Николай Дубов - Колесо Фортуны

• Название: Колесо Фортуны
• Автор: Николай Дубов
• Издательство: Дет. лит.,
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1980

Начинающееся с незначительного на первый взгляд эпизода в безвестном селе действие романа стремительно развивается и расширяется, охватывая все новые круги лиц. Корни, причины происходящего ныне уходят в XVIII век, и действие романа перебрасывается во дворец французского короля, в Пруссию, в императорский Санкт-Петербург, в Польшу, наконец снова возвращается в современность. И всегда, повсюду перед героями романа встает вопрос об ответственности каждого за свои поступки, за все происходящее, за судьбы родины.

---

— Но дядя Федя, разве он правду рассказал? Ведь Сен-Жермен — это же тройка, семерка, туз!.. Ну, помните, в "Пиковой даме"? "Однажды в Версале о же де-ля Рен, Венюс московит проигралась дотла. Среди приглашенных был граф Сен-Жермен…" Ну и дальше — три карты! три карты! три карты!

Теперь засмеялся Федор Михайлович.

— Милая Юка! Кажется, Лассаль сказал: "Учитесь, учитесь, только не по журнальным статьям!" Я бы к этому добавил: "Не изучайте историю по оперным спектаклям и кинофильмам!"

— Так ведь и у Пушкина тоже… — вспыхнула Юка.

— Пушкина полезно перечитывать. У него Томский рассказывает историйку о благородном и таинственном чудаке Сен-Жермене и трех картах. Модест Чайковский для оперы изложил эту историйку корявыми стихами и зачем-то сделал Сен-Жермена паскудником, который потребовал неблаговидной платы за услугу…

— Так что, этот граф был на самом деле? — сказал Антон. — Я думал, просто, так, сочинение из головы…

— Нет, — сказал Федор Михайлович. — Сен-Жермен не "из головы", а личность историческая. Историки удостоверяют, что Сен-Жермен посетил Петербург, был другом Григория Орлова и участвовал в заговоре против Петра Третьего.

— Выходит, он был шпион? — сказал Антон.

— Вероятно, и шпион тоже. Во всяком случае, в этом был уверен его современник Казанова, который в таких делах, несомненно, разбирался, так как сам был шпионом. Но в отличие от Казановы, Сен-Жермен мемуаров не писал и остался личностью загадочной. Известно, что он без конца путешествовал, знал много языков, был очень богат, но происхождение его богатства темно и непонятно.

При французском дворе он появился, очаровав маркизу Помпадур, а Людовика Пятнадцатого покорил тем, что надтреснутый королевский бриллиант мановением руки превратил в целый, отчего тот стал втрое дороже.

— Так это же настоящее чудо! — сказала Юка.

— Или ловкость рук. Подменить треснутый бриллиант целым не так уж трудно. Наш иллюзионист Дик Читашвили делает штуки посложнее — прикрывает пустую ладонь платком, а когда поднимает платок, на ладони оказывается большая стеклянная ваза с водой, в которой плавают золотые рыбки. Чтобы приобрести расположение короля, стоило подменить плохой бриллиант хорошим.

— А я знаю — он был гипнотизер! — убежденно сказала Юка.

— Возможно, он и обладал силой внушения, однако сильнее всякого гипноза на людей действует их собственное воображение. Сен-Жермен сам распускал легенды о себе, еще больше их создавали другие. Говорили, что он обладает эликсиром долгой жизни, может делать золото, живет так долго, что будто встречался с Иисусом Христом, ну и прочие чудеса в решете.

— Обыкновенный обманщик! — сказал Толя.

— Я бы сказал иначе: умный и очень ловкий мистификатор.

— А шо оно такое — мистификатор? — спросил Сашко.

— Ну… человек, который не просто обманывает, а себя и свои поступки окутывает всевозможными тайнами, загадками. А вера в тайны и загадки живуча. Даже в 1938 году кое-кто утверждал, что Сен-Жермен проживает в Венеции в одном из дворцов на Большом канале…

Если бы Юка попала в Венецию, она, наверно, обязательно разыскала бы таинственного графа…

Ребята засмеялись. Юка улыбнулась тоже, но отрицать не стала.

— Если он такой мошенник, — сказал Антон, — почему его не разоблачили?

— Пробовали. В прошлом веке император Наполеон Третий приказал собрать все материалы о Сен-Жермене в один архив, чтобы выяснить, наконец, кто он и что делал. Но тут развернулась франко-прусская война, во время осады Парижа в архив попала бомба, и все сгорело.

— Вот! — торжествуя, сказала Юка. — Это он сам!

— Что сам?

— Он не хотел, чтобы доискивались, и все уничтожил!

— Ну да, граф Сен-Жермен превратился в пушечное ядро и шарахнул по архиву.

На этот раз засмеялся даже Сашко, но это не поколебало уверенность Юки в том, что Сен-Жермен причастен к пожару в архиве.

— Он же мог выстрелить!

