Велиар Архипов - Эротические страницы из жизни Фролова

• Название: Эротические страницы из жизни Фролова
• Автор: Велиар Архипов
• Жанр: Эротика

---

‒ Так. Все. А теперь я хочу!

Елена Андреевна засмеялась, помахала ей шутливо-укоризненно пальцем, покачала головой:

‒ Ой Ирка, Ирка… неугомонная… совсем стыда в тебе нет.

‒ Ни-и-и чуточки!

‒ Ну, лезьте тогда на диван, постель я вам сейчас принесу.

‒ Со стола не убирай! Мы еще все будем пить!

Одним движением стянула кофточку и прижалась голой грудью к голове сидящего за столом мужа, а тот шутливо-жадно цапнул ее губами за сосок.

Они оказались на диване раньше, чем мама принесла постель; на Иринке уже не было юбки, а на нем брюк и футболки, только плавки, он не дал ей их стянуть, пока не придет и не уйдет мама, тогда она тоже не стала снимать свои трусики, те самые, в которых попка остается совсем голой, а оседлала его верхом, уткнувшись руками в его грудь, но, когда мама зашла с подушкой и простыней и, не находя, куда это им положить, чтобы они достали, все-таки подошла и положила подушку Виктору к голове, Ирка вдруг быстро оттянула вниз его плавки, так, что его плотный стержень маятником выскочил из-под них и стал торчком вверх, а потом так же быстро оттянула вбок трусики и плавно насадила себя на него до упора, так, что мама видела все это прямо перед собой…

‒ Все. Можешь оставаться. Уже ничего не видно.

А мама так же озорно-осудительно покачала головой и пошла в свою комнату, проронив на ходу:

‒ Как насытитесь, скажете.

Ирина склонилась к нему, только слегка касаясь сосками его груди и, глядя прямо в глаза еще неизвестным ему взглядом, стала очень медленно водить попку вперед-назад-вверх, совсем невысоко, чтобы он не выскочил, и невыносимо медленно. Он намерился было ответить встречными движениями, но она остановила:

‒ Не надо. Я сама.

Потом строго добавила:

‒ И смотри, не спусти мне.

‒ Ты же на таблетке…

‒ Все равно. Не спускай.

Потом совсем опустилась на него и они пролежали так много минут, ни слова друг другу не говоря и не рассоединяясь…

‒ Все. Насытились. Пошли туда. Ей скучно.

Елена Андреевна прилегла боком на постель и перелистывала какую-то книжку. Читала она в очках. Она оставалась в том же халате, что и за столом.

Когда они вошли, она сразу отложила книжку на стол и сняла очки, намереваясь встать. Но Ирка уже подошла к ней и подсела рядом, положив руку ей на плечо.

‒ Мы уже.

У нее снова начался приступ озорства.

‒ Лежи. Ты новорожденная. Тебе только два часа. Ты еще ничего не понимаешь. Даже не умеешь говорить.

‒ Умею. Чудище маленькое… Сейчас я тебе скажу… Одень сейчас же кофту.

Елена Андреевна тоже умела быть игривой. Но сейчас в ее игривости пряталась еле скрываемая напряженность. Она видимо почувствовала, что Ирка что-то о ее близости с Виктором уже знает…

‒ Ой-ой-ой, ‒ перекривила ее Ирка. ‒ Какие мы строгенькие…

И наклонилась у нее прямо над лицом, стала что-то шептать и хихикать, что-то такое смешное, что вскоре всхихикнула и мама и они стали перешептываться вместе, то и дело заходясь своими хиханьками и хаханьками. А потом вдруг Ирка передвинула свою попку чуть вперед, и Виктор понял этот ее жест, он уже давно все понял… и вовсе не намеревался выходить из этой игры, совсем наоборот, его тоже захватил необъяснимый азарт, и он подсел сзади Ирки к ногам ее мамы и тоже положил на нее руку, на бедро, прикрытое тонким халатом. Ирка подвинулась еще дальше, освобождая для него место, ее спина и голова закрыла от него лицо Елены Андреевны и он не видел и не слышал, о чем они там шепчутся, а просто отвернул халат и слегка подтолкнул в бедро, чтобы она повернулась с бока на спину, а Ирка почувствовала этот толчок и тоже сделала движение вперед и вбок, так, что мама легко перевалилась на спину, и они продолжали шептаться, будто не замечая того, что сейчас произойдет.

