Михаил Кром - Стародубская война (1534—1537). Из истории русско-литовских отношений

• Название: Стародубская война (1534—1537). Из истории русско-литовских отношений
• Автор: Михаил Кром
• Издательство: Рубежи XXI
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 5-347-00004-3

Книга посвящена важному эпизоду русско-литовских отношений — Стародубской войне 1534—1537 гг. Хотя она не принесла ни одной из сторон больших территориальных приобретений, но по напряжению сил и масштабу боевых действий в пограничье от Опочки на севере до Чернигова на юге нисколько не уступала иным кампаниям. Не сходясь в крупных полевых сражениях, армии ожесточенно штурмовали крепости, совершали глубокие рейды по территории противника: зимой 1535 г. русские почти дошли до Вильны.

Особый интерес придает сохранность большого комплекса источников. Автор воссоздает максимально полную и объективную картину событий, сопоставляя материалы разного происхождения.

Уникальные документы позволяют судить о тактике полководцев и численности войск, внутреннем состоянии противоборствующих держав, о ремонте дорог и строительстве мостов; содержат обширный биографический материал. Перед читателем проходит галерея участников войны: литовский и польский гетманы Ю. Радзивилл и Я. Тарновский, московские воеводы кн. М. В. Горбатый и В. В. Шуйский, герой обороны Стародуба кн. Ф. В. Овчина Оболенский. А десятки имен детей боярских и простых «мужиков» списков русских пленных — не только бесценный материал для генеалогии, просопографии и антропонимики, но и напоминание о тяготах и бедствиях войны, выпавших на долю служилого люда и горожан.

Дополнительную ценность работе придают карты, отражающие основные этапы событий.

Концы страниц размечены в теле книги так: <!-- 123 -->, для просмотра номеров страниц следует открыть файл в браузере. — DS

---

Князю Федору Васильевичу Оболенскому суждено было умереть на чужбине. В 1549 г. он последний раз упоминается в известных нам источниках. К тому времени произошла смена на литовском и польском престолах: в 1548 г. великим князем литовским и королем польским стал сын Сигизмунда I — Сигизмунд II Август. В январе 1549 г. послы нового господаря С. П. Кишка, Я. Ю. Комаевский и писарь Г. Ясманов прибыли в Москву в связи с приближавшимся сроком окончания перемирия между Россией и Литвой. На переговорах вновь встал вопрос о пленных и повторился уже известный нам сценарий: за освобождение пленных литовские послы просили уступки Чернигова, Себежа и других городов, на что бояре согласиться не могли488.

Послам Михаилу Яковлевичу Морозову «с товарищи», отправленным в Литву в июле 1549 г., было велено добиваться снятия с остававшихся там русских пленных оков и общего смягчения режима их содержания489. «И нечто похотят князя Михаила Голицу и князя Федора Овчину и иных которых на окуп дата, — гласила полученная послами инструкция, — и Михаилу с таварищи давати за них тысяч до дву или до полутретьи (двух с половиной. — М. К.), а болши того не давати, а говорите: ведь ужь в них службы никоторые нет, толко за них даем окуп того для, чтоб они видели государя и детей своих и жон, а живота их много ли будет, уж все состарелися»490.

Приведенное упоминание о кн. Ф. В. Овчине Оболенском (вместе с ветераном Оршинской битвы кн. М. И. Голицей Булгаковым) свидетельствует о том, что летом 1549 г. пленный стародубский воевода еще числился в живых. Сигизмунд-Август тогда не отпустил никого из пленников за выкуп, но заявил русским послам, что он, даже не дожидаясь ходатайства Ивана IV, уже облегчил условия содержания пленных: «мы еще первей сего… казали старших вязней до города нашего столного до Вилны свести и там их велели держати без всякие нужи и тягости; а который вязни по иншим замком нашим будут, мы и тых не велели в нуже и тягости держати…»491 Три года спустя, в 1552 г., король, демонстрируя добрую волю, отпустил на родину двух воевод, томившихся в плену со времен Оршинской битвы 1514 г. — князя М. И. Голицу Булгакова и князя Ивана Селеховского492. Что же касается стародубского воеводы кн. Федора Овчины Оболенского, то его к тому времени, возможно, уже не было в живых. В сентябре 1554 г. вдова воеводы, княгиня Ульяна, дала в Троице-Сергиев монастырь 25 рублей по душе князя Федора Васильевича493.

Князь Ф. В. Оболенский пережил многих своих соратников и противников по Стародубской войне; еще в 30-х годах умерли воеводы, предводительствовавшие русскими полками в походах 1534—1535 гг.: князья М. В. Горбатый (1535), Б. И. Горбатый (1537), В. В. Шуйский (1538)494; в 1541 г. умер командовавший литовской армией в той войне гетман Юрий Радзивилл495. А в 1548 г. скончался и сам великий князь литовский и польский король Сигизмунд Старый. Им на смену шло новое поколение государственных деятелей и полководцев, на чью долю — по обе стороны русско-литовской границы — выпали испытания Ливонской войны.

Приложение I ОСВЕЩЕНИЕ ХОДА РУССКО-ЛИТОВСКОЙ ВОЙНЫ В НАКАЗАХ РУССКИМ ГОНЦАМ И ПОСЛАМ В КРЫМ

Наказы русским гонцам и посланникам в Крым 1534—1535 гг. содержат ценную информацию о ходе русско-литовской войны, близкую по времени к описываемым в них событиям. Оба наказа были внесены в посольскую книгу (№ 8), отразившую дипломатические отношения России с Крымом за 1533—1539 гг., и написаны тем же почерком, что и остальной текст. Документы публикуются по общепринятым правилам издания источников XVI — XVII вв. Сверка с текстом посольской книги, хранящейся в РГАДА, выполнена Ю. М. Эскиным.