— Немцы не могли вести прицельного огня во время осады. Они лупили по Парижу наобум, для устрашения…

Вот мы уже пришли, и, я надеюсь, деловая обстановка сельсовета вернет тебя на землю из заоблачных высей ненаучной фантастики…

Ивана Опанасовича в сельсовете не было. Секретарша сообщила, что председатель с утра уехал в область, а потом позвонил оттуда и сказал, что переводчика того американца уже выписали из больницы, они скоро приедут вместе и чтобы передать это председателю колхоза.

Она передала…

— Мы подождем в кабинете, — сказал Федор Михайлович. — Там прохладнее…

Однотумбовый стол председателя, на котором не было ничего, кроме телефона, прошлогодняя стенгазета и плакат, призывающий выполнять поставки яиц и молока, не смогли вырвать Юку из восемнадцатого столетия.

— А все-таки я считаю, что он сыграл положительную роль! — убежденно сказала Юка.

Окончательно решить вопрос, положительным или отрицательным был таинственный граф, не удалось — к сельсовету с грохотом подлетел милицейский "ИЖ".

— А, товарищ лесовод! — сказал Кологойда, увидев Федора Михайловича. — Привет, привет! И вся компаша в сборе? — оглядел он ребят. — Ну, пока головы нет, начнем с вас, поскольку вы всех знаете… Такое дело, ребята: жила тут у вас старушка, которая делала глечики и в Чугунове продавала…

— Бабушка Лукьяниха? — сказала Юка. — Так она и сейчас живет.

— Уже не живет, поскольку вчера померла.

— Ой! — Глаза Юки наполнились слезами. — Как же?

Почему?

— Вскрытие показало инфаркт. А вот почему у нее был инфаркт, неизвестно. Может, просто от старости, а может, и еще от чего… Известно только, что перед смертью она вроде как сильно засуетилась… Вы ничего такого не замечали, не слышали? Ничего тут с ней не случилось?

— Что-то было… — раздумчиво сказала Юка. — Ей что-то привиделось… Она мне рассказывала, как служила у помещика Ганыки и всякие ужасы про их род и про Старого барина…

— Старого барина? — подался вперед Кологойда. — Какого барина?

— Ну, про отца последнего помещика. А утром на следующий день я увидела, как Лукьяниха бежит от развалин — даже грибы все растеряла. Она прямо умирала от страха. И сказала, что ей явился Старый барин…

Только никакого барина там не оказалось — я сбегала, посмотрела. Видно, ей после того разговора просто померещилось…

— Привидение, — лукаво подсказал Толя.

Кологойда предостерегающе поднял ладонь в сторону Толи.

— А потом?

— Потом она про это не хотела даже говорить и ужасно сердилась.

— А что, если… — сказал Федор Михайлович, — что, если ей не померещилось, и увидела она не привидение, а Ганыку?

— Откуда тут может взяться Ганыка? — сказал Аверьян Гаврилович.

— Из Соединенных Штатов. Выяснилось, что американский турист мистер Ган — это Ганыка, сын последнего помещика.

— Неужели?!

— Дядя Федя его разоблачил! — сказал Антон. — Разговаривал, разговаривал, а потом — р-раз! — и припер к стенке. Тот признался. Даже руки кверху поднимал…

— Интересная получается карусель! — сказал Кологойда. — Выходит, товарищ директор, барин может оказаться и в колхозе?.. Раз такое дело, давайте, ребята, припомните, какие у того барина были контакты с Лукьянихой?

— Никаких контактов не было! — твердо сказал Сашко. — Я бы знал.

— Были! — закричала вдруг Юка. — Мне же Галка сегодня утром рассказала!.. Она их вместе видела!

Только когда началась эта история с Ганом-Ганыкой, у меня все из головы вылетело…

— Какая Галка? — спросил Кологойда.

— Нашей хозяйки дочка, Галка Удод.

— А ну, давай сюда ту Галку! Только быстро!

Если во дворе и поблизости никого не было, Галка на кур и теленка кричала толстым, грубым голосом, какой бывает только у пропойц: "Куды? От шоб тоби повылазыло!.. А шоб вы повыздыхалы!.." На самом деле пропойного баса у нее не было, она была очень застенчивой девочкой, с людьми знакомыми разговаривала мягко и так тихо, будто не говорила, а шелестела, при незнакомых замолкала вовсе и заливалась краской от одного взгляда на нее.

На призыв Юки Галка подбежала, но, узнав, что ее требуют в сельсовет, вспыхнула и уперлась точь-в-точь как "дурне теля", на которого она орала у себя во дворе.

— Та я не пиду! Не хочу! Та шо я там не бачыла?

— Да иди же, тебе говорят! — рассердилась Юка и за руку втащила ее в кабинет. Увидев, кроме Кологойды, незнакомых мужчин, Галка потупилась и замолчала.

— Так ты, значит, и есть Галя Удод? — сказал Кологойда. — Ну, здорово!

Глядя в окно, Галя пошевелила губами.

— Что ж ты стала, понимаешь, за километр, да еще и шепчешь. Подойди ближе.

Галка не тронулась с места. Тогда Юка уперлась руками ей в спину и заставила сделать несколько шагов вперед. На висках у Галки выступили капли пота, а на глазах слезы.