Велиар Архипов - Эротические страницы из жизни Фролова

• Название: Эротические страницы из жизни Фролова
• Автор: Велиар Архипов
• Жанр: Эротика

---

Когда та вернулась, на тех же крыльях, что и улетела, они уже сидели, слившись своими телами, он на коленях, а она верхом на его правом бедре, и целовали друг другу губы. Светка неслышно вскочила на кровать и уселась в уголке возле стены со стороны изголовья, поджав коленки к груди и обхватив их руками, а ее прекрасная девчушка выпукло выставилась между плотно сжатыми бедрами. Ирка специально повернулась так, чтобы она видела их страстный и в то же время ласковый поцелуй, полный искренней любви и нежности друг к другу.

Потом она медленно опустилась на спину, откинула голову назад, лицом к Светке, закрыла глаза и протянула к ней правую руку, положив ладонь на ее стопу. Он аккуратно развел ее ноги, стараясь не смотреть в сторону дочери, и хотел было лечь на грудь жене, но та выставила вперед левую руку, чтобы он этого не делал, чтобы дочка все видела… И он послушался.

Светка с открытым от изумления ртом наблюдала, как он медленно входит под лоно ее матери, раздвигая и растягивая входное отверстие, увлекая за собою внутрь лепесточки нимф, оставляя снаружи только охватывающие его со всех сторон упругим валиком губы. И как потом он так же медленно выходит, теперь уже влажный и блестящий, а за ним выпрямляются лепестки и скользят по верхней и боковым поверхностям… И потом снова, так же бережно и нежно… и снова… и еще раз… и еще… все глубже и глубже… все быстрее и быстрее… И как мама качается от его толчков и открытыми глазами что-то ласковое ей, своей дочери, говорит… о том, как ей сладко под ее папой… как она любит его… и как она отдает ему себя всю, до самого краешка своей души…

Если бы это можно было выдержать, он бы продолжал так вечно, но он потерял над собой контроль и неожиданно для себя выпустил струю, и Иринка тоже ее не ожидала и даже удивленно подняла на него глаза, но ничего уже поделать было нельзя, она только стала насаживаться на него встречными движениями, пока он полностью не опустошился. А потом он осторожно и расслабленно лег на нее и поцеловал в приоткрытые губы.

Светка тоже сообразила, что уже наверное все, улеглась рядышком с ними. Прошептала:

‒ Все?

А не получив ответа, добавила:

‒ Противные. Так быстро…

Потом стала гладить папу по спине и хлопать ладошкой по его ягодицам.

‒ Перестань.

Но она только хихикала и не переставала.

Он осторожно вышел из Иринки и сел возле ее ног. Светка сразу же вскочила вслед и, оставив маму, подсела к нему, быстро принялась промокать его мокрое хозяйство неизвестно как появившейся в ее руках простынкой.

‒ Боже, какой он у тебя огромный. Ужас! Ко-о-шмар! Бедная мамочка, как он в ней вмещается!?

Подняла на него вопросительные глаза:

‒ У Сережки тоже такой будет, что ли? Ко-о-шма-ар!

Она повернулась лицом к маминой промежности, будто желая убедиться, что та не порвалась из-за него. Иринка все еще оставалась с расставленными ногами, ее отверстие было почти обнажено и из него истекала перламутровая жидкость.

‒ Это… это из этих капелек… я получилась?..

Потом резко повернула голову к отцу:

‒ Пап! Как я оттудова вылезла?! Там же тесно!

‒ Прорвалась как-то.

И все начали смеяться и поддевать друг друга смешными остротами.

Наутро Светка вышла из ванной светлая, лукаво-улыбчатая, но исключительно надежная хранительница самой сокровенной их общей тайны. А они, отправив ее почти в полвторого в постель, всю ночь так и не сомкнули глаз. И о чем только они не переговорили в ту ночь…

На рынок отправились все вместе, встретившись с Еленой Андреевной и Сережкой на трамвайной остановке. Елене Андреевне они ничего не сказали, чтобы не омрачить страшным известием ее медовый месяц. Отложили на дальнее потом. Все равно она вряд ли сможет сейчас чем-нибудь помочь.

Растратились они вщент***, всем, что взяли с собой ‒ и они, и бабушка ‒ но остались очень довольны покупками, а когда вернулись домой, завалились, вконец обессиленные, спать, и проснулись только к вечеру, когда Светланка уже пришла домой от подруг и хлюпалась в ванной.

На кухне они обнаружили приготовленный ею ужин, не так-сяк, а с украшениями из зелени и узорно вырезанных ломтиков от огурцов и помидоров.

Она выскочила из ванной в полураспахнутом халатике, расчесывая влажные волосы и щеголяя перед отцом новыми трусиками и точеным девичьим бюстом.

‒ Эй, а ну подойди.

Подошла она к нему походкой манекенщицы, еще и суперэлегантно провернулась перед ним, отводя артистичными движениями обеих рук полу халата, чтобы показать, как выглядит она в этих трусиках сзади.

