Николай Коляда - Пиявка

• Название: Пиявка
• Автор: Николай Коляда
• Жанр: Драматургия

Пьеса в одном действии из цикла «Кренделя». Написана в августе 2002 г.

Два художника, Евгений и Сергей, приехали к озеру, «на этюды». Старый и молодой, талантливый и бездарный. Молодой Сергей решил искупаться, не зная, что в озере водятся пиявки. Когда он оторвал от своего тела пиявок и выкинул, кровь из ранки никак не могла остановиться. Помог Сергею Евгений. Правда, необычным образом…

Эта пьеса о смысле творчества, о творцах и бесталанных.

---

Николай Коляда ПИЯВКА

Пьеса в одном действии из цикла «Кренделя»

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ЕВГЕНИЙ

СЕРГЕЙ

Берег лесного озера, начало «бабьего лета», сентябрь.

Начало «бабьего лета». Тепло. Солнце. Крутой берег лесного озера. Кусты тальника вошли глубоко в воду. В воде — зелёная тина, пустые пластмассовые и стеклянные бутылки, бумага. На берегу большие серые камни. Вокруг озёра — высокие сосны.

К берегу от электрички идут двое. Сергею — двадцать лет, Евгению — сорок, но выглядит он совсем как старик. Оба тащат с собой большие сумки и этюдники, ремни через плечо. Электричка прогудела, уехала, увезла грибников и ягодников дальше.

Сергей и Евгений спустились к берегу, осмотрелись. Хорошо! Тепло и тихо. Осень.

СЕРГЕЙ. Ну, тут, нет? Ну, нет, тут? Ну, тут, ну?

ЕВГЕНИЙ. Какая разница. Тут.

Поставили этюдники на землю. Евгений кашляет, стучит себя кулаком по груди, отгоняет от лица ладонью комаров.

СЕРГЕЙ. Жека, чего кашляешь кошмарно так?

ЕВГЕНИЙ. Чахоточная корова потому что.

СЕРГЕЙ. Худой, кашляет — не ешь, нет? Проверься, может, у тебя тубик?

Смеётся, сел на камень, снимает обувь, носки.

ЕВГЕНИЙ. Сам ты тубик…

СЕРГЕЙ. А вот так и бывает. Пошёл, проверился — и тубик. А туберкулёз заразен, а ты в электричке ехал, а там дети… Тут?

ЕВГЕНИЙ (тоже сел на камень). Да подь ты, занудил. Курю много. Надо завязывать. Привыкать надо к одному сорту табака, а я его всё меняю — что есть, то курю, вот и бухыкаю.

СЕРГЕЙ. Да папиросы-то хоть не кури. Ну, тут?

ЕВГЕНИЙ. Да всё уже, разбили бивак, тут, тут. Вроде, тут почище вода, не так грязно, и до электрички — рядом. (Помолчал, снова кашляет.) В прошлый раз я тут был, вроде. Один ездил. Ветра тут нет, тут затишок…

СЕРГЕЙ. Затишок… (Смеётся). Ну ты и крендель…Ты прям как русский народный старичок-лесовичок…

Кашляет, передразнивает Евгения, корчит ему рожи, стучит себя по груди кулаком. Разулся, ходит по траве босиком, ойкает.

Уя, мама, класс! Босиком сто лет не разжигал! Нормалды! Щекочет! Костёр ты палил?

ЕВГЕНИЙ. Не, тут до фига народу в выходные, купаются. Сегодня хоть нету. Тут нам никто не помешает…

Сергей бегает по траве, смеётся. Встал на камень у воды, закинул руки за голову, смотрит на озеро, потом в лес, улыбается.

СЕРГЕЙ. Отпад! Называется — «Над вечным покоем»… Как хорошо, Боже ж ты мой…

Молчат. В лесу поют птицы.

ЕВГЕНИЙ (смотрит на озеро). Должно быть, в этом озере много рыбы…

СЕРГЕЙ. Ага. И крокодилов пара. Всё загадили, всё передохло…

ЕВГЕНИЙ. Это Чехов, «Чайка».

СЕРГЕЙ. Да-а? Ты грамотный, как инженер. А я вот всё собираюсь прочитать. (Смеётся).

ЕВГЕНИЙ. Будешь загорать?

СЕРГЕЙ. Да плевать, Жека! Я, Жека, купаться буду в этой грязюке! Плевать!

Сергей быстро стянул с себя рубашку, брюки, размахивает ими в воздухе, хохочет, прыгает то на одной, то на другой ноге. Без одежды, в плавках, он оказался весёлым и сильным, стройным и хорошо сложённым молодым мужиком. Смеётся, радуется.

Евгений лёг на землю, сорвал травинку, сунул в рот, покусывает, смотрит на Сергея. Снова кашляет. Достал папиросы, закурил.

ЕВГЕНИЙ. Холодно.

СЕРГЕЙ. Нормалды, холодно! Мы закалённые! Тепло! Ура-а-а! Чё, будешь зад зеленить? Вставай, искупнёмся, давай?

ЕВГЕНИЙ. Не-ка. Я сразу дуба дам. Работать начну. Плавки у тебя красивые. Синий горошек по белому полю… Это у молодёжи модно, ага? (Кашляет.)

СЕРГЕЙ (стоит на камне, смотрит на озеро, смеётся). Это у молодёжи модно, ага! Люблю мужское бельё! У меня дома трусиков, трусов, шортов, плавочек, маек и всего-всего — прям полшкафа, затоварился! Я от него возбуждаюсь! Меня колотить начинает, руки как с похмелья дрожат, как в магазине покупаю бельё! Прям колотун бьёт! Жене не доверяю покупать! (Хохочет.)

