Павел Черкашин - Электрические методы обогащения. Правдивая история о виртуальных амебах, современном инновационном предпринимательстве и прочей ерунде типа любви и смысла жизни

• Название: Электрические методы обогащения. Правдивая история о виртуальных амебах, современном инновационном предпринимательстве и прочей ерунде типа любви и смысла жизни
• Автор: Павел Черкашин
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91657-238-4

Это бизнес-роман о том, как в наши дни два друга решили во что бы то ни стало создать свой бизнес в области ИТ в России. И сделали это. О том, через что им пришлось пройти, какие шишки они набили, сколько страху натерпелись, какой триумф испытывали. И, конечно, о любви, которая помогает, мешает, окрыляет и повергает в отчаяние, и порой вмешивается в «дело всей жизни» самым неожиданным образом. Автор не понаслышке знает и IT-отрасль, и проблемы современных стартапов, поэтому его роман отличается весьма профессиональным взглядом на вопросы и тонкости бизнеса. И сугубо мужским – на отношения полов. Скучно не будет!

Книга адресована всем любителям увлекательного чтения, а особенно тем, кто планирует или только начал свой бизнес.

---

Павел Черкашин Электрические методы обогащения. Правдивая история о виртуальных амебах, современном инновационном предпринимательстве и прочей ерунде типа любви и смысла жизни

Часть 1 Смысл жизни

Зачем мы нужны этому миру?

За последние 12–15 лет электрические методы обогащения… получили повсеместное признание и заняли прочное место в обогатительной технике[1].

Август 2007-го. Дахаб, Египет

– Вот ты знаешь, зачем ты нужен этому миру?

– Знаю.

– И зачем?

– Чтобы стать богатым и знаменитым и перешевелить всех супермоделей.

– И даже Клаву Шиффер?

– А почему нет?

– Ну, она уже замужем за лордом каким-то. И без грима страшная, как вахтерша.

– Значит, у нее дочка должна быть симпатичная.

Друзья помолчали, глядя на море, пока кальянщик колдовал с угольками…

– А как же там дерево посадить, сына вырастить, дом построить?

– Это само приложится. Когда ты богатый и знаменитый, то и дом можно отгрохать что надо, и жена умница-красавица будет детей плодить, и леса хоть гектарами сажай вокруг своей загородной фазенды.

– Может, ты и прав. Только вот у меня все равно что-то не складывается… Не хватает чего-то важного. Не верится, что только деньги счастье приносят – об этом, между прочим, и пишут много, и по телику показывают. Да и многие вещи банально не купишь за деньги – здоровье, удачу, душевное равновесие. Вон сколько богатых сидят над сундуками денег и плачут от бессилия.

– Санчес, тебе с таким мировоззрением в духовную семинарию нужно было идти, а не в физтех. Я тебе не духовный наставник, поезжай, блин, в Шаолинь на пару лет – пусть они там тебе вернут душевное равновесие… Я же не спорю – счастье на деньги не купишь. Вопрос только в том, что душевное равновесие достигается легче, когда ты сидишь в своем огромном доме где-нибудь в Майами и слушаешь классическую музыку, а в это время пара мулаток знойных тебя радуют вдохновенно. А теперь представь, что сидишь ты в однокомнатной квартире где-то в Капотне с мамой-алкоголичкой и живешь на сданную стеклотару. Как думаешь?

– Ну да, тут, в общем, не поспоришь. Только как бы в борьбе за свой дом в Майами не растерять… даже не знаю, как сказать… Хочу сказать «душу», но это как-то пошло будет звучать для такого матерого материалиста, как я.

– Для этого сила нужна. Чтобы горы двигать. Без настоящей силы ты никто в этом мире.

– И карма, чтобы эту силу контролировать. Куда ты будешь эту гору двигать? Варианта три – к свету, в сумрак или куда по телику скажут.

– Карма… Ее беречь надо, это точно. Пронести через всю гадость и бытовуху. Не растерять. И потом в своем новом доме посадить в горшочек, вырастить и лелеять до конца дней. До предела сходимости. Так я считаю, старик.

– Да. Красиво сказал. Как в кино.

Март 2010-го. Денпасар, Бали

Мир выглядит совершенно иначе, когда смотришь на него с обратной стороны. Вселенная сплющивается до плоскости в 140 на 220 см, а душа человека, покоящегося на этой плоскости, парит под высоким потолком реанимационной палаты и занимает всю освобожденную пространственно-временную бесконечность.

В состоянии комы привычные органы чувств бездействуют. Входные порты – зрение, слух, обоняние – надежно заблокированы. С внешним миром человека связывают только шланги и провода системы жизнеобеспечения. Отчаяние близких, усилия врачей, ругань прохожих и ярость природы за окном недоступны ему.

Представьте себе атеиста, попавшего после смерти в ад. Он так потрясен устройством загробного мира, что перестает страшиться ожидающей его мучительной бесконечности и начинает доставать чертей практическими вопросами…

Так было с Санчесом. Похоже, любознательность и азарт были прошиты на самом глубоком уровне его подсознания. Глубже, чем инстинкт самосохранения. Холодок накрывшей его наркотической комы он чувствовал всей поверхностью собственного мозга, плавая в ней, как в бассейне ранним утром, ощущая приятную прохладу воды сразу всем телом. Напрямую – нервными окончаниями. Тем не менее этот холодный и неуютный мир был наполнен новыми непривычными информационными сигналами, а потому не выглядел пугающим или отталкивающим. Скорее он был загадочным и познавательным. В конечном счете, это был мир его собственного подсознания.