На ней были тонкие прозрачные трусики телесного цвета, плотно облегающие тело, без единой строчки, даже окантовка была почти незаметной, они совсем узко прикрывали выпяченные продольным холмиком губы и были совершенно мокрыми в этом месте. Виктор влез ей между ног и опустил плавки. Ткань трусиков оказалась очень эластичной, легко оттянулась влево, к самому краю, и осталась там, удерживаемая выпуклой губой. Взял своего ухаря в руку, осторожно расширил головкой мамину щелку, соскользнул с горки вниз и плавно вошел им в мокрое отверстие, раздвигая одновременно ее ноги, пока левое ее колено не легло на Иринкину спину, а когда дошел до конца, подтолкнул дальше, вперед, чтобы Ирка почувствовала, что уже все. И она почувствовала. Еще сильнее прижалась к маминой груди, чтобы та, не дай Бог, не начала брыкаться, и все время что-то шептала, шептала, шептала и качалась вместе с нею взад-вперед, взад-вперед, взад-вперед…

Он весь был напряжен как струна, и ему казалось, что он вот-вот порвется… Под самым корнем, в предательски сжимающейся мошонке скопился огромный комок жидкости, готовый в любую секунду вырваться из него… А когда он почувствовал встречные движения губ, а потом и стенок ее влагалища, он уже не нашел силы сдерживаться, внезапно лопнул от перенапряжения и из него полилось…

Издав непроизвольное мычание, он еще раз вдавил почти обмякший член и затем повалился на Иринкину спину, потом дальше, вправо, пока не скатился с них на постель, безнадежно обессиленный и расслабившийся, а мамино мокрое отверстие громко и бесстыже чмокнуло, будто с сожалением выпуская его из себя…

Иринка еще некоторое время лежала на маминой груди, продолжая свой шепот, потом приподнялась, расправила скомканный халат на ее груди, попала взглядом ему между ног, потянулась туда губами через мамин живот, тонко поцеловала самый кончик, потом сердито шлепнула ладошкой по его руке:

‒ Тоже мне еще… Метеор.

Она видимо ожидала большего, но она сама виновата, не надо было так долго на нем сидеть… Однако Иринка уже и забыла о существовании мужа, продолжая свой парализующий маму шепот, и он теперь отчетливо различал ее слова и даже испугался за нее, она и сама казалась загипнотизированной собственным шепотом…

‒…Ну вот, моя маленькая, видишь, совсем не больно, ни чуточки не больно. Сейчас мы вытрем нашу славную щелочку, чтоб ее не лоскотало… вот так… вот так… моя послушная девочка…

Она осторожно промокала мамины губы неизвестно откуда взявшейся прокладкой, потом вдавила в щель и затолкала немножко ткани в отверстие, а то, что осталось снаружи, аккуратно разгладила и потом так же аккуратно укрыла под трусики…

‒ Теперь не щиплет, правда? Видишь, как все хорошо, тепленько там, полненько, сладенько… давай сюда нашу ножку, вот так, протяни, протяни, сюда… славненькая моя девочка, совсем ты еще несмышленая…

Ах да, прокладки она купила утром для себя, послезавтра у не должны пойти месячные, он совсем забыл…

Она продолжала поглаживать маму, подправлять халат, шептать ласковые слова, и во всем этом начисто отсутствовали признаки какой-либо эротичности, она была только ласковой мамой своей несмышленой девочки… ее собственной мамы.

‒ Ну вот, милая, полежим теперь… Лежи, лежи, не двигайся… Пусть впитается… Он хороший… такой хороший… самый лучший в мире… От него там всегда так тепло и сладко… сейчас все впитается… в каждую твою клеточку… лежи смирненько…

Нечаянно попала взглядом ему в глаза и сердито погрозила кулачком, мол, я тебе еще покажу… неумеха.

Мама лежала с закрытыми глазами и не видела ее жеста, а ему и в самом деле стало стыдно за себя, он потянулся к ним, приблизился вплотную, тоже положил голову маме в подмышку, а левую руку на ее грудь, точь-в-точь как Иринка…

А у той вдруг вспыхнули в глазах озорные огоньки, она расстегнула пуговицы халата и извлекла мамину левую грудь:

‒ Смотри, видишь? Когда я была маленькая, я вот отсюда сосала мамино молочко.

И отклонила свободной левой рукой попытавшуюся было приподняться мамину голову назад, к подушке:

‒ Лежи смирно. Не мешай детям играться.

И та, не промолвив ни слова, покорно подчинилась. Как загипнотизированная.

‒ Смешно, правда?

Она схватила губами торчащий из набухшего конусом светлого ореола сосок и стала подсасывать его в себя, подтягивая ореол, совсем как ребеночек, без капли эротики. И озорно при этом заглядывала ему в глаза. И он тоже отвернул правый уголок расстегнутого халата и взял губами сосок и втянул его в себя, вместе с окружающим ореолом, отчего мама невольно вздрогнула…

‒ Не рыпайся! Мы играемся.

‒ Ой дети… ‒ послышался мамин голос откуда-то издалека, ‒ вы… хоть понимаете… что происходит…

‒ Отстань. Понимаем. Не первый год замужем. И потом ‒ мы пьяные.

И расстегнула остальные пуговицы халата, обнажив живот.

‒ Видишь, какой он… Вот тут, тут, потрогай… чувствуешь? Там такой домик… где я родилась…

‒ Родилась здесь, ‒ уточнил он таким же шепотом, показывая между ног.