Константин Бальмонт - Том 2. Стихотворения

• Название: Том 2. Стихотворения
• Автор: Константин Бальмонт
• Жанр: Поэзия
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-904656-82-9

Русский поэт-символист, эссеист и переводчик Константин Дмитриевич Бальмонт (1867–1942) — один из виднейших представителей русской поэзии Серебряного века.

В семитомном собрании сочинений К. Бальмонта представлены значительные произведения писателя, которые познакомят вас со всеми сторонами его творчества.

Особого внимания заслуживают первые три тома — они воспроизводят изданное в 1909-14 годах «Полное собрание стихов К. Бальмонта в 10 томах».

Во второй том собрания вошли сборники стихов «Только любовь», «Литургия красоты», «Фейные сказки», «Злые чары» и «Жар-птица».

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Тетенька из села

— Тетенька, тетенька, миленькая,
Что ты такая уныленькая?
Или не рада, что к нам из села
В город пошла ты, и в город пришла?

— Эк ты, девчонка, горазда болтать.
Чуть подросла, от земли не видать,
Только и знаешь — шуршишь, словно мышь.
Что же ты тетку свою тормошишь?

— Тетенька, может, мой разум и мал,
Только вот вижу — наш смех замолчал.
Тетенька, право, мне страшно с тобой,
Точно здесь кто-то еще есть другой.

— Девонька, эти ты глупости брось,
К ночи нельзя так болтать на авось.
Лучше давай про село расскажу,
После помолимся, спать уложу.

В городе, девонька, все бы вам смех,
В городе много забав и утех.
Наши избенки-то, наше село
Лесом, потемками все облегло.

В лес за дровами — а там лесовик,
Вон за стволом притаился, приник.
Чур меня, крикнешь он вытянет нос,
Так захохочет — по коже мороз.

Ночью, как это так выйдешь на двор,
Звери какие-то смотрят из нор,
Совы на крыше усядутся в 'ряд,
Углем глаза, как у ведьмы, горят.

В избу назад — а в клети домовой,
Ты на полати — а он уж с тобой,
Вот навалился — и стонешь во сне,
Душно так, тяжко так, страшно так мне.

Нежити ходят, бормочут во тьму,
Шепчут, скривясь, — ничего не пойму.
Словно они балалаечники,
Баешники, перебаешники.

Тетка умолкла. Девчонка спала.
Тетки дослушать она не могла.
Обе застыли, и в комнате той
Явно, что кто-то еще был другой.

Подменыш

Я мать, и я люблю детей.
Едва зажжется Месяц, серповидно,
Я плачу у окна.
Мне больно, страшно, мне мучительно-обидно.
За что такая доля мне дана?
Зловещий пруд, погост, кресты,
Мне это все отсюда видно,
И я одна.
Лишь Месяц светит с высоты.
Он жнет своим серпом? Что жнет? Я брежу.
Полно. Стыдно.
Будь твердой. Плачь, но твердой нужно быть.
От Неба до Земли, сияя,
Идет и тянется нервущаяся нить.
Ты мать, умей, забыв себя, любить.
Да, да, я мать, и я дурная,
Что не умела сохранить
Своих детей.
Их всех сманила в пруд Колдунья злая,
Которой нравится сводить с ума людей.
Тихонько ночью приходила,
Когда так крепко я спала,
Мой сон крепя, детей будила.
Какая в ней скрывалась сила,
Не знаю я. Весь мир был мгла.
Своей свечой она светила,
И в пруд ее свеча вела.
Чем, чем злодейка ворожила,
Не знаю я.
О, с теми, кто под сердцем был, расстаться,
О, жизнь бессчастная моя!
Лишь в мыслях иногда мы можем увидаться,
Во сне.
Но это все — не все. Она страшней, чем это.
И казнь безжалостней явила Ведьма мне.
Вон там, в сияньи месячного света,
В той люльке, где качала я детей,
Когда малютками они моими были,
И каждый был игрушкою моей,
Пред тем, как спрятался в могиле
И возрастил плакун-траву,
Лежит подменыш злой, уродливый, нескладный,
Которого я нежитью зову,
Свирепый, колченогий, жадный,
Глазастый, с страшною распухшей головой,
Ненасытимо-плотоядный,
Подменыш злой.
Чуть взглянет он в окно — и лист березы вянет.
Шуршит недобрый вихрь желтеющей травой, —
Вдруг схватит дудку он, играть безумно станет,
И молния в овины грянет,
И пляшет все кругом, как в пляске хоровой,
Несутся камни и поленья,
Подменыш в дудку им дудит,
А люди падают, в их сердце онеменье,
Молчат, бледнеют — страшный вид.
А он глядит, глядит стеклянными глазами,
И ничего не говорит.
Я не пойму, старик ли он,
Ребенок ли. Он тешится над нами.
Молчит и ест. Вдруг тихий стон.
И жутко так раздастся голос хилый:
«Я стар, как древний лес!»
Повеет в воздухе могилой.
И точно встанет кто. Мелькнул, прошел, исчез.
Однажды я на страшное решилась: —
Убить его Жить стало невтерпеж
За что такая мне немилость?
Убрать из жизни эту гнилость
И вот я наточила нож.
А! Как сегодня ночь была, такая
На небе Месяц встал серпом
Он спал Я подошла Он спал
Но Ведьма злая
Следила в тайности, стояла за углом.
Я не видала Я над ним стояла:
Я только видела его.
В моей душе горело жало,
Я только видела его.
И жажду тешила немую: —
Вот эту голову, распухшую и злую,
Отрезать, отрубить, чтобы исчез паук,
Притих во мраке гробовом.
«Исчезнешь ты!» И я ударила ножом.
И вдруг —
Не тело предо мной, мякина,
Солома, и в соломе кровь,
Да, в каждом стебле кровь и тина
И вот я на пруду Трясина.
И в доме я опять И вновь
Белеет Месяц серповидно.
И я у моего окна.
В углу подменыша мне видно.
Там за окном погост. Погост. И я одна.

