Питер Хизер - Падение Римской империи

• Название: Падение Римской империи
• Автор: Питер Хизер
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-057027-0

Падение Римской империи явилось одним из самых радикальных переворотов в истории человечества, событием, которое глубоко изменило мир.

Причины случившегося искали в развращенности и пресыщенности позднеримской цивилизации или, напротив, в чуждом исконно римскому мироощущению христианстве, постепенно подорвавшем некогда самое могущественное государство Западного мира.

Однако Питер Хизер, опираясь на колоссальный объем научных фактов из истории варварских народов, позднеантичные источники и новейшие археологические данные, предлагает читателю собственную, весьма оригинальную гипотезу причин падения Римской империи.

Питер Хизер — известный современный историк, преподаватель Оксфорда.

---

Во-первых, неспособность говорить, во-вторых, еле слышные всхлипывания, в-третьих, изложение скромных просьб с заиканием — во всем этом была своя хитрость. Констанций сделал Зизаиса царем — клиентом Рима и даровал ему и его народу защиту со стороны империи. Горе варвару, который забывал свою роль.

Поздней Римской империи приходилось тратить много сил на то, чтобы держать варваров в повиновении. Нужно было очень стараться, чтобы ответить на вызов со стороны Персии, но границы в Европе в целом оставались пока под контролем. Стало обычным делом рассуждать о том, что необходимость выделения дополнительных ресурсов для поддержания этого контроля чрезмерно обременяет систему, что предпринимающиеся усилия были бесполезны. В IV в. на восточных и европейских границах вновь установилась стабильность, но слишком дорогой ценой, что привело к результату, который предопределил падение империи, — таковы эти и подобные им рассуждения. Прежде чем приступить к анализу случившегося в конце IV–V в., важно как следует уяснить, что представляла собой империя в IV в. Была ли сама структура обречена на гибель?

Глава третья Границы империи

Примерно в 373 г. командующий военными силами Рима в Северной Африке (по-латыни — comes Africae), некто по имени Роман, был лишен своего поста за то, что подстрекал к мятежу берберские племена, обитавшие на окраинах провинции. Главнокомандующий (magister militum) Феодосий, отправленный, чтобы устранить опасность, обнаружил в бумагах Романа документ, содержавший чрезвычайно важную улику. То было письмо к командующему от третьей стороны; оно включало в себя приветствие от некоего Палладия, бывшего до недавнего времени одним из крупных римских чиновников: «Палладий приветствует тебя и сообщает, что его сместили с должности лишь из-за того, что в отношении жителей Триполиса он обратил к священному слуху [императора Валентиниана I] слова неправды» (Amm. Marc. 28. 6. 26). В результате Палладия вытащили из его загородных владений, куда он удалился, уйдя в отставку, и препроводили назад в Трир. Ложь императору расценивалась как измена. Предпочтя смерть допросу, во время которого в подобных случаях полагалось применять пытки, Палладий покончил с собой в пути.

Понемногу выплыли на свет все подробности этой истории. Измена зародилась еще в 363 г., когда Роман впервые получил служебное назначение. Берберские племена, обитавшие на пустынных землях по соседству с городом Лептис Магна в провинции Триполитания, разграбили местность вокруг него, и местные жители ожидали, что римляне отомстят им. Роман, как полагалось, собрал в Лептис Магне свои силы, но потребовал, чтобы ему обеспечили для снабжения 4000 верблюдов, которых граждане отказались ему предоставить. На этом основании Роман распустил своих солдат, и кампания так и не началась. Охваченные яростью граждане на ближайшем провинциальном собрании (вероятно, в 364 г.) решили направить к императору Валентиниану посольство с жалобой. Роман пытался направить ход событий в благоприятное для него русло — он первым сообщил Валентиниану свою версию этой истории через своего родственника по имени Ремигий; в тот момент Ремигий занимал пост magister officiorum (что-то вроде главы министерства государственной службы) и был одним из высших чиновников Западной империи. Валентиниан отказался принять на веру обе версии и назначил комиссию для расследования. Однако комиссия оказалась тяжела на подъем. Тем временем продолжающиеся нападения берберов заставили жителей Лептис Магны направить к императору второе посольство с жалобой по поводу продолжающегося бездействия Романа. Узнав о новых нападениях, Валентиниан пришел в ярость. Здесь-то на сцене и появился Палладий. Именно его избрали для того, чтобы осуществить расследование фактов; ему также поручили доставить в дар африканским войскам деньги{95}.

