ты жид? Если бы ты был жид — не ты мне, а я тебе был бы денег должен!

— Плохой из меня жид.

— Зато пулеметчик хороший!

Вечером, пережив три штурма и потеряв двоих — обоих на совершенно дурацкой попытке пострелять еще раз из Б-10, которую сожгли после пятого выстрела (но эти пять выстрелов неплохо проредили атакующих), решили все же отходить.

— Во время намаза надо! — атаман Серков пытался протереть грязным платком слезящиеся от пота, грязи и порохового дыма глаза, когда намаз, они вообще не соображают, ракаты свои читают и все. Только как выйти…

— В ночь выйдем… — Ерик стоял над флагом с могендовидом, какие тайно были у всех кибуцников (открыто не разрешалось). Этим флагом были накрыты лежащие в углу просторного убежища несколько тел.

— Что так мало то вас…

— Кто раньше ушел. Кто тут лег. Мы ведь держаться пытались… Вон там дядю Есю сожгли… А фронт то где?

— Какой фронт — устало махнул рукой атаман — линия обороны. Пока по каналу.

— Казаков то отвел?

— Отвел… Кто остался.

Ерик посмотрел на часы.

— Через второй этаж отходить будем. Полчаса еще есть…

Второй этаж был разрушен и выгорел полностью: компьютеры, мебель, все. Только проломы окон в стенах, через которые мягко светит полумесяц, символ удачи, символ ислама — и все.

Хвала Аллаху, милостивому и милосердному, Господу всех миров…

Через ночной прицел наметили, где идти. Договорились — если кто-то ранен, то так и остается. Никто его не вытаскивает и группу не тормозит. Главная задача — прорвать кольцо. Прорваться хоть кому-то — все они сделали все что могли, и даже больше.

А последняя граната есть у каждого. Даже у пацана.

След в след, пригибаясь — несколько черных теней, еще несколько черных теней в черном мире. Черным этот мир сделала ночь, опустившись в положенное время на землю и укрыв черным покрывалом тьмы все совершенное за день людьми безумие.

То тут, то там — бормотание, правоверные молятся, усердно отдают Аллаху свои ракаты. Кто убил неверного на пути Джихада — тот гарантированно попадает в рай. По крайней мере — так говорят те муллы, которые их послали сюда. Трупы — они везде, то и дело нога наступает в мягкое, упруго пружинящее под ногой. Трупами буквально завалены подходы к правлению кибуца, и они, как незримые стражи охраняют это место, держат периметр. Кто-то где-то надрывно стонет, и это действует на нервы. Хочется повернуться, дать длинную, злую очередь, чтобы прекратить все это.

И все-таки вышли. Растворились в ночи — блуждать по обезумевшему миру, как евреи по Синайской пустыне.

— Ну, что? Так и будешь водить нас сорок лет, как Моисей по пустыне.

— Сейчас, выйдем. Вон, канал, кажется…

Каналы тут были особенными — закрытыми, чтобы не испарялась драгоценная, подаваемая туда вода, это квадратные бетонные желоба, примерно два на два. Во многих местах эти желоба были сейчас разрушены, и следовало быть очень осторожным, чтобы не провалиться.

Атаман прислушался.

— В канал! Ложись!!! — дико заорал он, и бросился в грязную, вонючую, застойную воду, которая была здесь глубиной метра под два, чтобы скрыться от неминуемой смерти. Следом плюхнулся еще кто-то.

Он ушел под воду с головой — и в этот момент, мир вдребезги раскололся…

Современные артиллерийские системы позволяют вести огонь с расстояния шестьдесят — семьдесят километров, ты не видишь сами установки, не слышишь, как они стреляют. Просто где-то вдалеке орудия задирают стволы в зенит — и в пятидесяти километрах от этого места мир раскалывается на части.

Били осколочными, с воздушным подрывом — они разрывались на высоте в пару десятков метров от земли по команде взрывателя и разлетались стальными осколками, пробивая человека насквозь. Это как стальная метла, такие снаряды используют против противника, находящегося на открытой местности. После него остаться в живых почти невозможно…

После того, как артиллеристы перенесли огонь дальше, атаман, кашляя и отплевываясь вонючей, заразной водой с трудом выполз наружу из оросительной системы, подтянулся и перевалил свое тело через край желоба. Все желоба были чем-то забиты, он даже не хотел знать чем, хотя с ужасом догадывался. Замер, отдыхая.

Потом почувствовал, что кто-то рядом, хватанулся за автомат.

— Я, — сказала темнота.

— Ерик?

— Помоги…

Их осталось четверо, он сам, атаман Серков, Ерик, женщина и тяжело раненый осколком пацан. Еще одна женщина догадалась прыгнуть за ним в оросительную систему — но захлебнулась. Остальных посекло осколками.

Артиллерия продолжала налет, небо разрезали алые трассы — шлейф от снарядов систем залпового огня, били ими непрерывно. Рация вышла из строя, понять, что происходит, было невозможно.

Хотя чего гадать — понятно, общее наступление…

Похоже, все-таки новый император оказался не трусом — дал ввязаться основным силам противника в сражение, хладнокровно пожертвовал первой линией, дал бандитам, прикрывающимся исламскими лозунгами несколько небольших побед, сконцентрировал за линией фронта резервы — и в решающий момент обрушил на врага всю артиллерию, какая была. Вон как бьют… не переставая, накрывают сплошным ковром. Только бы бомбардировщики не прошлись повторно — иначе сожгут дотла. Хотя нет — наверное, у бомбардировщиков цели дальше, в самой захваченной исламистами Персии.

Они же, те, кто остался — даже не пешки. Статистически не значимые единицы в разыгрывающемся сражении. О них не знают ни в одном штабе, их никто не принимает в расчет. Надо сказать, что сыграли честно — предупредили же по связи, что нужно отходить. Не выполнил приказ — сам и виноват.

— Ерик…

— Идти надо.

Так и не похоронив своих мертвых, они выступили в путь — первым Серков, потом женщина, потом Ерик с раненым и кое-как перевязанным пацаном на руках. Атаман машинально взглянул на часы — два часа до рассвета.