Нет слез

Нет слез. Я больше плакать не умею,
С тех пор как посвящен я в колдуны.
О, Вещая Жена! Я ведал с нею
Ведовское. На зов ее струны
Скликались звери Говор человечий
Был меж волков лесных. А меж людей
Такие, в хрипах, слышались мне речи,
Что нет уж больше слез в душе моей.
Кто там под пыткой? Кто кричит так звонко?
Молчу. Себя заклял я колдовски.
Мучь всех' Меня' Мучь моего ребенка!
Мольбы не будет Кровь забьет в виски.
Забьется в голове как тяжкий молот.
Но слез моих тебе, палач, не знать.
Пусть будет самый свод Небес расколот.
Ты проклят Тверды мы. И эту рать
Не победить палачеством убогим.
Мы все растем Стальнеет пытка в нас.
Минуты время движут кругом строгим.
Ты проклят! Проклят! Жди! Еще лишь час!

Отзвук народного

Уж ты, Солнце, Солнце красно,
Ты с полуночи взойди,
Чтоб очам не ждать напрасно,
Кто там, что там впереди.
Чтоб покойникам в могиле
Не во тьме глухой сидеть.
Чтобы с глаз они сложили
Закрывающую медь.

Уж ты, Месяц, Месяц ясный,
Глянь, и с вечера взойди,
Чтоб забыть о муке страстной,
Что осталась позади.
Чтобы мертвым, властью слова,
Властью света твоего,
Не крушить, из-за былого,
Ретивого своего.

Уж ты, Ветер, Ветер буйный,
Ты с полуночи возвей,
Многовейный, многоструйный,
Будь отрадою моей.
Возвести моим родимым,
Что и в нас бесстрашный свет.
Все мы бросим, пустим дымом,
Но пойдем за ними вслед.

Заря-заряница (заговор)

Заря-Заряница,
Красная Девица,
Красная Девица, полуночница.
Красные губы,
Белые зубы,
Светлые кудри, светлоочница.
Все ли вы. Зори,
В красном уборе,
С кровавыми лентами, рдяными?
Вечно ли крови,
Встари и внови,
Розами быть над туманами?
Заря-Заряница,
Красная Девица,
Будь ты моею защитою,
От вражией силы,
Довременной могилы,
И от жизни, тоскою повитою.
По какому наитью,
Рудожелтою нитью,
Ты, иглой золотою, проворною
Вышиваешь со славой,
Пеленою кровавой,
Свой узор над трясиною черною?
Чудо-девица,
Заря-Заряница,
Заря-Заряница прекрасная!
Хочется ласки,
Мягкости в краске,
Будет уж, искрилась красная.
Нить, оборвись,
Кровь, запекись,
Будет нам, уж будет этой алости.
Или ты, Заря,
Каждый день горя,
Так и не узнаешь нежной жалости?

Заклинание

Месяц, Месяц, зачем ты мне дан?
Ты неясно мне светишь в ночах.
Ты застывший потухший вулкан.
Месяц, Месяц, зачем сквозь туман
Ты застылый внушаешь мне страх?

Ветер, Ветер, зачем средь ветвей,
Очерченных осенней порой,
Ты шуршишь все странней и странней?
Ветер, что ж в этой песне твоей,
Или только играешь ты мной?

Месяц, Ветер, я верным вам был,
Дайте сил мне мой мир возродить.
Если ж нет возрождающих сил,
Месяц, Месяц, светило могил,
Дай последнюю власть: — Отомстить.

Амулет