Журнал «Если» - «Если», 2003 № 04

• Название: «Если», 2003 № 04
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательство ЛК пресс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: ISSN0136-0140

Александр ГРОМОВ. КОРАБЕЛЬНЫЙ СЕКРЕТАРЬ

Возможно, лет этак через триста придет время вспомнить о петровской Табели о рангах.

Андрей САЛОМАТОВ. НЕЗНАКОМКА

Да чего уж там — мы все друг друга не знаем…

Йозеф ПЕЦИНОВСКИЙ. ЛАССО

Охота на обывателя — море адреналина для его сограждан!

Т.Л.ШЕРРЕД. НЕДРЕМАННОЕ ОКО

Устав от бесплодных поисков философского камня, человек обратил взор к станку для фальшивых денег.

Пол Ди ФИЛИППО. НЕЙТРИНОВАЯ ТЯГА

Ради женщины, которая молчит, можно даже устроить межзвездные гонки.

Ричард ЧВЕДИК. МЕРА ВСЕХ ВЕЩЕЙ

… или «Замечательные игрушки на все прошлое лето» в новом антураже.

Майкл СУЭНВИК. МУДРОСТЬ СТАРОЙ ЗЕМЛИ

Героиня так стремилась оказаться полезной продвинутому человечеству!

Дэвид МОРРЕЛЛ. ВОСКРЕШЕНИЕ

Неизлечимую болезнь можно отложить в «долгий ящик»… криогенной камеры.

Елена КОВТУН. БАРХАТНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ

Чешская фантастика сегодня: есть ли наследники у Чапека?

Дмитрий ВОЛОДИХИН. ЖЕЛАЕТЕ БОБОВ?

Настоящие фантасты не едят — они закусывают!

РЕЦЕНЗИИ

НФ, фантастический детектив, боевик, фэнтези — выбирать читателю.

КУРСОР

«Роскон-2003», экранизации, номинанты «Небьюлы».

Видеодром

Новая российская анимация… Голливудские студии — забег на призы Фантастики… Лучшие жанровые работы лучшего британского актера.

Борис СТРУГАЦКИЙ. «ЕСЛИ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ЧТО-ТО ПРОИЗОШЛО ЧЕРЕЗ СТО ЛЕТ, НАЧИНАЙ ПРЯМО СЕЙЧАС»

Новый роман С.Витицкого вызовет немало вопросов. На некоторые можно получить ответы прямо сейчас.

ПЕРВЫЙ ОТКЛИК

…вместо привычной рубрики «Экспертиза темы».

Глеб ЕЛИСЕЕВ. ПРОЗАИЧЕСКИЕ ФОРМУЛЫ

Метафизический киберпанк математика Рюкера.

Дмитрий ЯНКОВСКИЙ, Александра САШНЕВА. НА ГРАНИЦЕ ТУЧИ ХОДЯТ…

Аэлита меняет амплуа.

БАНК ИДЕЙ

Рекордное число попыток решить задачу.

Андрей СИНИЦЫН. ХОД КОНОМ

Каким премиям доверяют читатели?

ПЕРСОНАЛИИ

Поэты, художники, программисты, физики и химики — и все они фантасты.

---

Я демобилизовался в 1946 году и вернулся домой в Сан-Диего, где открыл автомастерскую на те несколько сотен долларов, что мне удалось скопить, и вложив умения, которыми щедро наградила меня армия взамен того, что мне старательно поджаривали задницу в котлах военных действий по всей Европе. «Выполняем любые индивидуальные заказы», владелец Обдалио Бенитес — это я. Мне удалось сделать из дерьма довольно прибыльное предприятие, которое приносило стабильный доход. Я превращал старые «кадиллаки» и «линкольны» в катафалки для местного похоронного бюро. Мне не раз приходилось задумываться над тем, как забавно сложилась моя судьба, ведь по ночам меня преследовали кошмары, в которых на голову сыпался злой свинцовый дождь, а вокруг текли реки крови. Разумеется, я просыпался с дикими криками, весь в поту. Стоило одной из сотни пуль отклониться в сторону всего на пару дюймов, меня бы самого прокатили на катафалке — если бы осталось что катать.

Первым, кого я нанял себе в помощники, был юный Хоакин Арнетт.

