Джон Бранер - «Если», 1992 № 03

• Название: «Если», 1992 № 03
• Автор: Джон Бранер
• Издательство: газета "Московские новости", Издательский Дом "Любимая книга"
• Жанр: Научная Фантастика
• ISBN: 0136-0140

ЖУРНАЛ ФАНТАСТИКИ И ФУТУРОЛОГИИСодержание:

Джон Бранер. Легкий выход

Виктор Гулъдан. Почему мы хотим умереть?

Л. Спрэг де Камп. Да не опустится тьма. Роман

Борис Пинскер. Тень мафии в тени рынка

Филип К. Дик. Допустимая жертва

Ярослав Голованов. Земля без человека

Станислав Лем. «Do yourself a book»

Геннабий Жаворонков. Графоромантика

Евгений Попов. Чудо природы

Роберт Лафферти. Долгая ночь со вторника на среду

Олеин Тоффлер. Шок от будущего

---

— Из меня, наверное, проводник отличный — где я только не побывал за последние несколько месяцев!

— Так ты возьмешь меня с собой? Берегись — я не забуду твоего обещания!

— Это меня как раз не страшит. Вот только когда? Видит Бог, чуждые мне политика и война не оставляют буквально ни минуты.

— Чуждые? Что же в таком случае тебе близко?

— Я собиратель фактов, специалист по истории тех времен, у которых нет истории.

— Ты интересный человек, Мартинус. Теперь ясно, почему тебя называют Загадочным… Но если политика и война тебе не по душе, зачем ты ими столь активно занимаешься?

— Это трудно объяснить, госпожа. Специфика моей работы на родине позволяла мне изучать расцвет и упадок многих культур. Сейчас, оглядываясь вокруг себя, я вижу многие симптомы упадка.

— Вот как? Странно. Не спорю, мой народ и такие варвары, как франки, покорили почти всю Западную империю. Но они не угрожают цивилизации! Напротив, они — ее единственная защита от болгарских гуннов, славян и прочих дикарей. Я не припомню другого времени, когда западная культура была бы в большей безопасности.

— Каждый человек вправе иметь собственное мнение, — сказал Мартинус. — Я всего лишь суммирую доступные мне факты и делаю из них выводы. Например, что может означать падение численности населения Италии, несмотря на постоянную иммиграцию готов? Или резкое уменьшение объема торговли?

— Объема торговли? Никогда не думала, что по объему торговли можно оценивать состояние цивилизации… Однако ты не ответил на мой вопрос.

— Попробую. Я стараюсь не допустить, чтобы тьма застоя и варварства опустилась на западную Европу. Должно быть, это звучит самонадеянно — какой человек способен в одиночку достигнуть подобных результатов? Но я делаю все, что могу. К примеру, мы страдаем от плохой связи — и я содействую строительству телеграфа. А так как это поддерживают римские патриции, склонные к прогреческим настроениям, я оказываюсь по горло замешан в политику. Одно тянет за собой другое, и теперь судьба Италии лежит практически на моих плечах.

Матасунта задумалась.

— Полагаю, плохая связь может привести к тому, что какой-нибудь генерал совершит переворот или завоеватель перейдет границу, а центральная власть узнает об этом лишь недели спустя.

— Верно. Ты достойная дочь своей матери. Если бы я смел относиться к тебе снисходительно, то сказал бы, что у тебя мужской ум.

— Почему же снисходительно? Я была бы польщена. — Принцесса улыбнулась. — По крайней мере, если иметь в виду такого мужчину, как ты. Подавляющее большинство моего окружения… ха! Писклявые младенцы, олухи несмышленые; способны только кричать и драться. Когда я выйду замуж, мой супруг должен быть… скажем, человеком одновременно умным и деятельным.

Пэдуэй встретил взгляд Матасунты, и его сердце вдруг зачастило.

— Надеюсь, госпожа, ты такого найдешь.

— Возможно, и найду.

Она выпрямилась и устремила на Мартина холодные серые глаза, безучастная к бурлящим в нем чувствам. Мартин не мог не отметить, что горделивая осанка отнюдь не делала ее менее желанной. Скорее наоборот.

— Ты же спас меня от самого тупоголового, — продолжила Матасунта. — Какова, кстати, судьба этого негодяя? Только не делай вид, будто тебе ничего не известно. Все знают, что твоя охрана вывела его из церкви, а затем он словно испарился.

— Виттигис в полной безопасности — и с его точки зрения, и с твоей.

— Ты его спрятал? Зря. Врагов надо убивать.

— У меня есть причины сохранить ему жизнь.

— Вот как? Должна тебя честно предупредить: попади он в мои руки, у меня таких причин не будет.

— Не слишком ли ты сурова с бедолагой? По-своему, по-глупому, он пытался защитить королевство.

— Все равно. После этого унижения в церкви я его ненавижу. — Серые глаза были холодны как лед. — А я не привыкла останавливаться на полпути.

— Понятно, — сухо произнес Пэдуэй, вынырнув на миг из розового тумана. Но тут Матасунта снова улыбнулась — желанная и ласковая женщина.

