Игорь Латышев - Япония, японцы и японоведы

• Название: Япония, японцы и японоведы
• Автор: Игорь Латышев
• Жанр: Путешествия и география

---

Однако этим планам не суждено было сбыться. Спустя год-два после моего отъезда из США я с горечью узнал, что Юрий Александрович Ленсен попал в ночную автокатастрофу, заснув за рулем где-то на шоссе, ведшем к Телахасси, и погиб.

Сообщил мне эту трагическую новость другой мой американский друг профессор Джон Стефан, хорошо знавший Ленсена. Рассказал мне тогда же Стефан и о нерадостной судьбе уникальной библиотеки Ленсена, содержавшей подлинники и фотокопии редчайших архивных документов по истории русско-японских отношений. Оказалось, что жена Ленсена, Румия, не придумала ничего лучшего после смерти мужа, как отправить всю его библиотеку на аукцион. На аукционе за обладание этой библиотекой развернулась борьба между двумя покупателями: американским Гавайским университетом и японским Институтом славяноведения при университете города Саппоро на Хоккайдо. Попытка администрации Гавайского университета перекупить у японцев названную библиотеку потерпела неудачу: у японской стороны денег оказалось больше - и все книги и архивные документы, содержавшие важные сведения по истории российско-японского территориального размежевания в XVIII-XIX веках, были вывезены в Японию. А поскольку содержание ряда этих документов (об этом мне говорил сам Ленсен) не отвечало интересам японцев, то в последующие годы доступ к ним зарубежных исследователей был, по словам Стефана, наглухо закрыт. Эх, Румия! Знал бы ее покойный супруг Юрий Ленсен, патриот России, как бездарно было продано с молотка его самое дорогое состояние! Как по-глупому предана была его мечта написать исследование, опровергающее необоснованные притязания Японии на Курильские острова и Южный Сахалин.

По возвращении в Москву в мае 1973 года я направил отчеты о своей поездке в Президиум АН СССР и выступил в институте на расширенном собрании московских японоведов со своими свежими впечатлениями о встречах с японоведами США. Предполагал я тогда после летнего отпуска написать на эту тему и информационную статью в институтский журнал. Но обстоятельства сложились иначе: осенью того же года я срочно покинул институт и перешел на работу в редакцию газеты "Правда" в качестве собственного корреспондента газеты в Японии.

Второй переход на работу в "Правду"

(осень 1973 года)

Как же произошло мое вторичное превращение из научного работника в журналиста?

А вот как. Еще годом ранее мне позвонил домой мой приятель Павел Демченко, заведовавший тогда отделом стран Азии редакции "Правды", и сказал:

- Игорь! Наш собкор в Японии Аскольд Бирюков находится сейчас в Москве, и его семейные дела сложились неожиданно так, что на работу в Японию он выехать не сможет. Поэтому помоги нам подыскать ему преемника: ведь ты хорошо знаешь всех японистов, а заодно подумай и сам о возможности повторной работы в качестве японского собкора нашей газеты. Подумай, хотя ты и стал теперь доктором наук и занимаешь в своем институте какие-то административные посты.

Я подумал тогда и пришел к выводу, что японоведу-профессионалу, как и любому страноведу, надлежит время от времени надолго погружаться в реальную жизнь изучаемой им страны, ибо в противном случае он может постепенно утратить ощущение пульса этой жизни. Учел я и то, что лучшей возможности для погружения в японскую среду и ее всестороннего изучения, чем работа газетного корреспондента, не бывает. К тому же номенклатурная должность собственного корреспондента "Правды" - центральной и самой влиятельной газеты страны - была по тогдашним понятиям не менее престижна, чем должность заведующего отделом академического института, тем более что ученая степень и прочие научные звания продолжали оставаться при мне. Конечно, как сказал мне кто-то из моих институтских друзей, в случае ухода из института в газету я наверняка выпадал из числа претендентов на вхождение в высшие касты академической элиты (членов-корреспондентов и академиков). Но такие соображения меня тогда не озадачивали: живая творческая работа по специальности была мне гораздо больше по душе, чем погоня за престижными академическими званиями. Держаться за свой тогдашний руководящий административный пост, жертвуя увлекательной творческой работой в стране, изучаемой со студенческих лет, у меня не было никакого желания. Да и материально в случае отъезда в Японию я ничего не проигрывал. Вот почему я вскоре позвонил Павлу Демченко и сообщил ему о своей готовности вновь приступить к журналистской работе в Японии.

А спустя несколько дней я был приглашен на беседу с тогдашним главным редактором "Правды" Михаилом Васильевичем Зимяниным, пользовавшимся в ту пору большим влиянием в партийных верхах. Разговаривал со мной Зимянин как с равным, без чванства, да и я в ходе беседы не чувствовал себя просителем. В тот момент мне уже было известно о том, что в ЦК КПСС имеется решение на мою шестимесячную поездку в США, и отказываться от такой интересной поездки я не хотел. Поэтому при разговоре с Зимяниным я изъявил согласие на работу корреспондентом в Японии при условии, что моя поездка в США не будет отменена.