Действуя согласно императорским приказам, Палладий прибыл в Лептис Магну и выяснил, что делал — или, вернее, чего не делал — Роман. В то же время, однако, Палладий заключил сделку с предводителями и казначеями отрядов африканской армии, благодаря которой смог оставить себе часть вверенных ему имперских денег. Все сложилось так, что интересы обоих участников событий совпали. Палладий угрожал Роману роковым обвинением в бездействии, тогда как Роман поднял постыдный для Палладия вопрос о хищении. Заключив эту дьявольскую сделку, Палладий оставил себе деньги и, вернувшись в Трир, сообщил Валентиниану, что жалобы жителей Лептис Магны необоснованны. Император, поверив, что ему пришлось попусту потратить время, привел в действие всю судебную машину, желая покарать истцов из Лептис Магны. Палладия вторично отправили в Африку, дабы руководить судебными процессами. В условиях, когда ставки для судьи были столь высоки, участь ответчиков была предрешена. Итак, несколько подкупленных свидетелей единодушно показали, что никаких нападений не происходило. Примерно в 368 г. концы удалось тщательно спрятать, и один наместник и три посла были казнены за сообщение императору ложных сведений. Положение не менялось до тех пор, пока примерно шесть лет спустя на свет не всплыло письмо Палладия, адресованное Роману. Двое оставшихся в живых послов, у которых хватило ума скрыться (согласно приговору, им должны были отрезать языки), явились и дали показания. Процесс, шедший своим чередом, завершился гибелью очередных жертв: то были, конечно, Палладий и Роман, не говоря уже о Ремигии, исполнявшем должность magister officiorum, и о лжесвидетелях.

На первый взгляд в этом деле нельзя усмотреть ничего экстраординарного: тут и пренебрежение обязанностями, и хищение, и в особенности злостное укрывательство. Чего еще можно ожидать от структур империи, клонящейся к упадку и гибели? Со времен Гиббона коррупция в общественной жизни рассматривалась как неотъемлемая часть истории гибели Рима. Но хотя в империи IV в. взяточничество, безусловно, имело место, с выводами — и это весьма важно — спешить не следует. В источниках того времени вы можете легко найти всякого рода примеры самых разнообразных злоупотреблений. Воровали все — от командиров, которые искусственно завышали в отчетах показатели численности войск, а сами ограничивали ее, чтобы иметь возможность присвоить лишнюю плату, до чиновников, устраивавших круговое перемещение денег с одного счета на другой до тех пор, пока они не «пропадали» в груде бумаг, касающихся деятельности чиновников, чтобы те могли обратить их на собственные нужды{96}. Но стали ли они важным фактором в истории падения Западной империи — это весьма сомнительно.

Как бы ни была неприятна эта идея, власть на всем протяжении истории находилась в длительной и весьма характерной взаимосвязи с «деланием денег»: это касается как больших, так и малых государств, переживающих период расцвета и стоящих на грани краха. В большинстве обществ, существовавших в прошлом — и многих, существующих в настоящем, — связь между властью и выгодой даже в малой степени не представлялась (и не представляется) проблематичной: личная выгода и выгода для друзей рассматривалась как абсолютно весомая (притом совершенно законная) и главная причина для того, чтобы добиваться власти. Когда наш старый знакомец философ Фемистий впервые привлек внимание императора Констанция в начале 350-х гг., Либаний, его товарищ, преподававший риторику, большой поборник моральных ценностей, связанныхс классическим образованием, писал ему: «Твое присутствие за столом [императора] свидетельствует о величайшей близости [между вами]… любой, кого ты упоминаешь, немедленно становится богат, и… удовольствие, получаемое им, когда он дарует подобные милости, превосходит то, которое испытываешь ты, принимая их». С точки зрения Либания, влияние, приобретенное Фемистием, не представляло собой проблемы — как раз наоборот! Фактически вся система назначений на чиновничьи должности в империи основывалась на личных рекомендациях; так как конкурсные экзамены отсутствовали, патронаж и связи играли главную роль. Обращаясь к нескольким императорам, Фемистий посвятил не одну из своих речей теме «друзей» — т. е. ближайшего окружения императора, ответственного за привлечение его внимания к подходящим кандидатурам на те или иные должности. Конечно, Фемистий хотел, чтобы эти друзья обладали проницательностью и благодаря этому могли давать первоклассные рекомендации, однако он не желал никаких изменений самой сути вещей. Непотизм был системой; службу все связывали с возможностью набить себе карман, и умеренное казнокрадство считалось более или менее в порядке вещей{97}.

И ничего нового в этом не было. Ранняя Римская империя, даже в период активных завоеваний, так же как и в позднейшие эпохи, была отмечена злоупотреблениями — быть может, следовало бы просто сказать «употреблением» — властью со стороны чиновников (друзей чиновников высших рангов), которые стрем ил ись обогатиться сам и и обогатить своих товарищей. Согласно историку Саллюстию, писавшему в середине I в. до н. э., моральные устои римской общественной жизни начали рушиться после гибели Карфагена, главного соперника Рима, в 146 г. до н. э. На деле, однако, крупнейшие фигуры общественной жизни всегда в первую очередь были озабочены собственным продвижением, и в ранней империи происходило то же самое. Многое из того, что мы можем назвать коррупцией в римской системе управления, просто отражает нормальную взаимосвязь власти и выгоды. Некоторые императоры, наподобие Валентиниана I, периодически добывали себе политический капитал, нанося удар по «коррупции», но даже Валентиниан не пытался изменить систему как таковую{98}. Мне кажется, важно реалистично смотреть на то, как люди используют политическую власть, и не придавать слишком большого значения отдельным случаям взяточничества. Если фактор «власть — выгода» не замедлил подъем империи на первых порах, то нет и причины предполагать, что он сыграл важную роль в ее падении. Что же касается скандала в Лептис Магне, то Роман, Палладий и Ремигий просто слишком далеко зашли. При более пристальном рассмотрении можно увидеть в «Лептисгейте» нечто значительно большее, нежели простое укрывательство.