Эрвин Полле - Четыре жизни. 1. Ученик

• Название: Четыре жизни. 1. Ученик
• Автор: Эрвин Полле
• Жанр: Биографии и Мемуары

Школьник, студент, аспирант. Уштобе, Челябинск-40, Колыма, Талды-Курган, Текели, Томск, Барнаул…

Страница автора на «Самиздате»: http://samlib.ru/p/polle_e_g

---

После лечения в Саках на каникулы к родителям сознательно поехал длинным железнодорожным маршрутом (не через Новосибирск) Симферополь — Москва — Алма-Ата — Уштобе, в Талды-Курган добирался автобусом. Моё место — у окна. Чем дальше от Симферополя на север, тем бедней привокзальные базарчики (денег у студента мало, а поесть чего-нибудь вкусненького хочется). Поразила станция Мелитополь, сотни вёдер отборных абрикосов, 1 рубль ведро. Походил, посмотрел, был бы на рубль 1 кг взял бы, а куда мне ведро. Во время московской пересадки бродил по трём знаменитым рядом стоящим вокзалам. Такой грязи, как на Казанском вокзале в 1962 г. я что-то вообще не припомню. Люди валяются на полу, в переходах, дух внутри вокзала такой, что глаза не выдерживают, слезятся. Архитектура вокзала очень даже неплохая, просто надо следить за порядком. Большую часть времени старался находиться на перроне или привокзальной площади, ночью это чревато известными неприятностями. Тяжёлая дорога до Алма-Аты начинается южнее Караганды с построенного в 50-е годы участка Моинты — Чу. Пустыня. Движущиеся барханы. Из растительности только «перекати-поле», верблюжья колючка, редкие заросли саксаула. Из живности изредка видны верблюды. Жара на уровне 40R, а может и выше, открытые окна (о кондиционерах никто не слышал) только утяжеляют ситуацию в плацкартном переполненном вагоне. Длинные перегоны. На остановках пассажиры бегут за водой. Кошмарные двое суток, о еде совсем не думаешь. Никогда в будущем у меня больше не возникало желания проехать летом этим маршрутом. Но опыт есть!

В Талды-Кургане, наткнулся на мамину обиду, которую она помнила десятки лет. Почему я не откликнулся на смерть бабушки? Произошло недоразумение. Бабушка умерла 26 апреля, родители дали телеграмму в Томск. А я раньше уехал с Ниной в Бийск (старшекурсники своеобразно относятся к расписанию занятий, уверенные в безнаказанности). Появились в Томске 10 мая и только дней через 10, т. е. в 20-х числах мая кто-то в общежитии вспомнил (на 4-м курсе я жил в сборной комнате на 13 человек) о похоронной телеграмме. Очень расстроился и начал ждать письма из Талды-Кургана, не дождался и уехал на практику, оттуда на курорт.

Пятый курс

Основные события 5-го курса — женитьба (см. «Полле Нина Николаевна»), выполнение дипломной работы и распределение.

В студенческие годы химические, физические и др. расчёты делали вручную (умножение, деление карандашом на бумажке, тригонометрические функции брали из таблиц Брадиса). Популярные у политехников логарифмические линейки университетские химики использовали мало, не было курсовых и дипломных проектов.

Основную долю экспериментальной части дипломной работы во втором семестре 5-го курса я выполнял на приборах Сибирского физико-технического института в лаборатории спектроскопии, управляемой профессором Натальей Александровной Прилежаевой. Подготовку материалов и обработку результатов проводил на кафедре органической химии университета, дипломный руководитель — доцент Галина Лазаревна Рыжова. Количество расчётов, пусть и элементарных, при обработке спектральных характеристик резко увеличилось. На кафедре появился первый известный мне арифмометр «Феликс», на котором дипломники работали, когда его освобождали аспиранты и научные сотрудники. «Феликс» казался чудом, позволял считать в несколько раз быстрее, чем вручную, не требовал напряжения внимания. Примитивный «Феликс» обладал такими достоинствами, как надёжность и «дуракоустойчивость». Арифмометр без проблем таскали в сумках, «балетках» в студенческое общежитие, сообща пользовались, роняли на пол в суматохе «общаги», но «Феликс» продолжал работать. Может быть поэтому «Феликс» до сих пор встречается в лабораториях, пережив многие более совершенные варианты механических арифмометров.

Задолго до завершения дипломной работы началась эпопея с распределением. И опять рядом замаячил КГБ. На первых двух курсах я вспоминал о КГБ, только появляясь на каникулах в родительском доме. Весной 1960 г. жёсткое напоминание о тех, «кто не дремлет», появилось в виде дополнительно подселенного в комнату общежития восстановленного студента 4-го курса Соловьёва (см. «2-й курс»).