Да-да, вы не ослышались: именно Хоакин Арнетт, легендарный вожак «Разбойников на бобах», банды латиноамериканских полукровок, которые начали с того, что промчались, словно разъяренное племя ацтеков, по гоночным трассам Калифорнии, а закончили тем, что завоевали целую кучу престижных наград, обставив не одну высококлассную команду страны. К тому времени, когда в 60-х Хоакин решил завязать с гонками, оказалось, что он собрал больше трофеев и наград, чем любой из его соперников, а также вырастил двоих сыновей, с энтузиазмом продолживших его дело.

Но тогда, в сороковых, об этом еще никто не знал. Я нанял на работу тощего, улыбчивого и ужасно энергичного парня, с кожей чуть светлее моей, репутацией, которую ему еще предстояло создать, и маниакальной страстью к машинам и гонкам.

Сначала Хоакин собирал на помойке разные детали и приводил их в порядок. Водить он научился в девять лет. К моменту, когда он поступил ко мне на работу, Хоакин уже несколько лет занимался машинами — делал из кусков железа рамы, латал днища и капоты. Стоило ему добраться до моего оборудования, как он чуть с ума не сошел. Старые развалюхи, с которыми он возился в свободное время, носились по улицам и гоночным трассам быстрее ветра.

С 1948 года Хоакин выступал за клубы «Кукушек» и «Роудстеров» Южной Калифорнии. Но когда подкатил 1951-й, он решил организовать собственную команду. В нее вошли друзья детства — Карлос Рамирес, Эндрю Ортега, Гарольд Милер, Билл Глэвин, Майк Нагем и еще человек двадцать, — они стали называться «Разбойники на бобах», а потом, благодаря стараниям болельщиков, постепенно трансформировались в «Бобы» — имя, которое команда с гордостью носила, словно национальный символ.

Когда Хоакин только начал на меня работать, я водил жуткое страшилище — древний «паккард-32», купленный мной еще перед войной и честно простоявший на спущенных покрышках в гараже родителей целых пять лет. Тогда мне было в высшей степени плевать на то, в какой машине я езжу. Я считал автомобиль всего лишь транспортным средством, предназначенным для того, чтобы доставлять меня на свидания с Эрминией — Эрминией Рамирес, кузиной Карлоса.

Но, работая бок о бок с Хоакином и наблюдая за тем, с каким восторгом он собирает свои машины, я не мог не заразиться его страстью. Доводка автомобилей и участие в гонках — вот две ядовитых мухи, которые с яростью вцепились в мою задницу и ни за что не желали отпускать. Я и не заметил, как стал проводить все вечера и выходные, зарывшись по локоть во внутренности какого-нибудь «олдсмобиля-40» или «кадиллака». В результате я получал двигатель слишком мощный для городских дорог, но зато неистово жрущий трассу на высохших озерах.

Дело в том, что «Разбойники на бобах» гоняли свои автомобили в нескольких местах: на взлетных полосах старого аэродрома Парадиз-Меса, находившегося за городом, и по дну высохших озер Эль Мираж и Мьюрок — там, где можно не беспокоиться по поводу пешеходов, полиции и светофоров.

Когда я начал накручивать мили на своем новом «олдсмобиле» — ярко-оранжевом, словно тыква, с черными языками пламени по бокам и названием «Тигр», которое я старательно написал на капоте, сначала соревнуясь с «Бобами», а потом и с гонщиками из других клубов, я вдруг обнаружил, что забыл о своих ночных кошмарах. Не совсем, конечно, но достаточно, чтобы не слишком обращать на них внимание. Одного этого было бы достаточно, чтобы я навсегда заболел гонками — однако не следует сбрасывать со счетов и такие вещи, как шум ветра в ушах, скорость, безумное возбуждение и рев двигателя.

Но главное веселье началось, когда мы открыли нитро. Я имею в виду нитрометан, заменитель бензина, который произвел настоящую революцию. Сначала мы думали, что нитро — это страшная взрывчатка, и перевозили его в специальных оплетенных бутылях для кислот, завернутых в кучу тряпок.

— Отойдите в сторону! — кричали мы. — Это может взорваться в любую минуту!