Выдвигая такое условие, я не был уверен в том, что оно устроит редакцию, и сомневался в том, что мне пойдут навстречу. Но вопреки моим предположениям беседа обернулась иначе, ибо оказалось, что в получаемой отсрочке моего отъезда в Японию на работу корреспондентом были заинтересованы несколько влиятельных сотрудников редакции, готовых по очереди на два-три месяца съездить в Токио в качестве специальных корреспондентов. Таковыми оказались мои старые знакомые В. В. Маевский, В. В. Овчинников и О. Б. Скалкин. Что же касается М. В. Зимянина, то намерения упомянутых журналистов были ему известны и не вызывали у него возражений. А потому без особых колебаний он согласился на отсрочку моего перехода в "Правду" до возвращения из США. На этом и порешили.

Когда же летом 1973 года я вернулся из Нью-Йорка в Москву, то редакция "Правды" подтвердила, что прежняя договоренность остается в силе. Только тогда поставил я в известность Б. Г. Гафурова о принятом мной решении. Видимо, ему это решение не очень понравилось, но осложнять из-за меня отношения с Зимяниным он не стал, и в результате при взаимном согласии дирекции института и "Правды" мои дела "пошли наверх", то есть в секретариат ЦК КПСС. А спустя месяц-полтора состоялось решение секретариата, в соответствии с которым я снова становился собственным корреспондентом "Правды" в Японии. Так состоялся еще один крутой поворот в моей японовеческой карьере.

В сентябре 1973 года я сложил с себя обязанности заведующего отделом Японии, заодно освободился от прочих академических должностей в Институте народов Азии, и моим местом работы вновь спустя 11 лет стала редакция газеты "Правда".

Часть IV

ЖУРНАЛИСТСКАЯ РАБОТА В ЯПОНИИ

В БРЕЖНЕВСКИЕ ВРЕМЕНА

(1973-1979)

Глава 1

РАЗЛИЧНЫЕ АСПЕКТЫ

СОВЕТСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЙ

СКВОЗЬ ПРИЗМУ ЛИЧНЫХ НАБЛЮДЕНИЙ

О соотечественниках, проживавших

в Японии и приезжавших туда

в середине 70-х годов

Больших перемен в работе редакции "Правды" я не почувствовал, да и работники газеты уже не относились ко мне как к новичку: со многими из журналистов международного отдела я был знаком со времени моей первой командировки. Недели три спустя после моего зачисления в штат редакции, получив японскую визу, я вместе с семьей прямым рейсом "Аэрофлота" вылетел в Токио. Вместе со мной летели тогда жена Инесса Семеновна, восьмилетняя дочь Светлана и сын-студент Михаил, взявший на год академический отпуск.

Поездка в Японию оказалась куда более легкой, чем в прежние времена, когда приходилось добираться до Японии кружным путем либо через Европу, либо через Индию. Беспосадочный перелет из Москвы в Токио занял всего лишь одну ночь, и где-то часов в 10-11 утра по токийскому времени мы приземлились все на том же аэродроме Ханэда, на котором в 1957 году я впервые ощутил под ногами японскую землю.

Там меня и семью встречали двое соотечественников; в их числе был мой старый друг, заведующий токийским корпунктом ТАСС Виктор Зацепин - тот самый, который 15 лет назад встречал меня на том же аэродроме при первом прилете в Японию. Другим встречавшим был Саша Фрадкин - заведующий отделением агентства печати "Новости". Вместе с ними встречал нас еще не знакомый мне секретарь-референт корпункта "Правды" в Токио японский гражданин Накагава Кэнъити - сравнительно молодой человек, свободно говоривший по-русски.

Все вместе на двух машинах мы прибыли в корреспондентский пункт "Правды", находившийся теперь несколько дальше от советского посольства, чем прежний корпункт, минутах в 20-30 ходьбы,- на той же, что и наше посольство улице, в квартале Акасака Хаттёмэ.

Теперь корпункт "Правды" был не дом-особняк, как прежде. Он находился в шестиэтажном здании, одна из четырехкомнатных квартир которого использовалась и под служебные и под жилые помещения. Здание называлось по-японски Аояма Дайити маншен и считалось по тем временам весьма престижным, многоквартирным домом, предназначенным для состоятельных людей. Первый этаж этого дома занимал нарядный вестибюль с помещениями для работников администрации и дежурных вахтеров. Чтобы попасть в помещение корпункта "Правды", находившееся на третьем этаже, надо было пройти в глубь вестибюля и затем подняться либо на лифте, либо по лестнице. Рядом с корпунктом на одной и той же лестничной площадке находилась еще одна квартира, в которой жил тогда какой-то американский бизнесмен.