Раз за разом начали вызывать меня в 1-й отдел и офицер КГБ (уровня майора, подполковника) настойчиво уговаривал распределиться «в органы». Звание лейтенанта, пайковые, школа КГБ в Воронеже (?), работа на химических комбинатах. Ужас кролика перед удавом. Никакие доводы не воспринимались. Наконец, «запустил Берлагу» — рассказал о тёте Вельде в Канаде и о регулярной переписке с ней (фактически, в то время папа с мамой боялись переписки с неожиданно «воскресшей» тётей Вельдой, контакты шли через тётю Марту). Шёл 1963 год. Связи с заграницей всё ещё боялись как огня. Аргумент сработал. От меня отстали, предупредив о неразглашении факта и содержания душещипательных бесед. Рассчитывал, отстали навсегда. Ошибся.

О тех давних контактах с чекистами в ноябре 2004 г. неожиданно напомнил сокурсник Эдик Антипенко, исчезнувший из моего поля зрения сразу после окончания университета, один раз встречались на пьянке сокурсников в 1973 г., т. е. более 30 лет назад. За «рюмкой чая», Эдик, ничего не знавший о моей вербовке, рассказал, как в 1963 г. его «добровольно-принудительно» распределили в КГБ. Как целый год мать, главный бухгалтер Сибирского военного округа, через министра обороны СССР выцарапывала сыночка из ведомства последователей Дзержинского, Ежова, Берии, но смогла лишь перевести в систему минсредмаша (атомная промышленность), детище того же Берия. Правда, работал Эдик как химик.

Появились варианты распределения в геологические структуры, им, как и КГБ, нужны мужики (а где их на химфаке взять?). Путешествовать люблю с детства, природу обожаю, но 6–7 месяцев вдали от дома и семьи не для меня.

Появилось 8 мест на современный Омский завод синтетического каучука. Решили с Ниной податься в Омск, возникла жёсткая конкуренция среди выпускников. Желающих работать в Омске оказалось раза в два больше.

1958–1963 гг. Томск. Студент.

Последней в университете сессии предшествовала защита дипломных работ, мне записали рекомендацию в аспирантуру, хотя подобное продолжение учёбы «в мыслях не держал». И вообще аспирантура в наши с Ниной планы не входила.

Появился проректор Алтайского политехнического института с заявкой на 3-х выпускников. Имелось в виду всех трёх подготовить в целевой аспирантуре при ТГУ, с тем, чтобы Барнаул через 3 года получил молодых кандидатов наук.

Последовали нудные уговоры на разных уровнях (и «покупатель», и деканат, и сокурсники). Один из основных доводов: мы закрываем возможность распределиться в Омск выпускникам, имеющим более низкий средний балл. Уступили! Распределены в Барнаул мы с Ниной и Женя Чернов.

Вектор движения по жизни в очередной раз скорректирован в мае 1963 г. Слава богу, не так круто как в августе 1958 г. Завершается моя жизнь. Трудно, скорей бессмысленно, оценивать правильность нашего с Ниной решения отдать предпочтение науке, работе в институте перед производством. Что-то есть в моём характере самоедское, так как периодически пытаюсь критически осмысливать правильность давно принятых решений. Если зигзаг 1958 г. до сих пор вызывает неприятные ощущения (чувствую, как врач мог достигнуть лучшей самореализации и принести больше пользы людям), то поворот 1963 г. вспоминаю без сожаления, тем более, что закончил профессиональную трудовую деятельность на промышленном гиганте.

Государственные экзамены по органической химии и истории КПСС сданы отлично, оценки зачтены как вступительные в аспирантуру. Третий экзамен — иностранный язык. Мы с Ниной справились (я — английский, она — немецкий), а Женя не смог. И ещё несколько лет для Жени английский язык был непреодолимым барьером, Алтайский политехнический институт о нём «забыл» и Женя до 2006 г. работал на кафедре, которую окончил.

Выпускной вечер, на мой взгляд, прошёл достаточно скромно и не очень весело, похоже, все друг другу за пять лет надоели. В отличие от школьного выпускного бала, здесь большинство озабочено личной жизнью (поисками семейного партнёра, отнюдь не последующей учёбой или работой).

Не успели оформить приёмные документы в аспирантуру, как трагическая телеграмма из Бийска изменила первоначальные планы «на лето», умерла бабушка, большую часть жизни заменявшая Нине мать.

Бабушка Нины умерла в одиночестве в избушке с земляным полом при шести живых детях. Бабушка из алтайских кержаков, в 17 лет Ефим Березовский взял её в жёны не по любви, а угоном за 300 км. Чета Березовских вырастила 8 детей (6 ушли на фронт, два сына погибли). Бабушка жила трудно всю жизнь, даже в пожилом возрасте дед Ефим Березовский, старовер с широкой окладистой бородой, гонял её с поленом вокруг избушки. И всё равно я трудно воспринимал её личный рассказ, что бабушка плясала, когда умер муж. Запомнил хитрую улыбку бабушки, когда стелила нам на земляном полу, вся внутренность избушки вместе с печкой и бабушкиным топчаном не превышала 10 квадратных метров. Близки мы с Ниной до женитьбы не были, но у бабушки, по-видимому, было особое мнение.