Санчес, возможно, никогда и не узнал бы границы своих сил и возможностей, если бы сама жизнь не потребовала преодолеть их. Он провел больше трех недель в состоянии перезревшего овоща, который никак не хотел оторваться от питающих его стеблей искусственного жизнеобеспечения. Потом он начал возвращаться в материальный мир: редкими всплесками сознания, ограниченными переменными включениями разных источников информации, ручейками новых данных, которые тревожили встрепенувшийся мозг. Его сознанию за время болезни неожиданно открылся доступ к яркому n-мерному[2] внутреннему миру – и теперь он не хотел возвращаться в привычные нам три скучных измерения. Кроме серых будней, лживых новостей и чужой неискренности ему там нечего было ловить. Санчес изо всех сил разгонял стаи пробирающихся в его сознание внешних раздражителей, как толстый омоновец – галдящих несогласных. Слишком богатым, интересным и насыщенным был мир его собственного подсознания по сравнению с тем, что подстерегало снаружи.

У него были все шансы в этом волшебном мире остаться навсегда. Но любопытство, благодаря которому Санчес оказался в столь плачевном положении, стало для него одновременно и фактором выживания: пытаясь разобраться в устройстве собственного подсознания, он начал увлеченно стягивать в один узел тысячи ниточек, связывающих осознанное «я» с самыми отдаленными и загадочными уголками его внутренней вселенной. Двигаясь вдоль каждой из них, он мог постоянно получать новую информацию, тем самым удовлетворяя ненасытное свое любопытство. Он стал собирать эти нити, систематизировать, сплетать в пучки. И постепенно мир обретал реальность, концентрировался, сгущался, становился все более осязаемым и конкретным… 140 на 220 сменялись бесконечностью вселенной…

Запоздалый пролог

Комплекс классовой неполноценности в среде российских предпринимателей правильнее всего измерять в метрах. Над уровнем Москвы. Можно еще ввести классификацию успеха, проводя замеры от уровня пола до нижней кромки юбки личного ассистента. Обе шкалы делают этих субъектов редкой находкой для психоаналитиков.

Впрочем, здесь все такие. Верхние этажи «Москва-Сити» представляют собой удивительно красочную ярмарку достижений личного хозяйства… Зайди в любой из шикарных кабинетов выше сорокового этажа – и непременно окажешься в гостях у очередного шустрика с лоснящейся лысинкой, детскими ранами на душе и парой миллиардов чего-нибудь еще.

Панорамные окна. Широкий стол из отшлифованной ветрами грубой доски, которая, похоже, была выломана из палубы настоящего старинного парусника. Рядом – большой кожаный агрегат с таким набором рычагов настройки, будто это не офисное кресло, а капсула космического спускаемого аппарата. Ладно, простительно для человека, чьи синусоиды вынуждены часами томиться в деловом заточении. На стенах – картины и какие-то поблекшие вырезки из журналов под стеклом. Эгоистичный ген в этом обществе неистребим.

Часы. Боже мой, сколько тут часов. Три роскошных экземпляра… Нет, целых четыре на стене и огромные напольные – в углу. Все добросовестно идут. Еще коллекция карманных и наручных – под стеклом. Спрятал от таких, как я, подальше, судя по всему… Неужели этот перестук не надоедает? Страсть хозяина кабинета к часам широко известна. Тут я ничего нового не накопаю. Отними у мужчины хобби, и он сразу превратится в женщину.

Ладно, пошли дальше. Открытые книжные полки. Случайная офисная макулатура – позор человека читающего. Яркие каталоги, брошюры всяких конференций, подарочные издания с уродскими золотыми корешками. «Бизнес-атлас Тюменской области», «Innovation in Russia»… О! «Остров сокровищ». Ни разу не открывался даже, понятно. Безделушки всякие.

Вот интересная книга. Странно, что она тут делает? Истертый корешок смотрится в этом окружении, как старый профессор в очках, скрепленных скотчем, – на сцене областного конкурса красоты. Ну-ка… Любопытство меня когда-нибудь погубит… Забытый запах библиотеки: пожелтевшей бумаги, канцелярского клея, сотен рук, листавших эти страницы. На синей шершавой обложке почти стерлась заглавная тисненная серебром буква «Э», когда-то, судя по всему, представлявшая собой единственное доступное полиграфическое излишество шестидесятых годов. Человек, который, работая над оформлением этой книги, додумался перечеркнуть букву наискосок острой молнией электрического разряда, искренне верил, что в 2010 году ее читатель будет полноправным представителем общества победившего коммунизма. Сидя где-нибудь на Марсе. Ха! А мы и Москву толком обустроить не можем. Ну да ладно… Зато шрифты отличные! Умели полиграфисты работать… Правда, какая-то библиотекарша бездушная испортила полиграфическую гармонию обложки надписями химическим карандашом и наклейками с инвентарными кодами. Интересно, неужели он умыкнул книгу из библиотеки? Отличное получится дополнение к истории про известного предпринимателя!