1

1534 г. сентября 15. Наказная «память» гонцу Юрию Юматову

(л. 85 об.) А нечто вспросят Юрья, приходили литовские люди к Чернигову и на Стародубские места и что над ними учинили, // (л. 86) и Юшку говорити: Литовской, господине, государю нашему недруг: приходили его люди к Чернигову и на Стародубские места, и воеводы государя нашего и наместники из Стародуба и из Новагорода из Северского к Чернигову пришед, да людей у них многих побили, а иных переимали; и иные люди от того часа того проч(ь) отошли, а на Стародубские места приходили. И воеводы государя нашего также многих людей тут в земле побили, а иных многих переимали и гетмана желнерского Суходолского изымали, а с ним человек со сто желнер. А как пошли из Стародубских мест, и на реке на Ипути государя нашего воеводы литовских людей, дошед, многих побили, а иных поимали, и шатры и лошади у них многие поимали.

А государя нашего воеводы и люди, дал Бог, все поз // (л. 86 об.) дорову.

РГАДА. Ф. 123 (Крымские дела). Оп. 1. Кн. 8. А. 85 об. — 86 об.

2

1535 г. марта 8. Наказные «речи» великого князя Ивана IV к крымскому царевичу Ислам-Гирею с Даниилом Загрязским

(л. 177 об.) Государь наш велел тобе говорити: ведомо тобе, что нам Жигимонт король польской недруг, и опосле отца нашего нам учал недружбу свою чинити и ратен с нами учинился. И мы ныне, взем Бога на помощ, посылали на того своего недруга на литовского землю воевод // (л. 178) своих многих со многими людми. Из Смоленска посылали есмя воевод своих многих со м[н]огими людми, а из Новагорода посылали есмя также воевод своих многих с многими людми. И милостию Божиею те наши воеводы воевали от Смоленска Дубровну, [О]ршу, Друческ, Борисово, Прихабы, Соколин, Бобыничи, Лучесо, Чюдно, Быковичи, да Заборовье, Сорицу, Свеино, Воиборовичи, Голубичи, Выдрею, Долца, Долгиновичи и иные городы и пришли в Молодечну. А наугородцкие воеводы воевали Полтеск, Витебск, Брясловль, Осиновец, Сенну, Латыгошу и иные городы. И в Молодечне воеводы наши ноугородцкие сошлис(ь) с нашими воеводами, которые шли от Смоленска и, зшедшис(ь), нашы воеводы шли и воевали городы и места к Вилне и, пришед, сами стояли за сорок верст от Вилны а людей // (л. 178 об.) нашых посылали воевати. И нашы люди воевали от Вилны за дватцать верст, а иные за пятнатцать верст. А оттоле пошли нашы воеводы и Литовскую землю воевали, городы и волости подле Неметцкую землю, у городов посады жгли, и волости и села королевы и панские жгли, и людей во многих местех Королевых побивали, и полону безчислено имали. А из Стародуба посылали есмя на Литовскую ж землю воевод своих многих со многими людми. И воеводы нашы воевали Литовскую землю, город Речицу, Свислач, Чернобыл, Горела, Петров городок, Мозыр, Случеск, Рогачев, Бобруеск, Туров, Брягин, Любеч и иные многие литовские городы, сами мало не доходили до Новагородка до Литовского. А людей наши посылали воевати и нашы люди воевали по Новгородок по Ли // (л. 179) товской, также у городов посады жгли и волости и села королевы и панские жгли и людей во многих местех побивали и полону безчислено имали. И, воевав Литовскую землю, нашы воеводы изо всех тех мест и со всеми людми, дал Бог, вышли поздорову. И тобе бы то, брату нашему, ведомо было.

РГАДА. Ф. 123 (Крымские дела). Оп. 1. Кн. 8. А. 177 об. — 179

Приложение II СПИСОК РУССКИХ ПЛЕННЫХ В ЛИТВЕ 1538 года

Списки русских пленных (преимущественно детей боярских, а также их слуг, купцов, пищальников и простых «мужиков»), оказавшихся в литовской неволе в ходе военных кампаний первой трети XVI века, являются ценнейшим источником по военной истории, генеалогии и ономастике России того времени. Всего сохранилось (полностью или частично) шесть таких списков, составленных в канцелярии Великого княжества Литовского с 1518/1519 по 1538 г.496

Публикуемый здесь реестр от 20 октября 1538 г., содержащий сведения о пленных, захваченных литовцами в ходе Стародубской войны, дошел до нас в единственном списке 90-х годов XVI в. в составе 7-й книги Литовской метрики497. Наряду с детьми боярскими и простыми «мужиками», приведенными с Северщины и других районов боевых действий 1534—1536 гг., заметное место в данном перечне занимают имена ратников и воевод, томившихся в плену со времен Оршинской битвы 8 сентября («великой битвы Роское», как она именуется в этом документе).

Хотя составитель переписи, дворянин Иван Михайлович Песлякович, утверждал, что он «тые вси вязьни живыи и мерътъвыи на имя пописал», легко убедиться в том, что получившийся перечень далеко не полон. Так, сохранившийся среди документов бывшего Радзивилловского архива перечень раздачи пленных литовским хорунжим вскоре после взятия Стародуба (вероятно, осенью 1535 г.) содержит множество имен (в основном «простых людей», как их характеризует не известный нам составитель документа), не нашедших впоследствии отражения в списке пленных 1538 г.498 Очевидно, учет пленных «мужиков» не отличался строгостью. Весьма характерна, например, запись в упомянутом реестре раздачи пленников хорунжим: «Неменчинскому хоружому — простые люди: Ивко Семенчин сын, Булгаков человек, Селиван Давыдович. А третего человека, не написавши, взяли»499.