Димитр Пеев - Седьмая чаша (сборник)

• Название: Седьмая чаша (сборник)
• Автор: Димитр Пеев
• Издательство: Издательство «Радуга»
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 1989
• ISBN: 5-05-002000-0

Пеев Д.

Седьмая чаша: Детективные повести. Пер. с болг.— М.: Радуга, 1988. — 368 с.

Димитр Пеев — известный болгарский писатель, доктор юридических наук — выстраивает сюжеты повестей, как бы приглашая читателя вместе исследовать актуальные проблемы современности.

Повесть «Вероятность равна нулю» — о подрывной деятельности западных спецслужб против стран социалистического содружества. В повести «Седьмая чаша» ряд персонажей дают повод подозревать их в совершении преступления. Анализируя жизнь каждого, писатель размышляет, нет ли у них какого-то общего для всех нравственного изъяна. «Джентльмен» (повесть-загадка, до самого конца кажущаяся неразрешимой) демонстрирует нам дар Пеева — мастера острого сюжета и ярких характеров.

Автор исследует широкий круг нравственных вопросов: развенчивает явления стяжательства, казнокрадства, коррупции, которые тормозят развитие общества, строящего социализм.

http://publ.lib.ru/publib.html

---

— Эй, Петко-воевода, да знаешь, как тебе повезло? Попасть под крылышко таких асов сыскного дела?

— Да, у нас весь курс знает товарища Бурского, — ответил стажер.

— Вот даже как? — Капитан засмеялся. — Но я не о личностях говорю, пусть даже и выдающихся. Я о выдающемся уголовном деле, требующем соответственно выдающегося интеллекта.

— Да что в этом деле такого уж выдающегося? И при чем здесь интеллект?

— Как при чем? Попал бы ты, к примеру, в ситуацию: скажем, в селе под названием Три Колодца повздорили из-за бабенки два мужика. В сельсовете их разняли, и они вроде утихомирились. А выйдя из сельсовета, один мужик взял да и вломил сопернику булыжником по голове. И это при множестве свидетелей, каждый из которых готов состязаться с другими в описании зверского убийства. Попадешь на такое дело — сразу оценишь наше.

— Я давно его оценил. Только насчет убийства булыжником — что-то здесь не то… В нашем оперативном районе нет села под названием Три Колодца.

— Ну так Три Кургана, если тебе больше нравится. Пойми, это — всего лишь дидактический пример, Петко-воевода… Ладно, давай посмотрим, удался ли твой кофе.

— А знаешь, Ники, — сказал Бурский, — кажется, в твоей шутке есть доля истины.

— Я стараюсь держаться к ней поближе, — ожидая подвоха, парировал Шатев.

— Наш случай, я бы сказал, сугубо интеллектуален. Ибо перед нами умный, хитрый и расчетливый противник.

— Куда уж умней! — засмеялся капитан. — Шлет открытки, а мы сразу устанавливаем, что они липовые.

— Не сразу, а тогда, когда противнику было надо. Когда они уже сыграли свою роль, оттянули розыск.

— А отпечатки пальцев на обуви, следы на песке — тоже верх расчетливости?

— Может быть. Мы ведь еще бьемся над главным вопросом: почему убит Кандиларов? Поверь, не следует успокаиваться: версия о том, что убийца — Нанай Маро (тот, с незаконченным средним), может нас подвести. Впрочем, мне нравится его живописная кличка… Ну ладно, пора мне собираться к Кандиларовой…

— Как? Мы, кажется, договорились, что пойду я? — удивился Шатев.

— Не в моем стиле перебрасывать другому неприятные визиты. Ты должен сосредоточить внимание на Ангеле Насуфове. Но прежде чем я отправлюсь, давайте обсудим, что можно и чего нельзя говорить вдове.

— Было бы над чем голову ломать: его нашли в пещере, с камнем на шее, обезображенным. Идентифицировали по отпечаткам пальцев.

— Теперь представь, что я ей говорю: «А перед этим его увезли на дачу Бангеева, держали там взаперти, стерег его Насуфов». Подумай, какие ассоциации вызовет у женщины мое сообщение, какие новые сведения могут на нас обрушиться.

— Может, ты и прав.

— В настоящее время у нас три канала информации: Кандиларова, Насуфов, Бангеев. И нельзя забывать, что по всем трем может действовать обратная связь: не только мы выясняем новые факты и обстоятельства, но и противник выясняет уровень или полноту наших знаний. Нельзя, чтобы нас обошли. Цветанов верно нас нацелил, потому что самое слабое звено там — Кандиларова. Займись мы сначала Бангеевым и Насуфовым — возникает опасность провала.

— Ты бы уточнил, не слишком силен я в кибернетике, — с обидой в голосе проговорил Шатев.

— Упоминать ли в беседе с вдовой о пещере, даче, химическом составе воды в легких, наконец, о Бангееве и Насуфове?

— Если упомянешь дачу, надо говорить, чья. Но ты сам сию минуту проповедовал, что главное в нашей работе — получать, а не давать информацию. Что ж, верный принцип. Вот и следуй ему: сообщи Кандиларовой, что мужа ее случайно обнаружили утонувшим в подземном озере, в Родопах.