Наши вопли наводили ужас на соперников до тех пор, пока они сами не открыли секрет нитро. А потом мы обнаружили, что нитро портит двигатели, и стали разбавлять его стандартным горючим — пополам. Но оно все равно давало нам кучу преимуществ, кроме того, мы день и ночь возились с нашими машинами и постепенно приближались к заветной цифре — 150 километров в час.

Я помню, как однажды Хоакин заявил:

— Знаешь, папаша Оби, скоро мы будем носиться по трассе, совсем как эти треклятые НЛО, о которых все только и болтают.

Я никогда не чувствовал себя настоящим членом команды «Разбойников на бобах». Не носил уродскую клубную футболку с дурацкой картинкой, изображавшей фасолину в сомбреро и маске, да еще на колесиках. И никогда не выходил с ними на линию старта, которую они называли «Рождественская елка», чтобы принять участие в официальных соревнованиях. Думаю, главная причина — возраст.

Когда я вернулся из армии, мне исполнилось двадцать шесть, а к 1951 году я пересек широкую красную черту тридцатилетия. Хоакин и все его приятели были намного моложе. Им нравилось дразнить меня, называя «папаша Оби» и прочими идиотскими прозвищами. Впрочем, надо отдать им должное: они никогда никого не унижали. И вообще им было плевать и на возраст, и на национальность. Несмотря на то, что большинство из них были испанцами, они совершенно спокойно приняли в свои ряды англичанина, ливанца, японца и филиппинца. И меня бы взяли, не задумываясь. Но нас занимали разные проблемы. Их интересовали только гонки. Я же имел собственное дело, а также подумывал — правда, не слишком определенно — о том, чтобы жениться на Эрминии и наконец остепениться.

Впрочем, я проводил с «Бобами» много времени и ни разу не почувствовал, что они меня сторонятся. В 1951 году практически каждые выходные я садился за руль «Тигра» и отбивал себе задницу, накручивая бесконечные круги по высохшему дну озера, заезд за заездом. Я вдыхал вонючие пары нитро, пока у меня не начинали слезиться глаза и щипать в носу, радовался, когда мне удавалось кого-нибудь победить, и горевал, когда проигрывал, а потом придумывал, что нужно подправить в моем любимом автомобиле, чтобы в следующий раз обязательно добиться успеха.

Да, такими были моя жизнь и мои радости, и временами мне казалось, что так будет всегда.

Но тут появились Космический Пес и Стелла Звездоокая.

В субботу днем казалось, будто солнце над старым взлетным полем жарит сильнее обычного, даже для Калифорнии. С полудня до трех часов я выпил шесть банок апельсиновой газировки, несколькими глотками размочив маисовые лепешки, которые мы купили у лоточника на шоссе Пасифик-Коуст, по дороге в Парадиз-Меса.

Мы с Эрминией сидели, свесив ноги, в одном из пустых трейлеров для перевозки похожих на взбесившиеся чудовища гоночных машин, которые никто в здравом уме никогда не принял бы за продуктовые фургоны и не пустил бы на улицы города, и пытались хоть как-то спрятаться от солнца под холщовым навесом, растянутым на четырех шестах. Так получилось, что въезд на поле видели только мы. Все остальные прятались под козырьками или следили за гонкой между Хоакином и каким-то парнем из Помоны. Хоакин сидел за рулем модели «29-А» с двигателем от «меркурия», а гонщик из Помоны — вывел на старт переделанный «виллис».

Именно в этот момент и появилась машина, каких до сих пор мне видеть не приходилось.

Она была новее цветного телевизора. Такой автомобиль мог бы сконструировать Раймонд Лоуи через пятьдесят лет для Всемирной ярмарки 1999 года. Низкий, обтекаемый, серебристого цвета, с дымчатыми стеклами, скрывавшими салон, он мчался на узких шинах невероятного золотого цвета и при этом производил не больше шума, чем подводная лодка, но, глядя на него, становилось ясно: перед тобой могучий зверь, которого невероятно трудно держать в узде.

Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я вскочил на ноги и отшвырнул недопитую банку с газировкой. На Эрминию автомобиль не произвел никакого впечатления, и она продолжала преспокойно потягивать через соломинку свой апельсин.