— Ты, конечно, останешься к обеду? Приглашенных мало, и все рано уйдут.

— Э… — Работы было непочатый край. И хоть когда-то надо же отоспаться. — Благодарю, госпожа. С удовольствием.

После третьего посещения Матасунты Пэдуэй говорил себе: «Вот настоящая женщина. Ослепительно красива, умна, с характером. Мужчине о такой только мечтать! Почему бы и нет?.. Я ей определенно нравлюсь, а с ее поддержкой для меня не будет ничего невозможного. Конечно, она не стесняется в средствах и, пожалуй, чересчур кровожадна — «миленькой» ее не назовешь. Но не ее в том вина, суровое время рождает суровых людей. Выйдет замуж — успокоится».

Другими словами, Пэдуэй был по уши влюблен — что часто случается с людьми осмотрительными и здравомыслящими.

Но как жениться на готской принцессе? Прокатить на автомобиле и для начала сцеловать всю губную помаду? Матасунта сирота — к родителям не подъедешь. В конце концов Пэдуэй решил затрагивать эту тему намеками и следить за ее реакцией.

— Матасунта, дорогая, — спросил он, — когда ты говорила о достойной паре… у тебя есть еще какие-нибудь требования к избраннику?

Она лучезарно улыбнулась ему, отчего пол под ногами Мартина слегка закачался.

— Кроме тех, что я перечислила, в общем-то, нет. Разумеется, он не должен быть много старше.

— Ты не против, если он будет одного с тобой роста?

— Лишь бы не был карликом.

— А ты не против крупного носа?

Принцесса чувственно рассмеялась.

— Мартинус, ты такой смешной!.. Знаешь, какая между нами разница? Я всегда добиваюсь своего прямо — в любви, в ненависти, в чем угодно.

— А я?

— А ты ходишь вокруг да около и неделю мучаешься сомнениями: настолько ли тебе это надо, чтобы рисковать… Только пойми меня правильно, — поспешно добавила Матасунта, — мне все в тебе нравится.

— Приятно слышать. Так относительно носа…

— Конечно, не против! Твой нос, по-моему, аристократичен и благороден. Не возражаю я и против маленьких рыжих бородок или вьющихся каштановых волос или любых других черт внешности удивительного молодого человека по имени Мартинус Падуанский. Тебя ведь это интересует?

Пэдуэй с облегчением вздохнул. Какая чудесная женщина — все понимает и идет ему навстречу!

— Честно говоря, да, принцесса.

— Не будь таким кошмарно почтительным, Мартинус. Сразу видно, что ты чужестранец — непременно употребляешь все правильные титулы и обращения.

Пэдуэй ухмыльнулся.

— Лучше подстраховаться… Ну, попробую без обиняков. Я… э-э, хотел спросить… раз ты не против… нельзя ли мне рассчитывать со временем на… э-э…

— Ты случайно не любовь имеешь в виду?

— Да! — выпалил Мартин.

— Может быть.

— Фу! — Мартин вытер вспотевший лоб.

— Только меня надо учить, — сказала Матасунта. — Я вела уединенную жизнь и плохо знаю мир.

— Я заглянул в свод законов, — торопливо произнес Пэдуэй. — Есть декрет, запрещающий браки между итальянцами и готами, однако про американцев там ничего не говорится. Так что…

Матасунта перебила его:

— Если ты сядешь поближе, дорогой Мартинус, мне будет лучше слышно.

Пэдуэй подошел и сел рядом с принцессой.

— Эдикты Теодориха…

— Я знаю закон, — промурлыкала Матасунта. — Наставления мне нужны иного рода.

Мартин наконец подавил свою тенденцию теоретизировать, когда дело касалось чувств.

— Первый урок, любовь моя, будет такой.

И поцеловал ее руку.

Веки принцессы были сомкнуты, рот приоткрыт, грудь судорожно вздымалась.

— Значит, американцы тоже практикуют искусство поцелуев?

Пэдуэй схватил ее в объятия и дал второй урок. Матасунта открыла глаза, моргнула и восхищенно покачала головой.

— Глупый вопрос, дорогой Мартинус, нам до американцев далеко!.. Какие мысли ты рождаешь в невинной девушке!

Она рассмеялась — заливисто и громко. Пэдуэй хрипловатым голосом подхватил ее смех.

— Ты сделала меня счастливым человеком, принцесса.

— Ты тоже сделал меня счастливой, мой принц. Я и мечтать не могла о таком мужчине! — Матасунта вновь упала в его объятия, потом выпрямилась, поправила прическу и деловито продолжила: — Но прежде нам надо решить немало важных вопросов. Например, Виттигис.

— Что — Виттигис? — Счастье Пэдуэя внезапно дало трещину.

— Его придется убить, разумеется.

— Убить?

— Не надо удивляться, дорогой. Я предупреждала, что не люблю останавливаться на полпути. И Теодохада, кстати, тоже.

— А его-то зачем?

Матасунта нахмурилась.

— Он убил мою мать, разве не так? К тому же ты когда-нибудь сам захочешь стать королем…