Виктор Гофман - Любовь к далекой: поэзия, проза, письма, воспоминания

• Название: Любовь к далекой: поэзия, проза, письма, воспоминания
• Автор: Виктор Гофман
• Издательство: Росток
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-94668-045-5

 Виктор Викторович Гофман - один из последних русских символистов, поэт, прозаик, публицист и литературный критик.

В книге впервые после 1918 года собрано полностью художественное наследие В.Гофмана, представлены все его поэтические сборники, юношеские стихи, проза.

В издание включены письма Гофмана к В.Я.Брюсову и А.А.Шемшурину, воспоминания о поэте.

Музыка стиха В.В.Гофмана, все то, что в русской критике было названо "гофмановской интонацией", - все это оказалось живым и востребованным, проросло в творчестве других мастеров русской поэзии 20 века.

---

2. ВЕЧЕРНИЕ ТЕРЦИНЫ

Вот, наконец, свободен и один,
Могу отдаться я любимой думе,
Часов вечерних грустный властелин.

В дневном, в мучительном, в докучном шуме
Я не живу, я там как в полусне.
Я — только здесь в безбрежности раздумий.

Лишь здесь легко спускаются ко мне,
Как бабочки к огню свечи балконной,
Те мысли, что живут лишь в тишине.

Неотразимостью их потрясенный,
Каким проклятьем, горьким и глухим.
Кляну я день свой, снова завершенный!

Да, прожит день и был он трудовым,
Как каждый день, как сонмы дней привычных,
Идущих вспять, влачащихся как дым.

Средь мелочей, забавных и трагичных,
Проходит жизнь, а сзади, в прожитом –
Лишь серый дым дней тупо-безразличных.

Всю нашу жизнь уродуя трудом,
Как тонкий стан суровою сермягой,
Какой ценой себя мы продаем!

В нас притупляется вся гордость и отвага.
Всем мы безумно жертвуем труду,
Поденщики общественного блага…

О, вечер, как томительно я жду
Весь долгий день минуты лучезарной,
Когда в тебе забвенье я найду.

И вот ты здесь, прозрачный и янтарный.
Что ж не доходит мир твой до меня,
Зачем в душе все тот же гул базарный,
Наследие бессмысленного дня?

1907

3. ДНИ УМИРАНИЯ

Давно и тихо умирая,
Я — как свеча в тяжелой мгле.
Лазурь сияющего рая
Мне стала явной на земле,

Мне стали странно чужды речи,
Весь гул встревоженных речей.
И дни мои теперь — предтечи
Святых, вещающих ночей.

Звучат мне радостью обета
Мои пророческие сны.
Мне в них доносятся приветы
Святой, сияющей весны.

Я тихо, тихо умираю.
Светлеет отблеск на стене.
Я внемлю ласковому раю
Уже открывшемуся мне.

Какой-то шепот богомольный
Иль колыханье тихих нив,
Иль в синем небе колокольный,
Влекущий радостный призыв.

1905

4. В ПЛЕНУ

Задумчивый по улицам ходил я много раз.
Как близкого приветствовал меня дрожащий газ.
И я смотрел доверчиво на цепи фонарей,
На тихое сияние закатных янтарей.

И все казалось призрачным средь неподвижных стен,
Закутанным, захваченным в какой-то тайный плен.
С безмолвным пониманием глядящим в глубину,
Любовно убаюканным в ласкающем плену.

Порой бывали огненны и жутки вечера.
Казалось, срок исполнился, — последняя пора.
Бежали неба красного, теснились возле стен,
Боялись, что разрушится наш бестревожный плен.

Но вновь спускалась призрачность укромной тишины,
И снова все лелеяли ласкающие сны,
И снова тени тихие, уставшие от дня,
Отдавшись грезе трепетной, скользили близ меня.

Когда вечерним сумраком сменялась бирюза,
У них бывали грустные, бездонные глаза.
И руки слабо-белые без жизни и без сил,
И эти руки слабые я трепетно любил.

И стал я тоже призрачным, как тени вкруг меня,
Как эти тени бледные, боявшиеся дня.
С душой, навек отдавшейся мечте и тишине,
Бегущей жизни красочной, живущей лишь во сне.

И в счастье беспредельное с тех пор я погружен.
Сливаюсь с миром призраков, сам обращаюсь в сон.
С благоговейным трепетом лелею тишину,
Навеки убаюканный в ласкающем плену.

1908

5. ПЕСНЯ О ВЕЧЕРНЕМ ЗВОНЕ

Ev. Matth. 6.25-33

I

Снова звон, равномерный, ласкающий,
Успокоенный, радостный звон.
Над усталой душой простирающий
Кружевной и серебряный сон.

Сердце плакало горьким рыданием
О неделе тупого труда,
Светлый звон прозвучал обещанием,
Обещание то — навсегда.

