Джимми Баффетт - Соленый клочок суши

• Название: Соленый клочок суши
• Автор: Джимми Баффетт
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-20069-X

Спасаясь от гнева хозяйки пуделиного ранчо, чей массажный стол он метнул в венецианское окно, ковбой из Вайоминга Талли Марс и его верный конь Мистер Твен оказываются на Карибах. Но по его следам идут охотники за головами, нанятые кандидатом в Конгресс, чьи садомазохистские забавы с литовским кинорежиссером едва не попали на страницы газет.

Начинается новая жизнь на соленых клочках суши. Талли Марс успевает подружиться с майянским шаманом, помешанным на цифровой технике, великим кантри-певцом и посланцем бога, совершающим кругосветный вояж на розовом гидроплане, звездой кубинского бейсбола и ветераном Второй мировой войны, который ненавидит Диснейленд. Подцепить на одном пляже девушку неземной красоты и провести с нею ночь, а на другом – столетнюю старуху и провести с нею остаток ее дней, разбиваясь в лепешку ради поисков таинственной «линзы Френеля»…

Впервые на русском языке – роман знаменитого кантри-музыканта Джимми Баффетта «Соленый клочок суши». Теперь под его музыку можно не только танцевать.

---

Мы прожили в Хайборн-Хилл до февраля, а за день до нашего предполагаемого отплытия на Кайо-Локо в дверь моего коттеджа постучали.

– Я хочу показать тебе кое-что, пока еще не слишком жарко, – сказала Клеопатра, срезав три вьющиеся розы в саду.

Пройдя по Спунбилл-лейн, мы вышли на Анджела-стрит, где нас тут же загнал на тротуар рой мопедов, мчащихся по Пассовер-лейн. У ворот кладбища Клеопатра указала направо. Аллея называлась Магнолия-авеню, но росли на ней одни пальмы. Мы пошли мимо склепов и мавзолеев, усыпанных букетами живых и пластиковых цветов.

– Я должна была их навестить.

– Кого? – не понял я.

– Хороших ангелов и плохих ангелов. Думаю, начнем с плохих.

Я взглянул на огромный черный обелиск.

– Что это? – спросил я.

– Это не что, а кто, – заявила она. – Это мальчики Даймонды.

– И после смерти, видимо, хотели выделиться, – заметил я, оглядывая нелепый памятник.

– У Хайборнов были деньги, но мы ими не кичились. Этому нас научил мой отец. Правда, когда в нашу семью вклинились Даймонды, все изменилось, – вздохнула Клеопатра.

– Так это предки Доналда Г. Даймонда Третьего?

– Ага. Здесь лежат Доналд и Роналд – дрянь-люди, нувориши. Они мои сводные братья. А еще их трофейные жены и несколько бездельников – их отпрыски. И законные, и нет. Мачеха у меня была, в сущности, неплохая, но я редко ее видела. Большую часть времени я проводила в море. В нашу семью она пришла с большим прицепом в виде Роналда и Доналда. Только посмотри на это дерьмо, – бросила Клеопатра, с презрением глядя на высокий обелиск. – Они хотели, чтобы все знали, кто они такие – даже после смерти.

С левой стороны гигантского черного обелиска к ограде примыкали три больших гранитных надгробия, прятавшихся от палящего солнца под парой мраморных ангелов с десятифутовым размахом крыльев.

– Вот тебе доказательство, что за деньги хороший вкус не купишь, – сказала Клеопатра. – А теперь к хорошим ангелам.

Мы прошли мимо монумента до ржавых ворот за участком Даймондов. Над ними висел бронзовый якорь с надписью «ХАЙБОРН». Клеопатра вошла внутрь. Я последовал за ней.

Она подошла к тени поддеревом и положила первую розу на могилу Лукреции Мидор Хайборн, своей матери. Вторую положила на склеп отчима, Патрика Хайборна. Потом мы вышли, и сели на скамейке в тени.

– Доналд был таким подхалимом, – сказала она. – И к Роналду это относится. Мне приятно, что я пережила обоих этих жадных ублюдков. Мы с Тедди раскусили их, но было уже слишком поздно.

– Кто такой Тедди? – поинтересовался я.

– Самый младший и самый приличный из Даймондов. Вскоре после смерти моего отца, пока мы с Тедди были в море, троянский конь открылся. Роналд, Доналд и несколько злобных юристов состряпали план, как завладеть Компанией. Они покинули Ки-Уэст и переехали в Майами. Ну да ладно, это слишком скучно, – сказала она и вздохнула.

– Вовсе нет, – запротестовал я.

Клеопатра молча стояла перед простым надгробием Теодора Даймонда.

– Заметь, он на участке Хайборнов, а не Даймондов. А теперь пора тебе встретиться с моим папой. – И голос ее зазвенел, как у девочки на первом свидании.

Мы вышли с семейного участка, пересекли песчаную дорожку и подошли к американскому флагу. Под ним, окруженные железной оградой, лежали погибшие на броненосце «Мэн». Мы прошли мимо маленьких надгробий по периметру участка до могил офицеров.

– Ничего похожего на облегчение.

– Как так? – не понял я.

– Я пришла сказать до свиданья и здравствуй – как в той песне «Битлз».[144]

– Это была моя любимая песня на «Волшебном таинственном путешествии», – сказал я и подумал: как странно обсуждать музыку шестидесятых со старухой на кладбище.

Неожиданно Клеопатра расплакалась.

– У меня всегда одно и то же чувство, когда я сюда прихожу. – Она смахнула слезы рукой. – Я знала своего отчима и сильно любила его, но я никогда не знала отца. – Теперь она уже просто всхлипывала. – Надеюсь, я оказалась такой, какой он хотел.