После первого же звонка Кандиларова открыла, словно ждала посетителя, стоя за дверью. А может быть, если судить по одежде, она собиралась выйти. Наряд был торжественный: белое платье с огромными ярко-красными цветами, черные изящные туфли, ожерелье — два ряда больших темных зерен, вероятно гранатовых. На щеках пылали два искусно наведенных ярких пятна. «Вдова — в красном?» — подумал Бурский.

— Заходите, — пригласила она, — вам повезло, я чуть не ушла.

В гостиной она усадила гостя в кресло и после неловкой паузы спросила:

— Надеюсь, вы с новостями? Хотите кофе?

Глядя на эту молодую красивую женщину, прекрасно одетую, благоухающую французскими духами, Бурский все еще колебался, что и как ей сказать.

— Неужели его нашли? В Стамбуле?

— Нет, не в Стамбуле… У нас нашли, в пещере.

— В какой пещере? Почему в пещере? — Кандиларова, кажется, не сразу осознала смысл страшных слов. — Не может быть!

— Увы, это так, — тихо сказал майор и вкратце сообщил подробности. Вдова невидящим взглядом смотрела в одну точку. В самом деле потрясена или симулирует? В такие мгновения очень важно проследить за поведением. Сначала она порывисто вскочила, но тут же села, беспомощно сгорбившись. Переживает? А если сама, пусть и косвенно, замешана в убийстве? Они с Шатевым почему-то с самого начала отбросили такую возможность.

Несколько раз Кандиларова прикладывала к глазам ажурный платочек и наконец, как бы превозмогая боль, попросила:

— Расскажите! Расскажите…

Вероятно, хочет услышать подробности. О смерти мужа или о ходе следствия?

— Неудобно мне рассказывать вам подробности, они, понимаете… Хотя смотреть еще страшней. Он падал в озеро с высоты почти двадцати метров и в падении так обезобразил лицо, что по снимкам мы не могли его опознать. Потому и приходили к вам — взять отпечатки его пальцев… Лучше всего было бы избавить вас от процедуры опознания. Тем более что мы уже уверились: это его тело, вне всяких сомнений.

— А где… где он сейчас?

— В морге. Моя задача — кроме сообщения ужасной вести — поговорить с вами о том, когда и как мы вам передадим…

— В каком смысле — как? — перебила Кандиларова.

— Мы предлагаем — в закрытом гробу. Иначе, предупреждаю… картина для вас невыносимая.

— А в гробу — действительно будет он?

— Вы сомневаетесь? Ведь я представляю здесь законопорядок, понимаете? Впрочем, если у вас есть сомнения, если вы действительно хотели бы…

— Нет! Нет! Нет! — закричала она с перекошенным лицом, и Бурский отметил про себя, что так сыграть ужас невозможно. — Делайте так, как считаете нужным. Вы сказали о правопорядке. — Кандиларова выдержала долгую паузу, словно колеблясь. — Значит, вы — юрист?

— Да.

— Тогда не могли бы вы подсказать… что станет с квартирой, с нашим имуществом — в общем, с наследством?

— Ваш покойный супруг оставил завещание?

— Не знаю. С чего бы ему писать завещание?! Он ничем не болел.

— У него, кажется, есть дети?

— Да, от первого брака. Но они не поддерживали с отцом никаких отношений.

— Если завещания нет, все будет поделено согласно закону. А от нажитого совместно в браке…

— Все здесь нажито в нашем браке! — выпалила женщина.

— А от нажитого совместно в браке, — спокойно повторил Бурский, — на вашу долю приходится половина.

— Как так — половина? Здесь все записано на мое имя. Квартира, гарнитуры…

— Всему свое время. Посоветуйтесь с адвокатом. Теперь же надо назначить день похорон, позаботиться о некрологе. Вручаю вам документы о смерти.

Документы она положила, не глядя, на столик. Помолчала. Потом спросила:

— Как писать в некрологе, от чего он умер?

— Напишите: трагически погиб. На всякий случай оставлю свой телефон.

Судя по поведению вдовы, единственное, что по-настоящему сейчас ее волновало, — наследство. Бурский испытывал неудержимое желание уйти отсюда как можно скорее. Версия о самоубийстве Кандиларова, кажется, прошла. Но на всякий случай, тщательно обдумав вопрос, Бурский спросил:

— Как полагаете, почему ваш супруг покончил с собой?

Она даже не попыталась скрыть изумления.

— Покончил с собой? Но я поняла — несчастный случай…

То ли она была глупа, то ли его принимала за дурака.

— Простите, я ведь сказал о камне, который был привязан…

— Тогда, значит — самоубийство? Но почему?

— Именно это я и хотел бы узнать. Не замечали ли вы чего-нибудь такого, что могло бы навести вас на мысль о…

— Да вы что! Ему и в голову не могла прийти мысль о самоубийстве.

— Вот, значит, как. А мы, если бы не открытки, оформляя документацию, написали бы «самоубийство».

«Оформляя документацию» — сказано крепко. Эта стрела пущена в тех, кому Кандиларова передаст сегодняшний разговор. А в том, что ей есть кому передавать, Бурский почти не сомневался. Теперь они посожалеют, что затеяли игру с открытками.

— Какие открытки? — с отменно разыгранным удивлением вопросила вдова.

— Те самые, что вы нам любезно передали. Что муж ваш отдыхал на курорте, куда он даже не доехал. Что сбежал в Стамбул, где и духу его не было. Спрашивается, кто посылал открытки? Не с неба же они свалились.