Анна Макстед - Витамины любви, или Любовь не для слабонервных

• Название: Витамины любви, или Любовь не для слабонервных
• Автор: Анна Макстед
• Издательство: Издательство АСТ, Издательство «АСТ МОСКВА», ХРАНИТЕЛЬ
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-037041-2, 978-5-9713-5684-4, 978-5-9762-3549-6

Выйти замуж во второй раз… Почему бы и нет?

Однако Ханна, ухитрившаяся выскочить в двадцать лет и развестись через полгода, придерживается совершенно другого мнения.

Она успешна и независима. У нее — отличная карьера и прочные отношения с верным бойфрендом. Чего же ей не хватает? Неужели… бывшего мужа Джека?

Легкомысленного, инфантильного и совершенно несерьезного Джека, который сердится на нее, но в то же время не прочь «начать все сначала»? Конечно, Джека нельзя принимать всерьез… Но, может, все-таки стоит хотя бы обсудить его предложение?

---

— Ну, как ты? — спросила я. — Как работа?

— Пр-р-рекрасно, дорогая. И то, и другое.

Основная деятельность отца — работа в большой корпорации в отделе связей с общественностью. Он был вторым заместителем директора компании. Если спросить его, в чем заключается его деятельность, он отвечает примерно так: «Мы продвигаем или защищаем интересы компании в обществе. Все, что написано или сказано о компании, оказывает воздействие на ее служащих, их семьи и на тех, кто ведет с компанией дела. Средства массовой информации обладают огромной мощью. Они способны разрушать карьеры, сотрясать основы бизнеса. А как фирме защитить себя в этом случае? Только прибегнув к нашей помощи. Мы гарантируем, что в средствах массовой информации появится только справедливая, истинная информация».

А в неофициальном разговоре признавался: «Мы профессионально врем».

В свободное от связей с общественностью время он пишет сценарии и играет на сцене. Папа — ведущий актер труппы «Неповторимого театра», одного из самых уважаемых любительских драматических обществ северо-восточной части Лондона. Мне нравится ходить на спектакли и видеть его на сцене в основном потому, что я очень ценю возможность посидеть тихонько несколько часов. Я была благодарна отцу за то, что он никогда не появлялся на сцене раздетым. В самой последней постановке этого театра миссис Кэролин Эпштейн вышла на сцену обнаженной и что-то кричала в зрительный зал. Я, конечно, понимаю, что искусство требует многого, но все же предпочла бы не видеть ее без порток.

— О, Мартина, привет.

— Здрасьте-здрасьте, мистер Эл.

Мартина всегда краснеет в присутствии моего отца. Не знаю, как к этому относиться. Я предпочитаю глумиться над ней:

— Спорим, тебе нравится Роджер, — говорила я ей, хотя она никогда не спорила со мной на эту тему.

Роджер повел нас в сад. — Ну, в чем дело? — спросил он. На нем были очки от солнца, скрывавшие глаза. Я открыла рот, чтобы все объяснить, но смогла выдать лишь булькающий звук, повисший в неподвижном воздухе сада. Обычно я сначала продумываю, что сказать, прежде чем заговорить, и мне не приходится, поэтому выбирать необходимые в данный момент слова. Но вот пришлось. Похоже, я спятила. Не могу же я сказать отцу, что Джейсон прислал мне огромный, не меньше рулона туалетной бумаги, перечень условий моего прощения. Только если я их выполню, он готов заново пересмотреть, насколько приемлема моя кандидатура на роль спутницы жизни. Не могу же я этого сказать Роджеру, потому что это не вяжется с тем, что я рассказала ему обо всей этой истории.

Я потерла горло:

— Одну минутку. Мне бы стакан воды. — Отмазка слабенькая, но дает время что-нибудь придумать. На Мартину надежды нет. Я сделала шаг назад, на солнечный свет, и тут раздался громкий голос Мартины, нарушающий напряженную неподвижность атмосферы Хэмпстед-Гарден:

— Да-а, но со стороны Джейсона это справедливо. Он просто чуть не повесился, — ой, простите — был просто опустошен, когда Ханна отвергла его предложение. Чтобы немного успокоиться, ему и понадобилась история с Люси. По-моему, это была просто хитрость, и, сами видите, она сработала. Конечно, ставить условия — это уж слишком, но, наверное, Ханне пойдет на пользу хоть однажды для разнообразия выполнить его просьбы. Правда, Роджер?

Я ощутила себя Шварценеггером. В том фильме, где в катастрофе гибнет вся его семья, а он бежит в замедленной съемке и кричит: «Не-е-е-ет!»

Я придала своему лицу отрешенное выражение и неторопливо прошла в сад. Мартину я проигнорировала — какой толк на нее злиться, она же ничего не соображает. Не обижаешься ведь на сову. Бросила взгляд на отца. Его брови над солнцезащитными очками поползли вверх.

Я натренировала в себе умение не признаваться даже в случае неопровержимых улик. Так что я улыбнулась.

Отец поправил очки кончиком пальца:

— Мартина рассказывает занимательные истории, будто мистер Джейсон сделал предложение и получил отказ. Однако, насколько я помню, ты мне рассказывала, что ты отчаянно желаешь выйти замуж, а он оказался негодяем. Что скажете на это, леди?