‒ Вот что, лапушка, ‒ сказал он ей назидательно, запахивая полы халата и завязывая поясок. ‒ Когда в доме мужчина, халат должен быть все время в таком положении. Ясно?

‒ Ясно, ‒ ответила она серьезно, как будто даже немного расстроившись из-за своего озорства. И добавила:

‒ Сережка будет у бабушки. Я договорилась.

‒ Договорилась или уговорила?

‒ Какая разница? Вы меня вчера надули. На самом деле вы не так все это делаете.

‒ Что? Почему надули?

‒ Ай перестань… притворяться. Вроде я совсем маленькая. Да я вам сейчас такое расскажу… ахнете.

‒ Что еще за… ахнете? ‒ всерьез встревожилась Ирина.

‒ Потом, потом. После ужина. Глянь папа, как она взъерошилась. Прям как ежичек.

Еще ночью они утвердились в мысли, что для Светки лучше всего, если она привыкнет к мужскому естеству, как к чему-то обычному, совсем для нее не опасному и никоим образом не запретному, но, в то же время, должны ее как-то убедить, что она все-таки еще ребенок, ей еще рано быть женщиной, что все у нее впереди, когда она хотя бы закончит школу, повзрослеет и сможет чувствовать все во много раз богаче и красивее. Они остановились на том, что будут изредка брать ее в свою постель, но не любиться при этом, а говорить о чем-нибудь, совершенно отвлеченном от секса и любви, чтобы мужское тело рядом, пусть хоть и отцовское, не возбуждало в ней ни страха, ни того еще чего-то, что вызывает эти дикие спазмы.

Виктор с содроганием вспоминал, какими словами она обзывала свою маму, считая ее виновницей Светкиного несчастья, и как она потом ползала перед ним на коленях, умоляя простить ее за эти слова и мысли. Но он и сам был в этом не без греха, хотя ни слова не вымолвил вслух. А в то, о чем они договорились, он не особенно верил, потому что на самом деле уже почти реально ощущал растворенную в себе дочкину боль и наперед знал, что только эта поселившаяся в нем боль будет теперь руководить его поступками. У него все рвалось в груди, когда он невольно представлял себе будущее его Светланки в тех событиях, какие происходили с ее бабушкой.

И они очень переживали по поводу предстоящего отдыха детей в лагере ‒ то твердо решали отменить поездку, то утверждались в мысли, что будет еще хуже, что вот в деревне они были ‒ и ничего, а так могут ранить ее подозрениями и недоверием.

В этот вечер они намеревались побыть возле ее постели, пока она не уснет, даже заготовили целую кипу забавных, серьезных и просто интересных для нее разговоров. Но Светка, быстро поняв их намерения, вдруг разразилась потоком неожиданных слов, опережая все их заведомо глубоко и тонко продуманные нравоучения:

‒ Мама, папа, я больше ни под кого не лягу. Поверьте мне. Я ведь вас никогда не обманываю. Я никому больше не позволю даже приблизиться к себе. Не бойтесь за меня. Я никому больше не дам, правда.

Эффект от этих слов стал диаметрально противоположным ожидаемому ею. Никогда ранее Виктору не приходилось видеть свою жену в таком виде. Она вдруг разрыдалась во всю гортань, завыла, как на кладбище, у нее потекло изо всех отверстий, хлынувшие из глаз слезы смешались с тем, что вдруг полилось из носа, она даже уписалась и ее моча потекла из-под халата прямо на пол.

‒ Господи! Что ты такое говоришь, доченька моя! Что ты такое говоришь… ‒ захлебываясь слезами, запричитала она.

Виктор подхватил ее на руки и понес в ванную, а пораженная внезапной маминой истерикой Светка засеменила за ними и стала помогать ему раздевать ее и обмывать ее ноги, а у Ирки еще то и дело брызгало из щели, и ходил ходуном живот, и с лица не сходила жалобная гримаса плача:

‒ За что, Господи, за что? В чем мы провинились перед Тобой? Мы же ни в чем не виноваты. За что ты так с мамой? За что с доченькой моей?.. Ну что Тебе еще нужно от нас!?

Ничего не понимающая Светка и сама начала жалобно причитать, в тон плачущей маме:

‒ Мамочка, что ты, я же ничего такого не сказала, мамочка…

‒ Все. Достаточно! ‒ резко прикрикнул Виктор на обоих. ‒ Прекращаем панихиду!

Замотал жену в полотенце, поднял на руки и понес в спальню.

‒ Иди за мной, ‒ вполоборота приказал Светке. ‒ Давай, вытирай ее. И молчи, ради Бога. Как в рот воды, поняла?

Светка согласно замахала головой и стала бережно вытирать маме лицо, волосы, плечи, грудь, живот, ноги… Потом поцеловала в щеку и даже ободряюще улыбнулась в ее лицо.