ЕВГЕНИЙ. Почему?

СЕРГЕЙ. Не знаю! Фрейд! Просто вот с ума схожу от трусиков, плавочек! Есть ещё такие, знаешь, с узенькой полоской на попке — это вообще пистон, отпад, финиш!

ЕВГЕНИЙ. Ну, если есть, кому показать, можно покупать белье.

СЕРГЕЙ. У меня есть кому показать! У меня много кому есть показать! (Хохочет).

ЕВГЕНИЙ. А мне по фиг. Трусы солдатские до колена и ладно. (Пауза). Меня возбуждает женское бельё.

СЕРГЕЙ (хохочет). Слава Богу, хоть не детское! Тебя? Да ладно заливать-то, фетиш! Ты же евнух, все знают!

ЕВГЕНИЙ. Ага, евнух. В магазине хочется прям кинуться в эти отделы белья женского, и плавать там, купаться, и всё потрогать, пощупать, помять в руках и всё время думать, кого будут прикрывать вот эти все цветные, вышитые, с кружевами и сеточкой… (Кашляет, смеётся).

СЕРГЕЙ. Больной! Слушай, вообще, мужики говорят бессовестные вещи, когда остаются один на один. Я с тобой вот ещё постеснёвываюсь, ты старше, а так — кошмар, что мы говорим с моими, ну это, со сверстниками. Потом на этих баб, которых обсуждаем, смотреть стыдно. (Хохочет).

ЕВГЕНИЙ. Ага, стыдно. Расскажу тебе одну байку в связи с этим. Ездили мы давным-давно на БАМ. Ну, это что-то советское такое, тебе не понять…

СЕРГЕЙ. Я знаю! Приезжай ко мне на БАМ, я тебе на рельсах дам!

ЕВГЕНИЙ. Во-во. Ну так вот. Мы такие, знаешь, бойцы агитпоезда, люди искусства, искусственники, значит, ну вот — приехали, значит, рисовать тайгу-муйгу-пургу-туннель. Недели две, что ли, там были, чистое искусство в массы задвигали. И вот, раз один — помывка, баня, ну, самодельная такая, вагончик на два отделения — на баб и мужиков. А с нами ездили всякие артистки ещё — агитпоезд, короче. Певички там, балеринки, ксилофонистические такие, короче. С балалайками. Ну вот, моемся мы, мужики, и моются за стенкой бабы эти. Стенка тоненькая. Слышно всё. А они то ли от куражу, то ли просто забыли, что мы-то за стенкой подмываемся тоже, ну вот, и они стали про мужиков говорить. Если б ты слышал, что и как они говорили. Мы стоим под своими лейками-поливалками, удалились, так сказать, под сень струй, ну вот, замолкли прям от ужаса, трёмся вехотками, и слушаем. А они, бабы, моются, смеются и говорят, говорят, говорят такое, такое! Как грязные потные подлые шоферюги или я не знаю кто — вот так они говорили.

СЕРГЕЙ (хохочет). О тебе, что ли, конкретно и ты расстроился?

ЕВГЕНИЙ. Да нет, они вообще говорили — кто с кем спал, у кого какой, и прочую гадость про мужиков, что даже повторить невозможно. Потом мы вышли и я не мог им в глаза смотреть, этим бабам, правда. А мы же их хорошо знали, ну понятно дело, в поезде неделю туда, обратно столько же, там две недели, пили вместе, пежили их, и прочее, но сам факт мыслей, наличие мыслей, мыслей таких…

СЕРГЕЙ. Евгений — стоп. Ты меня не сделаешь педиком, старый развратник, не уговаривай. Бабы — это всё. Ты будешь купаться, последний раз спрашиваю?

ЕВГЕНИЙ. Ты плаваешь?

СЕРГЕЙ. По-собачьи. Тут неглубоко? Тут в сапогах, поди, надо, а то ногу располосуешь стеклом, бутылкой или железякой какой.

ЕВГЕНИЙ. Не, дно чистое, песок. Только сверху грязь. Прошлый раз я заходил. Не надо. Тут опасно.

СЕРГЕЙ. Чего?

ЕВГЕНИЙ. Тут — пиявки.

СЕРГЕЙ (прыгает на камне, машет руками). Это что такое — «пиявки»? Первый раз слышу такое слово — пи-я-в-ки. Это что такое? Как правильно сказать: «Пиявки» или «пьявки»?

ЕВГЕНИЙ. Раньше говорили ещё: «пиавки». Это такая маленькая штучечка, ну, маленькая такая тварь, она в озёрах живёт и присасывается, пьёт чужую кровь.

СЕРГЕЙ. Да ладно, не воняй. У кого пьёт?

ЕВГЕНИЙ. Ну, у людей пьёт, у животных. Присасывается к ногам, к телу. Ну, не знаю, там, к чему она присасывается. Кто зайдёт в воду, она накидывается и присасывается. И пьёт. Напьётся и отвалится… А ещё есть такая штука, называется «конский волос», тоже такая пиявка, как волос в воде плывет, извивается, и тоже присасывается…

СЕРГЕЙ. Да ладно, ладно тебе меня пугать, мелет, гуимплен штопанный. Чё ты мне мульку американскую голливудскую задвигаешь…

ЕВГЕНИЙ. Ну, не верь, мне-то…