Мартина предприняла попытку вытащить свой необъятный зад из шезлонга. Как всегда, высоко над поясом джинсов торчала ее набедренная повязка — стринги. Я тяжело навалилась ей на плечо и откашлялась. Судя по голосу, отец был не слишком взволнован, и это показалось мне странным. Я же не просто солгала, хотя знала, что ложь — оскорбление для него, а он считает меня одним из своих лучших друзей, я солгала ему в деле чудовищной важности. Роджер не из тех, кто легко выходит из себя, но, даже, невзирая на присутствие Мартины, которое могло смягчить его поведение, я ожидала вспышки гнева.

— Знаешь, Роджер, — сказала я, — тогда так и было. Я сделала ошибку. А вот теперь я отчаянно желаю выйти замуж. — Свинство так преувеличивать, но меня оправдывает то, что я действительно почти уже захотела этого брака. — Сейчас уже Джейсон создает препятствия, поэтому я тут. Нужен твой совет.

Я придерживаюсь того мнения, что мало кто на земле может противостоять комплименту, особенно когда он в форме просьбы о совете. Это как признание: сознаю свое ничтожество и твою мудрость, значительно превосходящую мои умственные способности. Люди такое слышать любят.

Отец сдвинул очки на лоб и принялся сверлить меня сердитым взглядом.

— Ну и дура, что сразу не согласилась. — Но тут же улыбнулся: — Ладно, что сделано, того не воротишь. Продолжай. Что дальше? Ну, подталкивала я себя, давай, выкладывай. Ты это заслужила. Он отреагировал поразительно спокойно и сейчас осмысливал ситуацию.

— Джейсон не хочет возвращаться ко мне, — выпалила я, пока голос не задрожал. — Требует, чтобы я изменилась. И, кроме всех прочих странных требований…

— Каких именно?

— Например, чтобы я немного больше занималась своей… — я заскрежетала зубами, — внешностью, сделала бы попытку выглядеть чуть ж-ж-женственнее.

Мартина и Роджер расхохотались. Я нахмурилась:

— Продолжать?

Они в унисон кивнули.

— Сделай такое одолжение, — вставила Мартина, и это их снова развеселило.

— Он хочет, чтобы я «закрыла дело» с Джеком, Наступило молчание.

— Ни за что! — заявила Мартина, которая, я уверена, не знала, о чем речь. Мне самой следовало бы попросить Джейсона уточнить, что именно он имеет в виду.

Отец усмехнулся, понимающе кивнул и заложил руки за голову, как бы собираясь не спеша обдумать ситуацию.

Я не сдержалась и взорвалась:

— Интересно, никто из вас так и не спросит, с чего вдруг взялось это требование?

— Ас чего? — спросила Мартина. — Он, видите ли, считает, будто я не могу вести здоровый взрослый образ жизни из-за того, что лопнул мой брак с Джеком!

— Если я правильно понял, ты цитируешь его слова… — пробормотал отец.

— Пусть так. Что ты на это скажешь, папа? Разве он не окончательно спятил?

— Вообще-то, — папа потирал подбородок, — я полагаю, что он рассуждает вполне здраво.

Я уставилась на отца. Похоже, он очень уж хотел, чтобы я вышла за Джейсона.

— Роджер, ты что, не в курсе? Я Джека целых десять лет не видела.

Пока мы разговаривали, Мартина поворачивала голову то в мою, то в его сторону, как будто следила за полетом шарика при игре в пинг-понг. У нее так отвисла челюсть — засунь туда яблоко, она бы и не заметила.

— И что от тебя требуется в этой ситуации? — спросила она. Все ясно, смотрит передачи с Опрой Уинфри.

— Представления не имею.

— И я тоже, — согласилась она.

Мы обе смотрели на Роджера. А его глаза были вновь за темными стеклами очков.

— Вот что я думаю. Ты должна сделать для Джейсона все, о чем он просит. — Помолчав немного, добавил: — И для себя, уж не говоря о твоем любящем отце.

Я подавила вздох. Отец прав.

— Ладно, Роджер. Так и поступлю.

— Умница. — Он просиял и взъерошил мне волосы.

Габриелла подняла на меня глаза. Она стояла, склонившись над шелковым платьем, которое своим огромным бантом и кружевным лифом напомнило мне самый изысканный бальный наряд Золушки. Масса ткани цвета густых сливок свисала с ее изящных рук, оттеняя загар. У нее заурчало в желудке.

— Съешь что-нибудь, — предложила я.

Габриелла отрицательно покачала головой. Что меня не удивило. К холодильнику на первом этаже ее дома была прикреплена от руки написанная записка со словами: «Боже, я — жиртрест!» Я знала, что ее написал не Оливер. Тем не менее, Габриелла была не толще змеи. Ее отношения с едой можно определить словами «любовь и ненависть». Шоколада она не ела, пока не проголодается так, что «хочется съесть целый банан», потому что это «тест на голод». Она также автор одной из самых эксцентричных из слышанных мной фраз. Как-то у меня дома к чаю не оказалось печенья, и я предложила ей финики. Она отреагировала так: — Ух! До смерти хочется финика! Однажды, еще до того, как родила Джуда, она села на такую диету, при которой можно есть только продукты, названия которых начинаются на «ч». Эту идею она почерпнула из статьи, в которой рассказывалось, что некая кинозвезда — мужчина, имя я забыла, помню только, если кому интересно, что женат он тоже на кинозвезде, — когда-то прошел через этап поедания только оранжевых продуктов. Габриелла особенно верила в диеты знаменитостей. Диета с продуктами, начинающимися с буквы «ч», была выбрана потому, что Габриелла не любит цитрусы. Правда, диета на «ч» не принесла результатов. Думаю, потому, что в нее входили чипсы, сыр «Чеддер», куриные «чикены», а не только чернослив, чечевица, черешня и чеснок.