Я положил руку на ее плечо. В первый раз с тех пор, как мы познакомились, она выглядела хрупкой. Я поддерживал ее, а она продолжала:

– Интересно, что бы случилось, если бы я осталась здесь с моей бедной мамой и была дочерью, о которой она мечтала.

– Ну-у, – протянул я. – Все, что я могу сказать – это бы обернулось плохо для меня совершенно точно.

– Почему?

– Потому что тогда я бы не встретил вас, и моя жизнь была намного скучнее.

Клеопатра вытерла глаза и засмеялась. Мне сразу стало лучше.

– Знаешь, а ты прав. Кто бы, кроме меня, вытащил твою задницу из тисков тех стриптизерш в Белизе?

– Может, не будем об этом здесь? – спросил я.

– Да ладно, не дуйся, – улыбнулась она.

В ее глазах снова сверкал огонек. С кошачьей скоростью она скользнула рукой по ветке фикуса.

– Смотри, – сказала она, разжимая пальцы. На ее ладони сидела маленькая древесная ящерица, которая тут же начала менять свою окраску с зеленого на более подходящую к новой обстановке. Клеопатра аккуратно взяла ящерицу пальцами за шею и поднесла к лицу. Та щелкнула челюстями, и, ухватившись за мочку ее левого уха, повисла в воздухе, раскачиваясь на ветру.

– Это не больно, – сказала она с детским смехом. – У нас была служанка из Мартиники, она мне показала этот маленький фокус. Она его называла «танцующая сережка». На, попробуй.

Не успел я сообразить, что происходит, как Клеопатра отцепила ящерицу от своего уха и подвесила к моему. Я почувствовал маленькие челюсти, цепляющиеся не на жизнь, а на смерть, и по моей спине пробежала дрожь.

– Это традиция у Хайборнов: ходить с ящерицами в ушах. Одна из тех многих вещей, которые отличали нас от Даймондов. Те поклонялись деньгам. Нас же учили любить мир природы. – Маленькая ящерица провисела в воздухе еще пару секунд, а потом упала. Клеопатра поймала ее и положила обратно на ветку.

Мы прошли мимо еще нескольких могил, а потом Клеопатра упала на колени и опустила последнюю розу рядом с надгробием, на котором значилось «КАПИТАН АНДЕРСОН МИДОР – МОРЯК, ОТЕЦ И ПАТРИОТ». Потом встала по стойке «смирно» и отдала честь.

Клеопатра взяла меня под руку, и мы побрели назад по Магнолия-авеню.

– Ну, я собрала свои вещи и поклонилась родителям. Прежде чем мы отправимся в плавание, мне нужно сделать еще кое-что. И сделать это лучше за парой рюмочек рома с кокосовым молоком.

– Хорошо.

– Я возвращаюсь домой. А ты возьми льда на портовом рынке, будь так добр.

Я смотрел, как она медленно идет к воротам кладбища. Казалось, что сегодня трость ей была нужна как никогда.

– С вами все в порядке? Я могу сходить за машиной, – предложил я.

– Отвали.

Я вернулся в Хайборн-Хилл с тающим льдом, но Клеопатры там не было. Не было и Лупе с Кармен. На кухне зазвонил телефон. Голос в трубке звучал очень официально. Говоривший представился доктором Мальтой. Он сказал мне, что у Клеопатры случился сердечный приступ и она теперь в отделении интенсивной терапии в госпитале «Флорида-Киз Мемориал». Ожидание в больнице не похоже ни на что другое. Люди переполнены мыслями о своих родных и любимых, но при этом не остаются безучастными к радостям и бедам соседей по скамейке в больничном коридоре. Кто-то родился, кто-то умер, кто-то поправился, кому-то стало хуже – все стараются поддерживать друг друга. Последний раз я был в больнице, когда навещал Джонни Красную Пыль. В комнате ожидания время течет еще медленнее, чем на Кайо-Локо или в море. Остается только ждать. Читать какую-нибудь ерунду в газете или журнале.

Часто мы проглатываем газетные статьи, журналы или даже целые книги, абсолютно не задумываясь над их содержанием, – на это не бывает времени. Но когда сидишь в комнате ожидания, в любую секунду готовясь к объявлению о жизни или смерти, держа в руках изученный от первой до последней страницы журнал, то ничего не остается, кроме как обдумывать только что прочитанное. Именно этим я и занимался, когда ждал новостей о Клеопатре. Последний час я провел в размышлениях над статьей об идиотах в Северной Флориде. Они перестреляли сотни пеликанов и цапель в заповеднике, а потом по пьяни похвастались этим в придорожном кафе. Их арестовали. В уме я придумал больше дюжины наказаний – от закапывания в песок, чтобы другие птицы могли выклевать им глаза, до публичной порки в перерыве бейсбольного матча.

Я был глубоко погружен в собственные мысли, когда ко мне подошел молодой человек в белом халате и сказал:

– Мистер Марс, здравствуйте, я доктор Мальта. Клеопатра хочет вас видеть.

Постучавшись, я зашел в палату. Клеопатра сидела на кровати и смотрела в окно на океан.

– Я не собираюсь помирать в этой чертовой больнице, – рявкнула она.

Через три часа мы уже мчались по Гольфстриму на восток. Холодный фронт добрался до Флоридского пролива, и температура упала на двадцать градусов за двадцать минут. Ветер дул прямо в корму со скоростью двадцать узлов. Рассекая волны, «Лукреция» неслась вдоль Кубинского побережья. Похоже, шхуна чувствовала, что на этот раз время терять никак нельзя. Клеопатра называла это ветром Марди-Гра.