Чтоб расцвесть — надо быть в одиночестве,
Надо бросить позорящий труд.
Надо верить, что в тихом пророчестве
Звуки счастье душе принесут…

II

Было сказано нам: Посмотрите на лилии,
Как наряд их нетленно-красив,
В ежедневном труде, в ежедневном усилии
Гаснет медленно каждый порыв.

Звуки, мирные звуки поют о смирении.
Веры нет — и душа смятена,
И поэтому труд и в труде — унижение,
И вся жизнь как гробница темна.

Надо быть как цветы, как прекрасные лилии.
Без забот о дневном, о себе.
Надо в тихом безмолвии, в светлом бессилии
Покориться, поверить судьбе.

Надо в душу принять этот тихий, ласкающий,
Этот поздний и радостный звон.
Над усталой душою светло простирающий
Кружевной и серебряный сон.

III

Боже, я твой, я послушен.
Звону я душу открыл.
Сумрак был черен и душен,
Звон его светом пронзил.

Сладостным стало бессилье.
Нет ни желаний, ни слез.
Звон для души словно крылья,
Звон ее в небо унес.

Тихо плыву в бесконечность,
Слившийся с звоном в одно
Непостижимую вечность
Сердцу почуять дано.

Звезды — как чашечки лилий.
Мир — как серебряный звон.
Тихо без мук и усилий
В чей-то вступаю я сон.

Вот он разлитый в эфире,
В шири пространств без конца —
Сон о ликующем мире,
Сон Молодого Творца.

IV

Звон поет, звон растет как видение,
Звоном синее небо полно.
Сердце любит свое усыпление,
Сердце в творческий сон вплетено.

О, как сладко святое бессилие,
Озаренное верой в Творца.
Сердце стало как чашечка лилии,
Сердце ждет золотого венца.

Все почило в немом усыплении.
Беспределен ликующий звон.
И весь мир – лишь мечта, лишь видение,
Кружевной и серебряный сон.

1907

6. БАЛЛАДА О ПОЗДНИХ ВСТРЕЧАХ

О странные встречи с прошедшим.
О да, это было. Но было давно.
Казалось навек отошедшим, —
И вот воскресает оно.

Как больно, как жутко, как радостно-странно.
В душе поднялись, зашептали мечты.
И тихое Вы так нежданно,
И странно и хочется вымолвить — ты.

Оно было прежде так ласково-свято,
Таило незримую дрожь.
– Ты помнишь, мы были ведь близки когда-то.
– Ах, помню. Ах, здравствуй. Куда ты идешь?

– Какая ты странная стала,
Как пристально в душу глядишь,
Зачем ты глядишь так устало,
В глазах твоих мертвая тишь.

Как будто в них что-то тревожно заснуло,
И встал недоверчивый страх.
Как будто бы что-то навек утонуло
В твоих неподвижных глазах.

Как будто бы тихие звоны
Звучали там прежде. Замолкли теперь.
Какая-то тайна затона,
Которой – не верь.

Затона, где стебли оторванных лилий
Тоскуют о тихой луне.
В безумьи бессилий
На призрачном дне.

– О, как мы давно не видались.
Тогда было лето. Ты рвал васильки.
Скажи, почему мы расстались
И вот — далеки?

– Не знаю. Не знаю. Все это так больно.
Тогда было лето. Его уже нет.
Но счастья былого душе недовольно,
И радости прошлой мучителен след.

– Ты думаешь, счастье возможно?
Но больше ведь нет васильков.
И кто-то вздыхает тревожно
В безмолвии поздних часов.

Я явственно слышу как кто-то тоскуя
Вздыхает, окутанный тьмой,
Когда одиноко к себе прихожу я
В часы полуночи домой.

– О, бедная пленница тусклых кошмаров,
Облекшихся в позднюю тьму.
Средь этих асфальтов и этих бульваров
Так тягостно быть одному.

Я верю, мы встретились здесь неслучайно,
Нам вместе назначено быть.
Так будем же счастливы тихо и тайно,
Раз счастье опасно открыть…

Безжизненный сумрак. Глядящие тени.
Не видно лица.
Какие-то стены тяжелых строений,
Куда-то идем без конца.

Все стены и стены толпой беспощадной, —
Я их уже видел когда-то во сне,—
И свет фонарей, умирающий чадно,
Прикованный к черной стене.

Глухой переулок. И мгла подворотни.
Зловеще-зияющий вход.
О, если бы можно нам быть беззаботней
Пред черною мглою ворот!

Тревожно глядим мы. Друг друга не знаем.
И души боятся вступить в разговор.
Скрипучая дверь. Отворяем.
Угрюмая лестница. Грязный ковер.

И вдруг — виноватая нежность во взоре.
Идем вдоль ковра.
Глухие шаги в коридоре,
Кругом номера.

Вот кто-то вздыхает тревожно.
Рыдает визгливый засов.

Ужели ты думаешь, счастье возможно,
Ведь больше уж нет васильков!

1907

ЮНОШЕСКИЕ СТИХИ